– Ничего для вас? – Ни единого чертова цента. Извините, что иногда ругаюсь. От этого улучшается настроение. По жизни мне доставалось, и я обнаружила, что должна или рыдать, или ругаться. Лично я предпочитаю ругаться. Во взгляде Мейсона читалось одобрение, и неожиданно он спросил: – Джулия, почему вы носите с собой оружие? – Она схватила сумку, прижала ее к груди. Мейсон пристально смотрел ей в глаза. – Я жду ответа. – Я прихожу в больницу и ухожу в любое время дня и ночи. Некоторые медсестры подверглись нападению. В полиции мне сказали, что будет неплохо, если я буду носить с собой оружие. – И у вас есть разрешение? – Да, разумеется. – А почему вы и сейчас с пистолетом? – Не знаю. После покупки я всегда ношу его с собой. Он стал насущной необходимостью, как помада. Клянусь, это единственная причина, мистер Мейсон. – Если у вас есть разрешение на ношение этого пистолета, это означает, что серийный номер зарегистрирован в полиции. Вы это знаете? – Да, разумеется. – Вы знали, что епископ Мэллори внезапно и весьма неожиданно отплыл на пароходе «Монтерей», оставив все вещи в своем номере отеля «Регал»? Ее губы сжались в тонкую линию. – Я бы предпочла не обсуждать поступки епископа Мэллори. В конце концов, дело это касается только меня и моей дочери. – И когда мне, по-вашему, начинать? – спросил Мейсон. Джулия Браннер встала. – Прямо сейчас. Я хочу, чтобы вы наносили этому холоднокровному дьяволу удар за ударом, пока он не запросит пощады. Я хочу, чтобы вы доказали, что именно его стараниями появился ордер на мой арест по обвинению в непредумышленном убийстве, благодаря которому я не могла въехать в этот штат, что он разрушил мою семью и ущемил интересы моей дочери. Мне не нужно ни цента, я просто хочу, чтобы его наказали. Я хочу, чтобы вы заставили этого старого дьявола осознать, что даже большие деньги не позволят ему делать все, что заблагора-а-ассудится. – На этот раз обошлось без слез, но губы мисс Браннер задрожали, горящие глаза впились в адвоката. Перри Мейсон несколько секунд смотрел на нее, потом снял трубку аппарата внутренней связи и сказал Делле Стрит: – Соедини меня с Ренволдом К. Браунли. Глава 6 Полуночный дождь, поливший с внезапно прохудившегося неба и сопровождаемый порывами южного ветра, обрушился на Беверли-Хиллз, где посреди ухоженного парка высился особняк Ренволда К. Браунли. Свет от фар автомобиля Мейсона отражался от мокрых зеленых листьев. Плавно изгибающаяся подъездная дорожка вывела к особняку. Адвокат остановил автомобиль под навесом у парадной двери. Дворецкий, весьма мрачный, под стать погоде, открыл дверь. – Мистер Мейсон? – уточнил он. Адвокат кивнул. – Прошу. Мистер Браунли вас ждет. Дворецкий не предложил Мейсону снять плащ и шляпу и из холла сразу провел коридором в огромную, обшитую темным деревом библиотеку. Приглушенного света вполне хватало, чтобы разглядеть полки с книгами, удобные кресла, просторные ниши с диванчиками под окнами. Мужчина, сидевший за большим письменным столом из красного дерева, суровостью лица мог вполне поспорить с Великим инквизитором. Волосы поседели, а брови и ресницы стали невидимыми, отчего голова его обрела некое сходство с головой стервятника. – Так вы – Перри Мейсон, – в голосе не слышалось и намека на доброжелательность. Его обладатель холодным, немигающим взглядом словно с интересом впервые изучал необычный экземпляр. Мейсон стряхнул капли дождя с плаща, скинул его с плеч и без приглашения бросил на спинку стула, затем расправил плечи. Приглушенный свет чуть смягчал его каменный профиль. – Да, я – Мейсон, а вы – Браунли, – в голосе адвоката, не отрывавшего взгляда от хозяина дома, симпатии было ничуть не больше, чем в голосе старика. – Присядьте, – предложил Браунли. – В каком-то смысле я даже рад, что вы пришли, мистер Мейсон. – Благодарю. Присесть я успею. Но сейчас предпочитаю постоять. И почему вас радует мой приход? – Вы сказали, что хотите поговорить со мной о Джейнис. – Да. – Мистер Мейсон, вы – очень умный адвокат. – Благодарю. – Благодарить меня не нужно. Это не комплимент, а признание факта. Учитывая обстоятельства, возможно, вынужденное. Я следил за вашими подвигами по газетным статьям. С изумлением и любопытством. Признаю, вы так заинтересовали меня, что мне захотелось с вами встретиться. Собственно, однажды даже собрался было обратиться к вам, но пришел к выводу, что