Часть 4 из 8 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В светло-голубых холлах и коридорах все еще царила тишина. Из аудиторий слышались зычные голоса лекторов, и с каждым шагом я ощущала себя все более фантастично, нереально.
Вспоминались сны, где я снова в школе, в университете. Сижу за партой, слушаю лекции, трясусь перед зачетами и экзаменами… Просыпаясь, я неизменно смеялась над собственными переживаниями в царстве Морфея. Выдыхала, осознав, что на самом деле все эти треволнения далеко позади, а впереди – только взрослая жизнь. Независимая от преподавателей, посещаемости, зачетов и экзаменов. И вот на же тебе!
Я так задумалась, что едва не протаранила спину ректора лбом. Карлиман остановился возле высокой голубой двери без опознавательных знаков и даже без номера аудитории. За ней слышался высокий, хорошо поставленный мужской голос.
Карлиман распахнул дверь, и я поняла: все, назад пути нет.
Ректор молчаливо подтвердил это, беспощадно подтолкнув меня вперед, в неведомое. Пришлось войти – на неверных ногах, под барабанный бой сердца в ушах. И с ужасом оглядеть поток.
Студентов было много – не меньше сотни. Под прицелом внимательных глаз стало очень не по себе. Захотелось сбежать, еще лучше – вернуться на Землю, на работу, домой, в конце концов.
Я с опаской покосилась на ряды. Подростки как подростки. С такой же кожей и волосами как у всех перевертышей, но в остальном – не хуже и не лучше. В знакомых туниках всех цветов радуги и либо свободных брюках, либо длинных юбках. Забияки толкали соседей локтями и кивали то на меня, то на ректора. Болтуны шушукались, указывая на нас пальцами. Скромники сидели как сидели, только глаза их бегали от меня к Карлиману. «Хорошие ученики» выпрямились и деловито изучали.
Но у меня никак не получалось себя с ними ассоциировать. Ну как я могу стать одной из них? Я же вижу, что брюнетка в центре переднего ряда, с идеальной французской косой и тонкими чертами лица, из кожи вон лезет, поддерживая имидж «альфа-стервы». Но смотрит на блондина с пятого ряда влюбленными глазами. А блондин явно из «высшей лиги». Весь такой холеный, с красиво выточенными чертами лица и ярко-изумрудным взглядом в стиле «никто не достоин даже моих следов».
Вижу, что тихоня-шатенка с третьего ряда, худенькая и изящная, изо всех сил пытается общаться с соседками. А крепко сбитые девицы с явным намеком на лидерство отвечают ей нехотя, с нарочитой задержкой, после нескольких дерганий за руку.
Вижу, что троице на галерке ни до кого и не до учебы. Коротко стриженные амбалы с грубоватыми, мясистыми чертами и не обремененным интеллектом взглядом выясняют, кто тут альфа-самец, а кто – альфа-дурак.
Ни до чего и сладкой парочке влюбленных двумя рядами ниже. Брюнет с длинным хвостом и орлиным профилем шепчет что-то на ушко курносой полнокровной блондинке. Та хихикает, краснеет, отвечает явно невпопад, снова хихикает и краснеет.
Пока я разглядывала ребят, а ребята – меня (по крайней мере те, кто не был занят другими, куда более важными для подростка делами), Карлиман успел просветить препода. И тот, очень высокий, жилистый мужчина лет тридцати, с мелкими чертами лица и пронзительным карим взглядом, выбросил вперед руку с длинными, тонкими пальцами. Поток понял и воспринял всерьез. Все замолкли. Только троица амбалов на галерке продолжала выяснять, кто дурак, а кто дебил, да сладкая парочка двумя рядами ниже будто бы вообще не заметила жеста препода.
Карлиман стремительно вышел вон, и я осталась одна. А препод громко объявил:
– Ребята! Рад сообщить вам, что в группе двадцать три пополнение. Эта девушка только что прибыла из Ррайтаны, находится под покровительством династии Хэйлимов и нашей династии – Хейларов – тоже. Прошу любить и жаловать – Ирида.
Кажется, фамилиями-отчествами тут в общении практически не пользовались.
Услышав о моей необычной родословной, группа притихла окончательно. Даже амбалы с верхних рядов наконец-то обратили внимание на происходящее. Самый смышленый из них, если судить по высокому лбу и хитроватой улыбке, подмигнул так, словно приглашал познакомиться. Сладкая парочка прервала свой флирт и тоже уставилась на меня.
– Вы можете сесть, – предложил препод. – Меня, кстати, зовут Яцеслав.
Я едва сдержала смешок – уж больно имя препода напоминала о яйце.
Студенты поняли. Одобрительные хихиканья и шепотки долетели из «зала», но Яцеслав обвел всех строгим взглядом, и поток притих в очередной уже раз.
