– Почему я должна что-то вам рассказывать? – ее голос переполняла горечь. – Я могу вам помочь. – Вы могли мне помочь, но получилось у вас не очень, а теперь слишком поздно. – Почему слишком поздно? – Вы знаете… Но я не пойму, как вы узнали. В голосе Мейсона послышалось нетерпение: – Слушайте меня, вы двое. Секунды дороги, а вы лепечете что-то невнятное. Заканчивайте и перейдем к делу. Я собираюсь вам помочь, Джулия. – Почему? – спросила она. – Денег у меня нет, наскребу разве что сто пятьдесят долларов. Стелла Кенвуд приподнялась со стула. – У меня есть двести. Можешь их взять, Джулия. – Давайте сейчас забудем о деньгах, – отрезал Мейсон. – Я собираюсь вам помочь, Джулия, но я должен знать, что произошло. Я полагаю, многое можно сказать в вашу пользу, несмотря на то, что вы сделали. Браунли был абсолютно безжалостным человеком и начисто лишен угрызений совести. Он состряпал обвинение в непредумышленном убийстве, которое висело над вами многие годы. Он лишил вас семейного счастья и не дал вам даже ломаного гроша. Вам пришлось зарабатывать себе на жизнь. Можно долго говорить о том, каким трудом вам все давалось, но сейчас мне надо знать, что произошло. Я не говорю, что пройду с вами весь путь, но хотя бы начало. А теперь выкладывайте. Вы убили Браунли? – Нет. – Кто убил? – Не знаю. – Вы виделись с ним этой ночью? – Да. – Где? – В портовом районе, около набережной. – Расскажите мне, что произошло. Она тряхнула головой, голос вдруг стал безучастным и усталым. – Какая разница? Вы мне не поверите. Никто мне не поверит. Прекрати рыдать, Стелла. Мне придется держать ответ. Это мои похороны. Ты не при делах. – Хватит! – раздраженно бросил Мейсон. – Рассказывайте, что произошло. Если кто-то и может вам помочь, так это я! – Ладно, если вы так хотите это знать, я попыталась надавить на Браунли. – Как именно? – Когда Оскар закончил старшую школу, он подарил Оскару часы. Это была семейная реликвия, разве что Ренволд вставил в них новый механизм. Эти часы были ему очень дороги. Они остались у меня. Я взяла их с собой на работу в тот день, когда Оскар сбежал. Старик мечтал их вернуть. Я отправила ему записку. С таксистом. Написала, что хочу встретиться с ним на десять минут, если он приедет один в определенное место на набережной, и эти десять минут будет слушать меня, не прерывая. Тогда я отдам ему часы. – Вы думали, он приедет? – Я знала, что он приедет. – Вы не опасались, что вас арестуют по его наводке? – Нет. Я сказала ему, что часы спрятаны, и он получит их, если только будет играть честно. – И что? – спросил Мейсон. – Он приехал. – Как он узнал, где именно вы будете его ждать? – Я нарисовала грубую карту и отметила нужное место. И велела ему приехать одному. – Что он сделал? – Приехал в портовый район, чтобы я смогла встретиться с ним. – О чем вы собирались с ним говорить? – Я хотела привести единственный аргумент, к которому он мог прислушаться. Собиралась доказать ему, что моя дочь – вылитый ее отец, и, если Оскар был ему небезразличен, он должен позаботиться о том, чтобы ребенок от плоти и крови Оскара не остался без средств к существованию. Я собиралась сказать ему, что он может ничего не делать для меня, но я хочу, чтобы ребенок Оскара получил положенное. Я собиралась сказать ему, что девушка, которую он принимал за дочь Оскара – самозванка. – Почему вы заставили его приехать на набережную? – Потому что я так захотела. – Но почему все-таки на набережную? – Это неважно. – У вас был автоматический пистолет тридцать второго калибра? – Да. – Где он? – Не знаю. Я не могла его найти еще ранним вечером. – Этот старый трюк не пройдет. Даже не пытайтесь. – Это правда! – Если не вы убили Ренволда Браунли, тогда кто? – Я не знаю. – Ладно, продолжайте. – Я встретилась с ним у одного из яхт-клубов, – ответила Джулия. – Попросила обогнуть квартал, чтобы убедиться, что слежки за ним нет, потом вернуться ко мне. Он все сделал, вернулся и сбросил скорость. Он находился в полу-квартале от меня, когда какая-то женщина в желтом дождевике выскочила на дорогу перед его автомобилем. Естественно, Браунли остановился. Она запрыгнула на подножку и начала стрелять. – И что сделали вы? – Я повернулась и побежала максимально, как могла, быстро. – Куда побежали? – К моему автомобилю, припаркованному примерно в квартале от этого места. – Прыгнули в машину и уехали? – Не совсем. Лил дождь, и двигатель не сразу завелся. – Кто-нибудь вас видел? – Не знаю. – Где вы взяли автомобиль? – У Стеллы. Она мне разрешила. – И это лучшая история, которую вы можете рассказать? – Это правда. Мейсон покачал головой. – Может, это правда, может, и нет. Лично я думаю, что нет. Одно я знаю наверняка: ни один присяжный в это не поверит. Будьте уверены, вам впаяют убийство при отягощающих обстоятельствах. Значит так: разложите кровать, выключите этот чертов обогреватель, откройте окна, уберите куда-нибудь плащ, разденьтесь и ложитесь в постель. Если придет полиция, не говорите ни слова. Не делайте никаких заявлений, о чем бы они не спрашивали. Твердите, как попугай, не будете отвечать ни на один вопрос без разрешения вашего адвоката, только скажите им, что ваш адвокат – это я. Она пристально смотрела на него. – То есть вы собираетесь мне помочь? – Поначалу – да, – кивнул Мейсон. – А теперь раздевайтесь, и в кровать. И вы, Стелла, не говорите ни слова. Просто сидите и молчите. Сможете это сделать? В глазах Стеллы застыл испуг. – Не знаю. Я так не думаю.