важные финансовые проблемы все-таки не стоит решать через адвоката, главная сила которого в остроте ума, а не… – Ответственности? – саркастически спросил Мейсон, воспользовавшись паузой. – Нет, я имел в виду другое. Во главу угла вы ставите зрелищность и драматизм, но, став старше, вы поймете, мистер Мейсон, что люди, у которых много денег, предпочитают бороться за свои интересы по-тихому, без зрелищности и драматизма. – Другими словами, именно поэтому вы ко мне и не обратились. – Совершенно верно. – И поскольку вы в моих услугах не нуждаетесь, я в полном праве предложить их тем, кто противостоит вам. Тень улыбки изогнула губы мужчины, сидящего за столом из красного дерева, в окружении свидетельств своего богатства. Аура финансового могущества, казалось, превращала библиотеку в неприступную крепость. – Хорошо сказано, – признал Браунли. – Ваше умение обращать мои слова против меня вполне сочетается с тем, что я слышал о других ваших талантах. – По телефону я объяснил, что привело меня сюда, – перешел к делу Мейсон. – Речь о вашей внучке. Что бы вы обо мне не думали, мистер Браунли, я не просто наемный гладиатор, который сражается за тех, у кого есть средства, чтобы нанять меня. Я – боец, это да, и мне нравится ощущение, что я сражаюсь за тех, кто не может постоять за себя, но я не предлагаю свои услуги всем, без разбора. Я всегда сражаюсь на стороне справедливости. – Вы предлагаете мне поверить, мистер Мейсон, что стремитесь лишь устранить несправедливость? – в голосе Браунли слышался скепсис. – Я ничего вам не предлагаю. Я просто говорю. А верить вы можете, во что хотите. Браунли нахмурился. – Мистер Мейсон, я полагаю, для грубости никаких оснований нет. – Позвольте мне судить об этом самому, мистер Браунли. – Адвокат сел и закурил, не упустив из виду, что суперуверенности у финансиста заметно поубавилось. – Если у человека есть нечто такое, что нужно и другим людям, он испытывает давление с их стороны. У вас есть деньги. Они нужны многим. Вот они и придумывают разные планы, чтобы вы расстались с деньгами. У меня есть определенные бойцовские способности, и люди пытаются заручиться моим доверием, чтобы привлечь меня на свою сторону. А теперь я готов выложить карты на стол. Цепочка событий, которая привела к моей заинтересованности в этом деле, очень сложна. Не стану утверждать, что все не было спланировано заранее с целью заручиться моей поддержкой. Если и было, будьте уверены, у меня нет и не будет ни малейшего желания способствовать несправедливости или мошенничеству. С другой стороны, велика вероятность того, что в силу сложившихся обстоятельств, девушка, которую вы считаете дочерью вашего сына Оскара и Джулии Браннер, на самом деле вам не родственница. – У вас есть основания для подобного заявления? – спросил Браунли. – Естественно, – Мейсон сделал паузу, чтобы всмотреться в дымящийся кончик сигареты, потом вновь встретился взглядом со стариком. – Я говорю от лица единственного живого родителя девушки, Джулии Браннер. Лицо Браунли осталось бесстрастным. Разве улыбка, точнее, ее тень, стала совсем ледяной. – И позвольте спросить, кто идентифицировал Джулию Браннер? Лицо Мейсона превратилось в непроницаемую маску. – Никто, – ответил он. – Поэтому я и пришел к вам. Если с моей стороны допущено мошенничество, именно вы можете вывести меня на чистую воду. – Допустим, мне удастся убедить вас, что такое мошенничество имеет место быть? – спросил Браунли. Мейсон вскинул руки. – Это дело тут же перестанет меня интересовать. Но поймите, мистер Браунли, меня нужно убедить. – Джулия Браннер – аферистка, – отчеканил Браунли. – Мои детективы много чего узнали о ее прошлой жизни, до встречи с моим сыном. Это весьма занимательная история. Мейсон поднес сигарету ко рту, глубоко затянулся, улыбнулся и заговорил, выдыхая табачный дым, который окутывал слова синеватой аурой: – Можно не сомневаться, что есть множество женщин, прошлое которых, при рассмотрении под микроскопом, окажется не менее колоритным. – Эта женщина – аферистка. – Вы говорите о Джулии Браннер, которая вышла за вашего сына? – Да, разумеется. – Тогда тот факт, что она – аферистка, – указал Мейсон, – никак не связан с правовым статусом ребенка, которого она родила. Браунли облизал губы, помолчал, а потом продолжил в холодной, безжалостной манере банкира, анализирующего недочеты в финансовом соглашении: