Хотела бы я навсегда сохранить для себя звуки, которые он издает. Прерывистое дыхание и самое восхитительное – задыхающиеся стоны. Но, конечно же, я не могу этого сделать. Я даже не могу достаточно долго сосредоточиться на этих сексуальных звуках, чтобы уверенно запечатлеть их в памяти, потому что я слишком потеряна в моменте, слишком далеко зашла. Слишком опьянена им и всей этой мощной сексуальной мужественностью, чтобы сосредоточиться хотя бы на том, чтоб набрать в легкие воздуха. Я, задыхаясь, делаю вдох и снова приникаю к нему ртом, обхватывая его кончик медленным, влажным поцелуем. Ты всегда знаешь, когда делаешь свое дело на отлично, и, поверьте мне, это моя пятерка с плюсом. Влажный от моего любопытного рта, его член легко проскальзывает глубже, и я заглатываю его, мои руки ласкают его основание, тогда как мой рот вытворяет такое, что пресс его напрягается, а бедра дрожат. – Боже, Бейли, – он сглатывает слова. – Ты, мать его, меня убиваешь. Мышцы на его бедрах напрягаются, когда я начинаю раскачивать головой, и я ручаюсь, что оба мы едва сдерживаемся. Все, что нужно – еще раз попробовать его на вкус, и мы потеряем контроль. Я не в силах дразнить его ни секундой больше. «Держись крепче, Аш. Я возьму тебя в лучшее путешествие твоей жизни». – Да, вот так. – Он подавляет сильную дрожь, когда его ладонь проскальзывает в волосы у меня на затылке. Не дергая и не подталкивая меня ближе, просто наслаждаясь ощущением того, что мы соединены так. Мне это нравится слишком сильно. Я не могу удержаться, чтобы не взглянуть на него снизу вверх, увидеть, соответствует ли выражение его лица тем восхитительным, сексуальным звукам, которые он издает. Когда я смотрю на него сквозь ресницы, мои руки и рот все еще настойчиво ласкают его, наши взгляды встречаются ровно настолько, чтобы я могла потеряться в сапфире его глаз. Они темно-синие, словно штормовое море, и от одного взгляда я тону в них, словно потерпевший кораблекрушение – без надежды выжить. По крайней мере в этот момент мне так кажется. А потом эти идеальные, бурно-голубые глаза закрываются. Он прикусывает нижнюю губу в отчаянной попытке сдержать зарождающийся в груди стон. Но даже сквозь стиснутые зубы я слышу его желание, чувствую, как оно вибрирует в нем. Я слишком хорошо знаю это чувство – оно пульсирует у меня между бедер. Но едва я ощущаю, как напрягается его тело и дергаются мышцы, он отстраняется. – Что-то… что-то не так? – спрашиваю я, задыхаясь от желания. Может быть, я была не так хороша, как мне думалось, но я могу поклясться, я подвела его к самому краю. – Не хочешь, ну, знаешь, кончить? – Я почти кончил, – говорит он, глядя на меня добрыми глазами. – Но сначала мне нужно, чтобы кончила ты. По мне пробегает горячий озноб. Это, безусловно, самая сексуальная вещь, которую когда-либо говорил мне мужчина. И как бы сильно я ни хотела принять его предложение, было бы глупо не подумать сначала о его травме. – А что с твоей ногой? – С моей ногой все будет в порядке. Ты хорошо позаботилась о ней. – Ухмылка касается уголка его губ. – И о моей третьей «ноге» ты позаботилась чертовски хорошо. Но я ни за что не кончу, не доставив удовольствия тебе. Он помогает мне подняться на ноги, привлекает к себе в глубоком, благодарном поцелуе. – Спальня, – рычит он мне в губы. Не знаю, предложение это, просьба или команда. Как бы там ни было, за считанные секунды я примостилась на краю его постели, стягивая на пол джинсовые шорты. Когда Ашер замечает под ними розовые плавки, он недоверчиво качает головой. – Чертово розовое бикини. – Он вздыхает. – Кажется, это моя слабость. – Может, мне стоит надевать его чаще. – Стоит. – Озорной огонек пляшет в его глазах, когда он поддевает большими пальцами пояс. – Но прямо сейчас они не нужны. – Дрожь пробегает