— И вы с ним увиделись? — Да. У меня для вас письмо. Она засунула руку в лифчик, достала сложенный листок бумаги, быстро пересекла комнату и протянула записку Мейсону. — Вот, прочитайте. Письмо оказалось напечатанным на пишущей машинке. «Мистер Мейсон! Дикси сообщила мне, что Вы приехали в гостиницу, но отказываетесь с ней разговаривать, требуя моего подтверждения, что все нормально. Я же Вам все сказал по телефону. Я объяснил, что послал Вам письмо, в которое вложен чек — Ваш предварительный гонорар. Я хочу, чтобы Вы представляли меня и Дикси. Это страшная неразбериха. Дикси Вам все подробно расскажет. Я прошу Вас относиться к Дикси, которая передаст Вам эту записку, точно так же, как ко мне. Она — Ваша клиентка. Я обратился к Вам за помощью, потому что мне эта помощь необходима. Она для меня чрезвычайно важна, причем немедленно. Я надеялся, что смогу в этом гостиничном номере дождаться Вашего приезда, но мне потребовалось срочно уехать: возникло дело, с которым я должен разобраться сам. Я не смею описывать Вам, что оно собой представляет, потому что не имею права ставить Вас в неудобное положение. А теперь, пожалуйста, начинайте действовать и помогите нам выбраться из этой неразберихи. Вам заплатят, причем очень хорошо. Искренне Ваш, Моррис». Текст письма был напечатан на пишущей машинке, а подпись в конце нацарапана карандашом. Возможно, рукой Морриса Албурга. Мейсон попытался вспомнить, видел ли он когда-нибудь, как расписывается Албург, но ему не пришел на ум ни один случай, когда бы ему приходилось с этим сталкиваться. — Теперь наконец мы сможем переговорить, — заявила брюнетка уверенным тоном. Мейсон молчал. — Ну? Сможем, не так ли? — Я хочу знать, почему здесь нет Морриса, — сказал Мейсон. — Он обещал встретиться со мной в этом номере. — Но ему пришлось изменить свои планы. — Почему? — Он занят одним крайне важным делом. — Каким? — Защищает меня. А также себя. — Она отодвинула стул, села и обратилась к адвокату: — Мистер Мейсон, когда один человек может убить другого и его действия считаются оправданными? — В случае самообороны. — То есть следует ждать, пока другой не станет в тебя стрелять? — Следует ждать, пока на тебя не нападут, или до возникновения такой ситуации, при которой любой разумный человек посчитает, что ему угрожает серьезная опасность или смерть. — И тогда он может стрелять? Мейсон кивнул. — Я описал вам положения закона, касающиеся самообороны, — в общем и целом. Однако существует масса оговорок и ограничений. Закон говорит, что по возможности человек должен отступить, есть положения и о том, кто изначально спровоцировал конфликт. — Предположим, вам известно, что за вами охотится хладнокровный, опытный, знающий свое дело убийца, который поставил своей целью вас уничтожить. У вас есть право первым его прикончить? — При обстоятельствах, которые я вам описал, — ответил Мейсон. — Я знаю. Но, предположим, вам известно, что человек собирается вас убить и охотится за вами. Он следит за вашим домом, сидя в машине и держа на коленях автомат, а вам удается выскользнуть через черный ход таким образом, чтобы он вас не заметил. Разве в таком случае вы не имеете права прострелить ему голову и быть оправданным? Мейсон покачал головой. — Почему нет? — Потому что в такой ситуации у вас была возможность позвонить в полицию и попросить у них защиты. Она усмехнулась с упреком в голосе. — Просить у полиции защиты от человека, которого я имею в виду, это все равно что просить их защитить тебя от оспы или чумы… Этот человек просто проскользнет сквозь пальцы полиции — ему это не составит труда, а ты окажешься трупом еще до наступления утра. — Вы просили меня объяснить вам пункты закона. Я это сделал. Я не пишу законы. Я их изучаю. — Моррис сказал мне то же самое, но я ему не поверила. Мне это кажется несправедливым. Но он, как и вы, утверждал, что таков закон, а поэтому вы не одобрите то, чем он