Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 2 из 7 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Крастер бросил взгляд на взводного сержанта, тот, подтверждая, кивнул. – Кроме этого, всем за исключением санитара получить по сто двадцать патронов в планках[15]! – Крастер опять глянул на О’Нила, в обязанностях взводного сержанта лежало боевое обеспечение подразделения. – Если самоуверенные атлеты проявят такое желание, раздача дополнительного запаса патронов и сорокамиллиметровых гранат по вашему усмотрению. Там же лежит ящик М67 – разрешаю раздать двадцать штук; морпехов, которые не подорвутся, тоже выберете самостоятельно. Остальные ручные гранаты в резерв. Ящик «Лоу»[16] тоже пока не трогать. Проверить исправность средств связи. Радиостанции для экономии заряда батарей до отдельного приказания держать выключенными! Использование полевых рационов без моего личного разрешения – запрещаю! После раздачи боеприпасов одно отделение пойдет в охранение. Комендор-сержант О’Нил – займитесь! – Есть, сэр! – Ганни кивнул. – Кроме того, я хочу знать наличие у нас полевых рационов, прочих продуктов питания, воды, горючего, вооружения и боеприпасов. Учесть все, до последней банки колы! После выдачи боеприпасов предоставить список! Конкретный план дальнейших действий будет доведен позже. – Есть, сэр! Крастер ещё раз окинул взглядом стоящий перед ним взвод. – Мы должны быть вежливыми, профессиональными и готовыми убить всё, что нам встретится! Вперед! Крастер обернулся к стоявшим рядом с ним вертолетчикам, всё это время внимательно слушавшим инструктаж. Чуть дальше санитар, не обращая ни на кого внимания, занимался Рюккером. – Капитан Фаррелл? При всем уважении, сэр, после оказания медицинской помощи просил бы вас проверить исправность электро- и радиооборудования вертолета, а также его вспомогательной силовой установки. Меня интересует возможность зарядки батарей средств связи и наблюдения взвода. А также примерное время, на которое я могу в этом рассчитывать. Ещё я бы хотел пощупать эфир через ваше радиооборудование. Эфир пуст, я проверял, однако вокруг горы, так что мои радиостанции далеко не берут, сэр. Фаррелл кивнул и дернулся от боли, неловко пошевелившись при этом: – Принято, лейтенант. Если ВСУ исправна, с зарядкой радиостанций определенно что-то придумаем. Замотают руку – займусь этим сам. Горючего для нее в баках, так полагаю, нам хватит надолго. При столкновении, я тоже уже посмотрел, только правый расходник порвало. – Прекрасно, сэр. Ещё вопрос. Что у вас с боеприпасами к бортовым пулеметам? – Увы, лейтенант. Мы совершали не боевой вылет, так что на мои пятидесятые[17] можете не рассчитывать. – Вот это плохо, сэр. Ладно, хоть для моего вооружения патронов достаточно. – Да, хоть в этом нам повезло. Вы[18] закончили? Отойдем на пару слов, лейтенант? Крастер с любопытством смерил Фаррелла взглядом, переговорить с глазу на глаз он собирался предложить первым, но, как выяснилось, упустил момент. Несмотря на то что у Фаррелла было повреждено запястье и он был вертолетчиком, а не пехотинцем, капитан морской пехоты Соединенных Штатов в мире, где они жили, несомненно стоял выше её второго лейтенанта. То, что морпехи оказались в центре непонятного феномена, ситуацию только ухудшало – в обычных условиях на земле капитан находился вне пехотной вертикали управления и не мог претендовать ни на что, кроме уважения к своему воинскому званию. Теперь же в неизвестной горной долине рядом с потерпевшим аварию вертолетом он автоматически превращался в старшего начальника, со званием на две ступени выше командира пехотного взвода. И, что ещё более важно, с куда большим, чем Крастер, служебным и жизненным опытом. И вот тут и крылась первая ловушка. В возможном конфликте капитана и лейтенанта за первым теперь не стояло государство. По крайней мере, здесь и сейчас. Как, впрочем, и за самим лейтенантом. Все, что у них было, это личная харизма и поддержка согласных им подчиняться людей. С данной точки зрения уже Крастер должен был отдавать приказы Фаррелу, а не наоборот. За спиной лейтенанта стояли четыре десятка вооруженных морпехов, а за спиной Фаррела были только два сержанта из экипажа, раненый Рюккер и полуразбитый при посадке вертолет. Короче говоря, выстраивание новой вертикали управления в данной ситуации должно было стать фундаментом всех дальнейших действий. Последнее, к счастью, понимали оба офицера. Хотя бы потому, что в случае их конфликта обнажалась следующая ловушка. При отказе подчиняться Фаррелу Крастер не то чтобы превращался в мятежника – хотя военный суд мог вынести именно такой вердикт, – а ни больше ни меньше разрушал систему управления своим же взводом. Если второй лейтенант посчитает возможным отказаться подчиняться капитану, то почему бы комендор-сержанту не отказать в праве отдавать ему приказы уже самому лейтенанту? А потом и какому-нибудь наглому капралу не послать ко всем чертям их обоих? При сомнениях в лидерах фактор отсутствия государства за спинами офицеров и NCO обеспечивал вероятность мятежа практически стопроцентную. Это сейчас, первое время, на стороне сложившейся вертикали работает привычка и незнание людьми обстановки, что есть стеклянная ваза, которую можно разбить одним неловким движением. И даже самой по себе офицерской склоки для этого может оказаться вполне достаточно – Крастер, не особо задумываясь, мог назвать в своем взводе минимум пару паршивых овец, которые легко пойдут на мятеж, как только немного освоятся. Офицеры отошли в сторону. Морщившийся от боли капитан покосился на окровавленную физиономию лейтенанта и решил обойтись без прелюдий. – Лейтенант Крастер, судя по вашей речи, у нас схожее понимание глубины клоаки, в которой мы очутились. Я прав? – Да, сэр. Мы в полной заднице: ранняя весна в лето просто так не превращается. – Вы согласны, что нам из этого дерьма надо выбираться с как можно меньшими потерями? Откровенно удивленный Крастер прямо взглянул на Фаррелла новыми глазами. С такими техничными подходами к собеседникам, не чужое ли место в пилотском кресле он занимает? – Давайте не будем ходить вокруг да около, капитан. Мы вместе провалились в эту жопу и вместе из неё будем выкарабкиваться. Вы капитан – я лейтенант, и я знаю свой долг. Проблем с дисциплиной с моей стороны не будет. Единственное замечание – прошу не забывать, что я, в отличие от вас, квалифицированный офицер-пехотинец, а мой взводный сержант по своему опыту легко уделает нас обоих. Фаррелл усмехнулся и похлопал Крастера по плечу неповрежденной рукой: – Вопрос закрыт, Джош. Не волнуйся, парень, я осознаю меру своей компетенции. Как и степень боеспособности. Поэтому сойдемся на том, что я как старший по званию буду ставить задачи и решать общие вопросы, а вы, лейтенант, будете без лишних проблем командовать своим взводом. Когда мне понадобится выслушать ваше мнение, я непременно об этом сообщу. Мы все же находимся в одной лодке. Договорились? – Принято, сэр. С точки зрения Крастера, всё вышло даже лучше, чем ожидалось. Техничное построение разговора Фарреллом наводило на мысль, что коли вокруг простирается населенный мир, то именно на капитана стоит спихнуть планирование стратегии выживания и договоренностей с аборигенами. Работой лейтенанта в этом случае выплывала не столь интеллектуально затратная, но не менее важная задача отвечать за силовую составляющую капитанских планов. Пока же, как подумал Крастер, пора наконец получить медицинскую помощь и ему самому. Затем озаботиться боеприпасами и без посредника окинуть взглядом имеющиеся ресурсы. Их надо знать до последнего винтика, прежде чем начинать что-либо планировать. Но начинать дело все же надо было с обеспечения безопасности, как взвода, так и своей лично… – Ковальски! Боеприпасы вашим отделением получены? * * * Стандартный патронный контейнер М2А1 вмещает восемьсот сорок патронов калибра 5,56 в восьмидесяти четырех планках, распределенных по три в двадцати восьми картонных коробках емкостью в магазин. К коробкам прилагаются семь бандольер – одноразовых матерчатых патронташей, страшно архаичных в эпоху тактической амуниции, однако весьма даже полезных при подноске патронов, для чего, собственно, там и хранятся. К каждой бандольере прилагается металлический переходник для снаряжения магазинов из обойм. Штатный состав огневой группы – четыре человека, в случае с Крастером это двадцать четыре тридцатипатронных магазина. Лишние коробки – сто двадцать патронов – уходят в запас одного из стрелков. Контейнеры поставляются по два в деревянных ящиках. Три контейнера заполняют магазины морпехов из состава огневых групп, из четвертого снаряжает магазины командир отделения. Оставшиеся патроны распределяются по остальным стрелкам, дополняя носимые боеприпасы второй очереди боекомплекта до установленных цифр. Соответственно три отделения требуют шесть ящиков патронов. Для управления взвода вскрывается ещё один ящик. Не снаряженные в магазины остатки патронов носятся в патрульных рюкзаках, «имущественных» подсумках бронежилетов и консерваторами даже в самих бандольерах, как во Вьетнаме. Большие рюкзаки и по очевидным причинам снятое морпехами зимнее обмундирование пока что было решено складировать у вертолета. Базовый временный лагерь, или, если угодно, пункт сбора[19], объединяющий в себе пункт временного складирования имущества, медпункт и так далее, пока можно было устроить и здесь. Рядом с рюкзаками уложили и извлечённые из вертолёта боеприпасы. Потерять их только оттого, что при попытке запустить вспомогательную силовую установку экипаж все-таки запалит «Стеллиен», Крастеру вовсе не улыбалось.
Найденные в вертолете запасы винтовочных патронов на обозримый период были абсолютно достаточны, причём даже удалось избежать неприятной неожиданности с наличием снаряженных в ленты патронов к М249SAW. О’Нил, как отличный взводный сержант, посрамил офицеров, в соответствии со своими обязанностями догадавшись уточнить данный вопрос без подсказки. Крастер, как и положено богобоязненному WASP[20], от подобной инициативы был готов если не вознести молитву Господу нашему Иисусу Христу, то поставить пару пива тому кадровику, который этого толкового сержанта к нему во взвод отправил. Если, конечно, в будущем сумеет его увидеть. Одарили взвод лейтенанта комендор-сержантом О’Нилом за пару месяцев перед учениями и с некоторым скандалом. Рок, как это обычно бывало среди привлекательно выглядевших, атлетически сложенных и служивших своей стране в вооруженных силах мужчин из американской провинции, питал некоторую слабость к аббревиатуре LGBT. В таком ее смысле, как «Liberty – Guns – Beer – Tits». Перечисленные существительные его до беды и довели. Подцепленная в баре цыпочка пригласила сержанта на чашечку кофе, дегустация несколько затянулась, и в результате к кофейнику подсел очень не вовремя вернувшийся из поездки муж. Телосложение рогоносца не впечатляло, и О’Нил, по его словам, поначалу даже надеялся спокойно одеться. К большому для всех сожалению, чувак впал в ярость и решил показать себя поклонником первых двух букв обоими любимой аббревиатуры. В итоге сержант выломился из его дома, сжимая одежду в руках и прыгая зайцем под огнем дробовика, как будто вернулся в Афганистан. Если не сказать хуже, сам сержант смеялся, что в этой засаде было даже страшнее. Боевой опыт в данной неприятной ситуации сильно уж не помог, но и без везения не обошлось, поскольку ревнивый супруг в запале чувств зарядил свою помпу одной только мелкой дробью. Стрельба на улице привлекла полицейских, естественным образом случился скандал, который вкупе с дробинками, извлечёнными из мускулистых ягодиц, фатально отразился на продолжении службы в Штатах. Последнее Крастера в свете последних событий весьма радовало. И чем адекватнее вёл себя О’Нил в этих непростых обстоятельствах, тем более. С боеприпасами к сорокамиллиметровым гранатометам в контейнерах РА-120, тоже проверенных взводным сержантом, дела обстояли не самым лучшим образом. Нет, с самим их наличием все было отлично. Причём даже выстрелы были не от Мк19 с их усиленным пороховым зарядом и длиной гильзы, так что М203 не становились бесполезным железом, которое только выкинуть. Проблема состояла в том, что широчайшая номенклатура сорокамиллиметровых гранатометных выстрелов в данном случае сузилась до одного-единственного – древнего, как дерьмо мамонта, «многоцелевого» кумулятивно-осколочного М433HEDP, всё ещё расстреливаемого Корпусом в ходе учебных стрельб. Впрочем, по размышлении, Крастер пришел к мнению, что это даже к лучшему. В той непонятной ситуации, в которой они очутились, многоцелевые гранаты даже с истекающим сроком годности выглядели куда перспективнее дымовых, сигнальных или той же слезоточивки. Для того чтобы взвод мог воспользоваться возможностями широкой номенклатуры сорокамиллиметровых выстрелов, проваливаться в эту долину надо было с десантным кораблём, а не «Супер Стеллиеном». Девять гранатометчиков – командиров огневых групп взвода, взяв по двенадцать выстрелов, заполнили гнезда своих патронташей. Оставшиеся во вскрытых контейнерах гранаты распределили по стрелкам, использующимся тимлидерами в качестве подносчиков боеприпасов. Хранящиеся в боксах помимо выстрелов одноразовые бандольеры были предназначены именно для таких случаев. Имеющееся на руках количество боеприпасов, по мнению Крастера, обеспечивало подразделение достаточным запасом патронов для боя средней интенсивности и, в принципе, даже оставляло пространство для маневра в случае потери пункта боепитания рядом с вертолетом. В целом морские пехотинцы, действующие в Афганистане в отрыве от снабжения, могли таскать на себе и поболее, но в данных условиях запас взятых взводом на