Но я все равно продолжала это делать… Как мазохистка, которой я и являлась, заинтересовалась им и провела свое расследование во время компьютерного класса в тот день. Поиск в интернете, не говоря уже о сарафанном радио от моих друзей, только укрепил то, что сказал мне Джоуи. Джонни Кавана — большой человек. Погрузившись в учебу, я пыталась блокировать все мысли о нем, но это было трудно сделать, учитывая, что он был темой на кончиках языков большинства людей в школе. Казалось, мне не спрятаться от него. Когда я призналась Клэр во время обеда, что Джонни подвез меня до дома, ее зрачки расширились так сильно, что я подумала, что у нее вот-вот случится инсульт. Признание, о котором я сразу пожалела, учитывая, что Клэр не оставила это без внимания. Если она и не задавала мне вопросы о наших разговорах, на которые я бы все равно не ответила, то Клэр показывала на него в коридорах и рисовала сердечки “ Ш.Л + Д.К” в наших тетрадях для домашних заданий. К счастью для меня, у меня был дар в отвлечении внимания и отрицании, и через несколько часов после ее провальных попыток, Клэр отказалась от получения от меня дополнительной информации. Я была рада, потому что не хотела, чтобы кто-нибудь знал, насколько я была в беспорядке внутри. Она знает, что он мне нравится, и это уже достаточно плохо. Единственной светлой стороной всего этого испытания был тот факт, что Ронан Макгэрри за весь день даже не взглянул в мою сторону. На уроке французского, вместо того, чтобы сидеть позади меня, он сидел на другой стороне класса и покорно игнорировал меня, как будто меня не существовало. Я не желала ни от кого внимания, тем более от него. Я не пропустила мимо себя свежий синяк под его левым глазом и разбитую губу, которая, по моим догадкам, появилась из-за Джонни. Оставлять пальто дома по дороге на автобусную остановку после школы казалось глупой идеей, тем более что каждая деталь одежды, которая была на мне, промокла насквозь. Нет. Я покачала головой. Если подумать, я бы предпочла утонуть. Это было лучше, чем принять жалкое примирительное предложение моей матери, которое пришло в виде моего пальто. В другие дни это был шоколад или чашка чая, или новая пара резинок для волос, или какая-то другая форма взятки, данная с намерением заставить меня замолчать. Я прекрасно понимала, что текстовое сообщение, которое получила от нее на малой перемене со словами “Я не буду создавать мальчику проблем”, было отправлено в надежде получить ответное текстовое сообщение от меня с тем же сообщением. Я не ответила по двум причинам. Во-первых, у меня не былоденег на счету. Во-вторых, она не заслуживала того, чтобы ее успокаивали. Почему она должна быть спокойна, когда я провела всю свою жизнь в состоянии постоянного беспокойства? Я оставила ее, угрожая рассказать обо всем директору. Она была не единственной, кого сбила с толку моя непредсказуемая реакция. Я чувствовала себя животным в клетке, загнанным в угол. Я никогда раньше не наносила такого ответного удара. Я никогда не испытывала такого сильного желания сделать это. Мой маленький акт неповиновения бесполезен, потому что я та, кто, скорее всего, пострадает от этого. Но, честно говоря, если бы я взяла свое пальто этим утром, это было бы то же самое, что закрыть глаза на то, что произошло. И я отказалась это делать. Когда я вошла в парадную дверь, я послушно проигнорировала своего отца, который хлопотал на кухне, и направилась прямо в свою спальню, зная, что скорее умру с голоду, чем войду на кухню и столкнусь с ним. Трезвый или нет, я ненавидела его каждой клеточкой своего существа. Вернувшись в “дом боли”, я закрыла дверь своей спальни, быстро сняла мокрую одежду, прежде чем надеть пижаму. Краем глаза я заметила на своей кровати конверт с выгравированным на лицевой стороне гербом колледжа Томмен. Протянув руку, я схватила конверт и вскрыла его. Мои глаза расширились, когда я уставилась на бланк разрешения. Его подписала моя мама. Крепко зажав в руке листок с разрешением, я плюхнулась обратно на кровать и прерывисто выдохнула. Я собиралась в Донегал. Глава 22.Время в долг Джонни Каждую субботу, начиная с шести лет, я проводил день на поле с мячом для регби в руках и яркими мечтами, мелькающими перед глазами. По мере того, как я рос, эти субботы превратились из перебрасывания мяча с моим отцом вмини-учения и матчи с моим клубом, в тренировки в Национальном институте регби дальнейшего развития — он же Академия — когда мне исполнилось четырнадцать. Изменился распорядок дня, изменились подачи, но мечта осталась прежней. Цель всегда была одна и та же. Играть за свою страну. И быть лучшим. В эту субботу все по-другому, потому что я в беде. Потому что я облажался на тренировке в Академии. Я показал свою слабость, и они раскусили меня. Я был медлительным и рассеянным, все утро ошибался направо и налево, пока тренер не вытащил мою задницу с поля в офис. Он потребовал рассказать, что со мной не так. Моя проблема была проста. Я не мог двигаться правильно. Мое тело разваливалось на части. И в моей голове застряла девушка. Врал сквозь зубы. Мне удалось выбраться из опасной зоны и избежать новых проверок и тестов, но все закончилось тем, что меня досрочно отстранили от тренировок и сказали вернуться на следующей неделе с ясной головой. Не-черт возьми-вероятно. Подавленный и деморализованный, я часами ездил по городу, пытаясь взять себя в руки. С моим телом я ничего не мог поделать, но с моей головой? Мне нужно с головой окунуться в игру. Проблема в том, что я оставил её у Шэннон Линч. Все мои великие планы забыть о ней вылетели в окно в ту минуту, когда она подошла ко мне в школе в прошлую среду и потребовала поговорить. Я был так чертовски ошеломлен, что ничего не мог сделать, кроме как стоять там, разинув рот, как идиот, на девушку размером с пинту, котораядергала за каждую из моих струн. И этого было недостаточно, ведь она подошла и взорвала мой чертов разум на куски, извинившись передо мной. Я этого не ожидал и не заслуживал. Я не был тупым. Я знал, что плохо справился с ее словами. Я знал, что слишком остро отреагировал. Если бы она дала мне полминуты, чтобы разобраться в своих мыслях, я бы ей объяснил. Но Шэннон этого не сделала. Вместо этого она ушла от меня — снова — и с тех пор не смотрела в мою сторону в школе. Часть меня думала, что это к лучшему. Если она продолжит избегать меня, как и мне следует делать это, то тогда, возможно, я смогу пройти через этот странный этап и забыть о ней.