по мне, когда он стягивает на пол ярко-розовый нейлон. Затем идет моя футболка, и, когда я дергаю за бант, удерживающий верх моего бикини, между нами не остается ни следа одежды. Ничего, кроме прикосновения кожи к коже, поцелуев и трения, и жара, более обжигающего, чем солнце. Я откидываюсь на подушки, и Ашер не торопится, исследуя каждый дюйм моих изгибов своими мозолистыми пальцами. – Боже, Бейли. – Он обхватывает ладонями мои груди, проводит языком по нижней губе и большими пальцами касается моих сосков. – Это, мать его, идеально. Мое дыхание становится прерывистым, я пытаюсь прижаться своими бедрами к его. Одну его руку я направляю меж моими бедрами, давая ему понять, чего я хочу, и он одобрительно стонет. – Чертовски невероятно, – шепчет он. – Такая влажная. Такая идеальная. И затем второй раз за вечер Ашер отстраняется. Он встает с постели и роется в своей сумке, выуживая серебристую упаковку. – На всякий случай, – говорит он, встречаясь со мной взглядом. Горячая дрожь пробегает по мне от его тихих, страстных слов. На случай, если я захочу его внутри себя. Почему он вообще считает, что это – под вопросом? Разве он не знает, какой он сексуальный? Как сильно я хочу его? Пусть даже следующие несколько дней – это все, что у меня есть… – Ты взял с собой презервативы? – с усмешкой спрашиваю я, приподнимаясь на локтях, чтобы получше рассмотреть его сексуальное тело, пока он возвращается ко мне на кровать. – Ты ожидал чего-то между нами? – Конечно, нет. Это было совершенно неожиданно. – Он опускается на колени меж моими разведенными бедрами и проводит рукой по моей ноге. – Надеялся ли я на это? Конечно. Но не ожидал. – Он запечатлевает сладкий, нежный поцелуй на моих нетерпеливых губах, слегка прикусывая нижнюю, отстраняясь. – Это же нормально? Взгляд его голубых глаз искренен, и я понимаю, что чувствую то же самое. Я никогда не ожидала этого, но втайне надеялась, что мы к этому придем. Затем он кивает в сторону презерватива, лежащего рядом с нами на постели. – Мне его надеть? – Боже, да, – отвечаю я с полувздохом, полумольбой. Я была готова к этому с той ночи, когда выпила слишком много коктейлей Лолли и последовала за ним в его комнату. Возможно, это было всего несколько дней назад, но мне показалось, что прошло полжизни ожидания. Прежде чем я успеваю подумать дважды, Ашер надевает его и возвращается на свое место меж моими раздвинутыми ногами, прижимаясь своими бедрами к моим. Я набираю воздух в легкие, когда он погружается в меня, восхитительно медленно, дюйм за потрясающе медленным дюймом. И, господи боже, он стоил ожидания. – Твою мать, Аш. – Я дрожу, мои бедра поднимаются навстречу ему, я жажду каждого его дюйма. – М-м-м, – стонет он, не задавая ни одного конкретного вопроса и задавая сотню вопросов сразу. Но в словах нет необходимости. Я точно знаю, о чем он спрашивает. Так хорошо? Мне продолжать? Могу я войти глубже? Могу я заставить тебя кончить так? С отчаянным вздохом я отвечаю сразу на все невысказанные вопросы: – Да. Он прижимается своими губами к моим, успокаивая меня, пока двигается, заставляя меня задыхаться и впиваться ногтями в его спину. Даже когда он прерывает наш поцелуй, его губы не уходят далеко, а наши бедра двигаются синхронно. Мы дышим одним воздухом, двигаемся в одном ритме, сталкиваемся друг с другом, словно приливы и отливы на берегу. Это не хорошо, это даже не здорово, это – сногсшибательно. Когда он подносит руку к моему клитору, большим пальцем рисуя вокруг него круги, я теряю всякую надежду еще продержаться. – Матерь божья, Ашер, – задыхаюсь я. – Я сейчас… – Я тоже, детка. Сделав несколько заключительных толчков, мы вместе, один за другим, проваливаемся за край. Я даже не знаю, кто сорвался первым. Но в этот момент мы вместе, он и я, двигаем бедрами и переживаем последний из наших собственных штормов. Оставайтесь на пляже. Прямо тут чертов рай. Когда я спускаюсь со своего пика, как бы я ни надеялась, мне не удается вернуться в реальность. Словно гром среди ясного неба меня возвращает с небес то, как выражение блаженства на лице Ашера меняется с благодарной улыбки на легкую хмурость, а затем – превращается в настоящую гримасу. – Твою мать. – Что такое? Все в порядке? – Паника поднимается, сжимая горло, когда он выходит из меня и перекатывается на бок, схватившись за бедро. Конечно, с ним не все в порядке. Он восстанавливается после серьезной травмы, и ему было отдельно сказано избегать повышенной активности. И то, что мы только что сделали, определенно можно назвать энергичной активностью. Вот дерьмо, как я объясню это Трею? – Все в порядке, – шипит он сквозь стиснутые зубы. Он осторожно проводит рукой по внутренней стороне бедра, и его лицо вновь искажается, когда он резко втягивает воздух. – Но вот моя нога не очень. Я вскакиваю на ноги, закрывая рукой рот. – О, боже, Аш, мне так жаль. Нужен лед? Нужно обезболивающее? – Я нащупываю бикини и джинсовые шорты, одеваясь быстрее, чем старшеклассница после урока физкультуры. Я официально худший врач на свете. Мне лучше начать составлять записку с извинениями для Трея и пересмотреть карьеру. Ашер улыбается, садясь в постели и расчесывая пальцами свои взъерошенные светлые волосы. – Пожалуйста, не сходи с ума. Каждое мгновение стоило того. Я вскидываю бровь в ответ: – Неужели? Секс со мной стоит того, чтобы получить повторную травму? Он не медлит ни секунды: – Да. И я бы сделал это снова, не задумавшись. – Морщась от боли, он потирает внутреннюю поверхность бедра. – Но ты права. Наверное, стоит приложить лед. Я прерывисто выдыхаю, поднимая его шорты, чтобы убедиться, что они в приличном состоянии, прежде чем открыть дверь и сбегать к морозилке за пакетом со льдом. По пути я прохожу мимо Лолли и Тесс, которые заняты приготовлением основных блюд для вечеринки, но они просто машут мне, когда я прохожу мимо. Они ничего не подозревают. Мои походы к морозилке за пакетами льда для Ашера – обычное дело на этой неделе. Для них этот раз выглядит так же, как прочие. Они, может и узнают о его повторной травме, но я ни за что не позволю им выяснить, что ее вызвало. Когда я возвращаюсь в его комнату, Ашер уже выбросил презерватив и оделся. Когда я сажусь рядом с ним на кровать, он улыбается мне, придвигаясь ближе. Он уже знает, как это делается, и поднимает штанину своих шорт, чтобы я могла приложить лед к самой распухшей части его бедра. Когда я прикладываю пакет со льдом к его ноге, он съеживается намного сильнее, чем обычно, но предварительный взгляд на опухоль не выявляет каких-то дополнительных повреждений. – Каков вердикт, док? – спрашивает он после моего минутного осмотра. – Думаю, у нас одно тяжелое растяжение паховой области и один врач, который чувствует себя очень виноватым. Он смеется, нежно глядя на меня. – Не чувствуй себя виноватой. Это я предложил тебе перенести все это в постель. Для танго нужны двое и все такое. Я взвешиваю его слова, медленно вдыхая. – Это правда. Хорошая новость заключается в том, что если бы мы перевели тебя с растяжения второй степени на растяжение третьей, то сейчас бы ты кричал. Так что тот факт, что ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы встать и одеться, говорит о том, что мы, вероятно, всего лишь отложили твое восстановление на несколько дней. – Это я переживу. – Он пожимает плечами. – Дай знать, если заметишь новые синяки. Нужно привести тебя в форму, скоро ты сможешь снова вернуться на лед к команде, – говорю я, сжимая его плечо. – Еще что-нибудь нужно? Он смотрит на меня снизу вверх полными надежды глазами: – Поцелуй на ночь?