закорки патронов и гранатометных выстрелов вполне обеспечивал практически любые обозримые нужды. Без нужды расстреливать все взводом встреченное никто не собирался. По мнению Крастера, в имеющихся условиях скрытный отход без боя стоил в сто раз больше огневой мощи, а двадцать семь с половиной фунтов[21] массы бронежилетов и горы вокруг грозили сделать лишний патрон той самой соломинкой, которая ломает хребет верблюду. Отрываться от вертолета и складированных рядом с ним боеприпасов, как на это ни глянь, было глупо. Тем не менее приступить к выполнению их с Фарреллом толком не оформившихся планов ни Крастер, ни его подчиненные так и не успели. Собственно, при всей простоте и скорости снаряжения магазинов из планок, лейтенант даже снарядить свои магазины полностью не успел… По грунтовой автодороге, тянущейся вдоль долины, в направлении вертолета, подняв высокий столб пыли, летела появившаяся из-за языка леса автомашина… * * * Определенной неуверенности в себе при первом контакте с аборигенами не был лишен ни один из занявших оборону вокруг вертолета морпехов. Даже жесткий и вечно уверенный в себе, как скала, Рок и тот нервно покусывал губы. Крастера, с его университетским образованием, по мере сближения автомашины с вертолетом одолевали несколько другие мысли, быстро перерастающие во все большее и большее изумление. Рядом выругался Фаррелл, которого, без сомнений, одолевали те же подозрения. Чуть погодя вспомнил чью-то маму и зашептался с товарищами кое-кто из наиболее сообразительных морских пехотинцев, если судить по характерной хрипотце в голосе – ланс-капрал[22] Галлахер из второго отделения. Догадка касательно формата переноса окончательно переросла в уверенность, когда Крастер опознал подъехавший ближе грузовик как несомненный CCKW корпорации «Дженерал Моторс». Основной грузовик вооруженных сил США во времена Второй мировой войны, также известный среди почитателей как «Джимми». Следовавший за ним с большим отставанием джип в бинокль тоже вполне уверенно опознавался как «Виллис» с «Браунингом» на вертлюге. Офицеры, не сговариваясь, переглянулись между собой. – Поспорим, сэр, что из обеих машин люди в нашей форме полезут? Фаррелл несколько нервно дернулся и хихикнул, тут же сморщившись от волны боли, пришедшей от только что зафиксированной санитаром руки. – Может быть, что кино снимают, лейтенант? – Капитан, вы сами-то в это верите? Фаррелл кинул на Крастера хмурый взгляд и сплюнул в сторону. В своё предположение ему определенно не верилось. * * * Столь фантастическое предположение подтвердилось, и даже более того. Из кабины «Джимми» действительно вылез невысокий худой тип в американском армейском полевом обмундировании времен Второй мировой войны с карабином М1[23] в руках. Тип обладал типичной азиатской внешностью, знаками различия корейского лейтенанта и казавшимся какой-то шляпкой гриба стальным шлемом М1 на голове. Шлем привлекал к себе внимание не столько замызганной белой полосой и иероглифами, сколько свежей вмятиной на самой макушке. По возникшему у Крастера впечатлению, лейтенанту надевали каску на голову с помощью кувалды. Ещё более усилила впечатление полудюжина вывалившихся из кузова оборванцев-рядовых. Помимо грязного и оборванного обмундирования, заставившего стоящего неподалёку О’Нила скривить недовольную физиономию, южнокорейские солдаты от своего командира отличались разве что неповрежденными стальными шлемами на головах и вооружением полноценными «Гарандами»[24], а не этим уродливым обрубком с усиленным пистолетным патроном. В глазах у Фаррелла, позабывшего про свою руку сразу же после появления офицера южнокорейской армии пятидесятилетней давности, стояла беспросветная тоска. Взводный сержант держал мину, словно бы у него болели зубы. Сам же Крастер даже не надеялся, что он хоть чем-то отличается в лучшую сторону от них обоих. Гадая по поводу грузовика, все трое определенно недооценили глубину выгребной ямы, в которую их закинуло. Надежд, что взвод занесло то ли в прошлое, то ли в параллельное измерение (Крастер в былой жизни был совсем даже не чужд развлекательной литературы) в иной период, кроме Корейской войны, ни у кого из них практически не оставалось. Капитан Фаррелл не стал скрывать, что думает о том же самом, что и Крастер: – Какой бы дьявол нас сюда ни забросил, но точно не для того, чтобы мы банально пожали руки корейцам пятидесятых. Крастер, несколько напряженно наблюдавший за подходившим к ним корейским лейтенантом, согласился с капитаном без колебаний:
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!