Она вспомнила все эти истории о видениях людей, впавших в кому. Одни видят темный коридор, другие — своих родственников или друзей. А третьи наблюдают за титаническими битвами неведомых чудовищ. Даже представлять не хочется, куда попадает разум уснувших в Армагеддоне. Тейн молча смотрел в окно. И Наоки вдруг поняла одну вещь. Месть — это не всё. Она хочет помочь этому ребенку. Вытащить его из тьмы. Завершить то, что начал Мичи. — Пойдем, — сказала Наоки. Ведун повернулся к ней. Смерил изучающим взглядом. Кивнул и двинулся к выходу. Наоки склонилась над ухом Глеба и тихо произнесла: — Я вернусь за тобой, малыш. Вещи они оставили в вестибюле первого этажа — там были установлены камеры хранения для посетителей. Двери блокировались отпечатками пальцев. Одноразовое использование. Спускались на лифте. Глеб лежал на девятом этаже исследовательского центра в постоянной подключке. У клиники была собственная служба охраны, посторонних в здание не пропускали. У входа обнаружился портал металлодетектора, но были у персонала и сканирующие устройства, неизвестные Наоки. Уровень организации солидный, но вряд ли эти парни сталкивались с перевертами. Забрав вещи, они вышли на улицу. — Так и будем таскаться с рюкзаками? Ведун надел бейсболку, поправил козырек. — Нет. Они двинулись в сторону ворот, обогнув волейбольную площадку и тренажеры под пластиковым навесом. Ага, злорадно подумала Наоки, от пластика вы еще не отказались. — Ты должна освоить технику открытия тайников, — неспешно заговорил Тейн. Девушка вновь отставала от спутника на пару шагов. — Я не силен в этом вопросе. Поэтому профсоюз выделил мастера, который займется твоим обучением. — Как долго? — У нас есть сутки. Потом мы отправимся в Столп и вплотную займемся мудаками, убившими Мичи. Ворота приближались. — Сутки? — переспросила Наоки. — Чему можно научиться за двадцать четыре часа? — У нас есть магия, — напомнил Тейн. — Доверься профсоюзу, детка. Пришлось пропустить «детку» мимо ушей. Покинув территорию комплекса, они зашагали к исполинской тени дирижабля, накрывшей сопку. — Мы летим на дирижабле? — Проведем сутки в рейсе, — уточнил Тейн. — Мы не летим в конкретное место, если что. Просто не светимся. Обучение волшебству на дирижабле в мире, пережившем глобальное потепление. Такое даже голливудским сценаристам не снилось. * * * — Доброе утро. Наоки открыла глаза. — Ты еще кто такой? Ее новое жилье здорово смахивало на дешевый гостиничный номер без намека на «звездность». Теснота, предельная функциональность, деревянная обшивка стен. Квадратное окошко иллюминатора. Царство разбушевавшихся дизайнеров-экологов. Даже телевизор, вмонтированный в переборку, лишен пластиковой оболочки. Под потолком — выпуклая серость плафона. Наверное, так выглядели бы купола на обратной стороне Луны. Наоки лежит в постели, укрывшись одеялом до самого подбородка. Одеяло шерстяное, больше смахивает на плед. Ничего страшного — из просверленных в обшивке дырочек поступает тепло. Там скрыты обогреватели, питающиеся энергией от вездесущих солярных панелей. У изголовья Наоки сидит человек. Это колдун, звать его Василием. Специалист по обучению во сне, как представил чувака Тейн. На вид — сверстник Наоки. Только глаза очень старые и немного грустные. — Вспомнила, — Наоки приподнялась на локте и села, скрестив ноги под одеялом. За окном простиралась бесконечная морская гладь. — Василий. Человек кивает. Накануне Василий погрузил свою ученицу в глубокий сон, вторгся в него и начал творить вещи, о которых Наоки ни черта не помнит. О способах интенсивного профсоюзного обучения ее предупредили заранее. Пришлось разрешить этому упырю копаться в собственном подсознании — другого пути не было. Что изменилось? Она не понимает. Девушку захлестнула апатия. На тумбочке закипел чайник. Щелкнула кнопка выключения. Колдун поднялся и на какое-то время исчез из поля зрения. — Заговоренный имбирь, — услышала Наоки на периферии сознания. — Быстро поставит тебя на ноги. Василий прятал глаза. И это Наоки не понравилось. — Что не так? — она приняла большую керамическую кружку из рук своего одноразового наставника. — У нас получилось? Пахло имбирем. И еще чем-то приятным, бодрящим. — Получилось, — заверил Василий. — Где Тейн? — У себя. Профсоюз забронировал три смежных каюты на палубе первого класса дирижабля «Грета Тунберг», совершающего регулярные рейсы между сопками Мурманска и плавучими европейскими городами. Наоки прислушалась к себе. Ничего. Если она и обладала после вмешательства сноходца какими-то магическими способностями, это не ощущалось. Интересно, что вообще должен чувствовать конструктор тайников? Или боевой маг, или потомок вендиго? Тайна за семью печатями. Девушка попробовала напиток. По вкусу — обычный имбирный чай. Возможно, с мятой. Жидкость вливается внутрь и приносит… обновление. Энергию, жажду действий. Тягу к приключениям. Целый букет эмоций, не поддающихся описанию. — Поделишься рецептом? Василий слабо улыбнулся: — Непременно. — Ладно, — Наоки вновь приложилась к горячей кружке. — Рассказывай, что со мной не так. Ведун поднял глаза. До этого Василий изучал собственные ногти, сторонился прямого зрительного контакта. — Не знаю, что в тебе поселилось. Еле ноги унес. Это не подсознание, а… даже не знаю, с чем сравнить. Ловушка, водоворот. Затягивает, не отпускает, выбрасывает… в пограничное пространство. Не знаю, как описать даже. — Трещины мира, — наугад бросила Наоки. Ведун вздрогнул. Как от пощечины. — Не уверен. Если и так, мне туда неохота идти во второй раз. Когда Тейн проснется, пусть открывает портал. Я сливаюсь. — Чего ты боишься? — Я работаю с обычными людьми. Такие как ты… это не для меня. Извини, ничего личного. Вопрос безопасности.