Я растерянно изучала прозрачные парты и такие же ряды кресел. Впереди свободных мест не было, но студенты начали двигаться, явно предлагая соседство странной протеже сразу двух королевских династий. Но я решила разместиться наверху, на галерке.
Смышленый амбал с фиалковыми глазами приглашающе махнул рукой, будто угадал направление моих мыслей. Я вздохнула и поднялась на последний ряд.
Парень легким движением плеча сдвинул соседей, освобождая мне место почти посередине парты.
По счастью, ни ручек, ни амбарных тетрадей, ни сумок с десятками учебников у студентов не обнаружилось. Все они прибыли сюда с пустыми руками, как и я.
Когда я уселась, амбал наклонился к уху и шепнул:
– Меня Рамзор зовут, симпатяшка. Держись поблизости, и никто тебя не тронет.
Сказал и сверкнул глазами так, что я, взрослая тетенька, поверила парню.
Тем временем Яцеслав продолжил лекцию. И я сразу вспомнила своего школьного историка. На уроках он говорил вот таким же поставленным голосом, без малейшей интонации, постепенно переходя на все более и более тихую речь. Не уснуть на таких занятиях стало настоящим искусством, сродни шаманству. А всех придремавших ждало жестокое наказание – историк подскакивал к ним и орал на ухо название какой-нибудь средневековой казни. Не знаю уж, как мы не остались заиками. Зато каждый хулиган и лоботряс твердо усвоил, что четвертование – не математический термин, а ублиетта – вовсе не название блюда.
Но здесь, несмотря на монотонность лекции, тема очень заинтересовала меня. Яцеслав рассказывал о том, что превращение перевертышей – настоящее искусство, дар нашей особой энергии. Чтобы научиться переходить в животную ипостась, нужно четко представлять, кем именно ты хочешь стать, и прочувствовать это. Первое меня не смущало, а вот второе – даже очень. Яцеслав подробнейшим образом объяснял, как вообразить, что твоя кожа стала гладкой и плотной, волосы исчезли, из шеи плещется фонтанчик воды, а вместо задних ног – массивный рыбий хвост. Но представить себя таким чудом-юдом у меня не выходило совершенно. Сокурсники закатывали глаза, делали напряженные лица, усиленно пыхтели и сопели, но выходило у всех одинаково – никак.
Яцеслав клятвенно обещал, что буквально после нескольких попыток вокруг нас образуется как бы аура животных, чью форму собираемся принять.
Еще несколько попыток – и смело можно будет подлетать к границе города, обращаться и плыть в море акулой, рыбой, китом.
Самая сложная часть процесса, если верить преподу, – это вовремя сменить одну ипостась на другую. Не захлебнуться человеком на морской глубине, не задохнуться рыбой на воздухе и не превратиться в беспомощного дельфина прямо посреди аудитории.
Пока у нас не выходило ничего – ни сложного, ни простого. Никакого «ореола» желаемого существа вокруг не возникало. Розовая, оранжевая или голубая энергия не клубилась возле тела, новые ощущения не появлялись.
Сокурсники выглядели растерянно, продолжали глупо закатывать глаза, напрягались, тужились, и все без толку. Я покосилась на Рамзора. Его хитрое лицо расплылось в улыбке, парень подмигнул и вдруг весь скрылся в синем облаке. Оно напоминало плотный сгусток дыма и шевелилось, ежеминутно меняя форму.
– Ну вот! Хоть кому-то удается сгустить энергию! – радостно воскликнул Яцеслав, до этого момента продолжавший уныло объяснять одно и то же как заведенный.
Группа в едином порыве оглянулась, окинула Рамзора сотней завистливых взглядов и продолжила бесплодные попытки.
– Я просто уже обращался, – шепнул мне сосед. – А остальные нет. Как, видимо, и ты.
– И много у вас занятий на сегодня? – спросила я, чувствуя себя все больше не в своей тарелке. Жутко хотелось назад, к взрослой жизни, где не заставляют ничего воображать и не ждут, что у меня это получится.
– Еще теория и практика магии перевертышей. Она недолгая. А потом по домам, – снова подмигнул Рамзор. – Нас пока не особенно мучают. Первый курс. Это у следующих по пять-шесть пар в день. Магия такая, магия сякая. Охранная, аурная, городская, боевая… Заплывы в дальние участки моря и прочее. Мы пока просто отдыхаем, уж поверь.
– И долго мы будем тут «отдыхать»? – попыталась я оценить масштаб грядущих ненастий.
– Сегодня или в этом году? – задал умный вопрос Рамзор, сразу перескочив в моем воображении две ступени. От смышленого амбала до интеллектуала с внешностью шкафа.
– И то и то.
– Сегодня еще два часа тут и час на занятии по теории магии. А учиться еще шесть месяцев.