занимается. — А чем он занимается? — Вы слышали когда-нибудь о Джордже Файетте? — Вы его знаете? Я хотел бы кое-что о нем выяснить. Она горько засмеялась. — Много людей хотели бы что-нибудь о нем выяснить. Он — убийца. — Продолжайте, — попросил Мейсон. — А в настоящий момент он пытается прикончить Морриса и меня. — Почему? — Это как раз то, что мне требуется разузнать. Я предполагаю, потому, что я — возлюбленная Тома Седжвика. — А кто такой Седжвик? — Его разыскивает полиция. Пытаются повесить на него убийство. — Так что вас и Морриса Албурга пытаются убить? — Все правильно. — Почему? Не вижу смысла. — Судя по вашему поведению, вы мне не верите. — Очень возможно. — Послушайте, нельзя спорить с фактами. Файетт пытался пристрелить меня в том переулке, который проходит за рестораном Албурга. — А что конкретно тогда произошло? — поинтересовался Мейсон. — Файетт следил за мной, пытаясь отправить на тот свет. Он вошел в ресторан с единственной целью: напугать меня, чтобы я бросилась бежать. Он, естественно, предполагал, что я воспользуюсь черным ходом. Если бы я хоть чуть-чуть подумала, то поняла бы, чего он добивается. Даже с влиянием, деньгами и наглостью Файетта нельзя рассчитывать застрелить женщину в переполненном ресторане, а потом просто взять и уйти. Однако ему приходилось совершать подобное и выходить сухим из воды. Невозможно рационально мыслить, если на тебя смотрит Джордж Файетт. Вы будто как кладете руку на камень и замечаете, что рядом колечком свернулась змея. Рядом с ним испытываешь похожие ощущения. — Рассказывайте дальше, — подбодрил Мейсон, когда она замолчала. — Мне нужно знать, что конкретно произошло. — Я вылетела из ресторана. Файетт как раз этого и хотел. В машине меня поджидал его сообщник. Файетт спокойно с невинным видом сидел за столиком и притворялся, что наслаждается ужином. А я сломя голову кинулась в подстроенную им ловушку. — Что произошло, когда вы оказались в переулке? — Сообщник Файетта пытался заставить меня сесть к нему в машину. Я оказалась настолько перепугана, что бросилась бежать дальше. Это, видимо, нарушило их планы. Им просто не пришло в голову, что я не сожмусь, как гармошка, и не сяду в машину, как хорошая маленькая девочка. Я сделала то, чего никто не предполагал. Я понеслась дальше по переулку. Когда сообщник Файетта сообразил, что надо стрелять, я уже покинула линию огня. Он нажал на газ, чтобы догнать меня, машина дернулась, в результате чего дверца захлопнулась. Он выстрелил во второй раз, но пуля прошла сквозь дверцу. К тому времени я уже неслась в панике и подбегала к оживленной улице, ничего не соображая. Я вылетела прямо под колеса движущегося автомобиля. В общем, это все. Я пришла в сознание в больнице и поняла, что о моем местонахождении сообщат в газетах или его будет несложно выяснить через справочную, поэтому Файетту не составит труда до меня добраться. Я встала с постели и обследовала палату, в которую меня поместили. Я нашла в шкафу свои вещи. Меня все еще покачивало из стороны в сторону, но я все равно оделась и сбежала из больницы. Естественно, я сразу же связалась с Моррисом. — А что сделал Моррис? — Нашел мне кое-какую одежду и предоставил шанс скрыться… Но, конечно, Моррис сам очень расстроился, поскольку понял, что Файетт одновременно охотится и за ним. — Так что сейчас Албург предпринимает шаги, чтобы избавиться от Файетта? — Скорее всего, мне не следовало вам этого говорить. И я не произнесу этих слов. Я просто заявляю вам, что в настоящий момент Моррис занят делом крайней важности и у него нет возможности связаться с вами, пока… в общем, в течение следующих трех или четырех часов, но он написал вам эту записку, чтобы вы понимали ситуацию. — Хорошо, что вы от меня хотите? — Мне довольно сложно ответить на этот вопрос. Вы, в общем-то, не особо рветесь к сотрудничеству. Вы до сих пор относитесь ко мне с подозрением. — Вы меня обвиняете в этом? — Да.