У меня аж глаза на лоб полезли. Шесть месяцев сидеть за партами! Учиться непонятно закатывать глаза и представлять себя рыбой! Господи! Жаль, что я не утонула! Пусть только Наллис попадется мне на глаза! Все ему выскажу, и даже не один раз! И может быть, не только словами!
Странная горячая волна вдруг прошлась по телу – словно в меня плеснули очень теплой водой. Неожиданно, немного приятно и совсем непонятно.
Рамзор истолковал мое расстройство по-своему.
– Не переживай! – пихнул он меня локтем в бок. – Все получится. Энергия у тебя ну очень мощная. Даже я чувствую. А у меня аурная чувствительность близка к нулю. Освоишь. Просто это как… ну не знаю, интуиция, что ли… Нужно один раз прислушаться, догадаться, как действовать, – и все пойдет как по накатанной.
* * *
Два часа пролетели бездарно для студентов и не менее бездарно для преподавателя. У нас совершенно ничего не выходило.
Яцеслав из кожи вон лез. Окружал себя темно-зеленым туманом, менял его форму и так и сяк. Превращался то в фантомную акулу, то в кита, а то в громадную рыбину с острыми плавниками. Мы только хлопали глазами. И один Рамзор показательно окружал себя синеватым облаком, неизменно придавая ему вид гигантской треугольной рыбины, каких я еще не видела.
Под прицелом множества завистливых взглядов мой здоровяк-сосед чувствовал себя совершенно спокойно. Ни один мускул не дрогнул на его лице даже когда «альфа-стервы» с первого ряда бросили в сторону Рамзора презрительное: «Тоже мне, вундеркинд!» И фыркнули – каждая поочередно. Ребята обсуждать громилу не рисковали. Наверное, с кулаками Рамзор управлялся не хуже, чем с магией перевертышей.
К концу занятия бесплодные попытки всем изрядно поднадоели. Периодические возгласы Яцеслава: «Ну это же так просто! Давайте! Попробуйте! У вас должно получиться!» начали ужасно раздражать. И мы были просто счастливы, когда препод тяжело вздохнул, махнул рукой и обреченно произнес:
– Урок завершен. До следующей встречи.
Я выскользнула из-за парты, покинула аудиторию и растерянно застыла в холле, не зная, что делать дальше.
Вот теперь вуз ожил. Толпы юношей и девушек сновали по нему, едва не сталкиваясь друг с другом. Вокруг витало столько запахов, что я с трудом сдержала чих. Аромат чего-то пряно-сытного напоминал о том, что меня тут еще не кормили. Сильные запахи мужских одеколонов и мягкие, но приторно-сладкие – женских духов проносились мимо волнами. Порой к ним добавлялись фруктовые или ягодные, я не разобрала.
Но что самое удивительное – от перевертышей совершенно не пахло потом!
Я ожидала, что они будут двигаться плавно, текуче, как подводные животные. Но не угадала. Движения перевертышей выглядели резкими, быстрыми и точными, как у атакующей змеи.
На меня почти не обращали внимания. Максимум – косые взгляды от девушек и оценивающие от ребят, с явным намеком, что грудь у меня ничего, да и попа, в общем-то, тоже.
Преподаватели в толпе выделялись сразу. Более жилистые, словно обтянутые тугими мышцами, заметно старше, с печатью мудрости на лице, они легко лавировали между студентами. Ребята почти всегда давали дорогу. Но порой, не глядя, натыкались на преподов, что-то бормотали – наверное, извинения – и летели дальше.
Пока я суматошно озиралась, кто-то небрежно подхватил меня под локоть и потащил вперед. Пахнуло слабым цитрусовым запахом. Странно. Я все время ощущала его на лекции, но не придавала значения. Интересно, это у Рамзора свой такой запах или одеколон?
Я посмотрела на амбала. Тот невозмутимо несся сквозь толпу, ведя меня под локоть. И кажется, студенты знали Рамзора – по крайней мере большинство. Нам уступали дорогу, натыкаясь, заполошно тараторили извинения и старались побыстрее покинуть «место аварии».
– Я просто троюродный кузен королей, – ни с того ни с сего поделился Рамзор, когда нам удалось прорваться к лестнице.
Бурные потоки учащихся стремились и вверх и вниз, с трудом расходясь друг с другом. Но нам освободили небольшой «коридор».
Два лестничных пролета наверх – и мы оказались в голубом холле. Рамзор уверенно зашагал к одной из дверей, как и предыдущая, без таблички, номера и прочих опознавательных знаков.
Я притормозила и уточнила у спутника:
– А как вы различаете аудитории?
– У-у-у! Тебя совсем не учили магии перевертышей? – поразился Рамзор.
Я картинно пожала плечами, испустила тяжелый вздох и сделала вид, что признаюсь в страшной тайне. Привстала на цыпочки и шепнула на ухо здоровяку: