Старухи ссорились и не обращали на меня никакого внимания. Я посмотрел на Аннабет, из последних сил сохранявшую спокойствие, с выражением: «Зачем ты это сделала?» — Такси седых сестер — самый быстрый способ добраться до лагеря, — отозвалась она. — Тогда почему ты не вызвала его из Вирджинии? — Этот район они не обслуживают, — сказала Аннабет как нечто само собой разумеющееся. — Они обслуживают только Большой Нью-Йорк и его окрестности. — Мы возили самых знаменитых людей! — воскликнула Ужас. — Язон! Помните его? — Не напоминай! — простонала Тревога. — К тому же тогда у нас было не такси, старая крыса. Это было три тысячи лет назад! — Отдай мне зуб! — Ужас попыталась залезть Тревоге в рот, но та отшвырнула ее руку. — Если только Дрожь отдаст мне мой глаз! — Нет уж! — хрипло ответила Дрожь. — Он был у тебя вчера. — Но я же за рулем, ты, старая карга! — Исключено! Поворачивай! Это твой поворот! Тревога круто свернула на Деланси-стрит, меня едва не расплющило между дверцей и Тайсоном. Она снова нажала на газ, и мы помчались по Уильямсбург-бридж со скоростью семьдесят миль в час. Сестры разбушевались не на шутку: они били друг друга ладоням и наотмашь, причем Ужас старалась вцепиться в лицо Дрожи, а та, в свою очередь, — в лицо Тревоги. Волосы их метались, рты были разинуты в непрестанных воплях, и я заметил, что единственный зуб в данную минуту находится у Тревоги — древний, едва ли не покрытый мхом желтый резец. Глаза они прикрыли веками, только Ужас жадно впивалась во все вокруг единственным, налитым кровью зеленым глазом, словно не могла насытиться. Наконец Дрожь, у которой все же было преимущество зрения, удалось вырвать зуб изо рта своей сестры. Это настолько взбесило последнюю, что та, виляя и не разбирая дороги, помчалась к концу Уильямсбург-бридж, не переставая вопить: — Отдай! Отдай! Тайсон застонал и обеими руками схватился за живот. — Если это, конечно, кого-нибудь интересует, — подал голос я, — мы что, собираемся разбиться? — Успокойся, — сказала Аннабет, но голос ее выдавал тревогу. — Это грайя, седые сестры. Они знают, что делают. Они очень мудрые. И хотя эти слова произнесла дочь Афины, они меня не убедили. Мы скользили по самому краешку моста в ста тридцати футах над Ист-ривер. — Да, мудрые! — усмехнулась в зеркальце заднего вида Дрожь, щеголяя вновь приобретенным зубом. — И всеведущие. — Каждую улочку в Манхэттене знаем, — хвастливо заявила Тревога, не переставая мутузить сестру. — И столицу Непала! — И место, которое ты ищешь, знаем! — добавила Дрожь. Моментально сестры с обеих сторон принялись щипать ее, восклицая: — Поменьше болтай! Он еще ничего не спросил! — Что? — удивился я. — Что за место? Я ничего не ищу… — Ничего, — согласилась Ужас. — Правильно, мальчик. В мире нет ничего определенного! — Скажите мне… — Нет! — завопили все трое. — Какой кошмар был, когда мы проговорились в последний раз, — всхлипнула Дрожь. — Наш глаз швырнули в озеро! — сокрушенно добавила Ужас. — Сколько лет понадобилось, чтобы найти его! — стенала Тревога. — И, кстати говоря, верни его! — Нет! — пронзительно завопила Дрожь. — Глаз! — потребовала Тревога. — Дай сюда! Она со всего размаху ударила свою сестру по спине. Раздалось омерзительное хлюпанье, что-то выскочило. Дрожь принялась шарить по машине, стараясь схватить это, но ей удалось только коснуться его тыльной стороной ладони. Слизистый зеленый шар перелетел через ее плечо на заднее сиденье и плюхнулся прямо мне на колени. Я подпрыгнул так, что ударился головой о потолок, а глазное яблоко скатилось на пол. — Мы ничего не видим, — хором возопили сестры. — Отдай мне глаз! — простонала Тревога. — Отдай ей глаз! — вскрикнула Аннабет. — У меня его нет! — ответил я. — Вон он, у тебя под ногой, — указала Аннабет. — Смотри не наступи! Подними его! — И пальцем не притронусь! Такси тяжело, с жутким скрипом проехалось вдоль ограждения. Машину затрясло, ее окутали клубы серого дыма, будто она вот-вот взорвется от напряжения. — Меня сейчас вытошнит, — предупредил Тайсон. — Аннабет, — завопил я, — дай Тайсону свой рюкзак! — Ты что, спятил? Верни глаз! Тревога вывернула баранку, и такси оторвалось от ограждения. Мы пронеслись по Бруклинскому мосту быстрее, чем любое человеческое такси. Седые сестры вопили, орали и истошно выпрашивали друг у друга глаз. Наконец я постарался взять себя в руки. Отодрал кусок полосатой футболки, которая и так уже разваливалась, и, завернув в него глаз, поднял с пола. — Хороший мальчик! — крикнула Дрожь, словно почуяла, что я держу в руках ее пропавшую гляделку. — А теперь отдай! — Не отдам, — помотал головой я, — пока вы не объясните, про какое место, которое я ищу, вы говорили. — Некогда! — крикнула Тревога. — Мы ускоряемся! Я выглянул в окно. Действительно, деревья, машины и вообще вся местность слились в одну расплывчатую дымчатую полосу. Мы уже выехали из Бруклина, направляясь к центру Лонг-Айленда. — Перси, — предупредила Аннабет, — без глаза они не смогут найти место, куда мы едем. Просто будем ехать быстрее и быстрее, пока мы не разобьемся вдребезги. — Пусть сначала скажут, — ответил я, — не то я открою окно и брошу глаз в идущий навстречу транспорт. — Нет! — простонали седые сестры. — Слишком опасно! — Опускаю стекло! — Погоди! — завопили седые сестры. — Тридцать, тридцать один, семьдесят пять, двенадцать! Они проорали цифры, как квотербэк,[3] направляющий игру. — Что это значит? — спросил я. — Какая-то бессмыслица. — Тридцать, тридцать один, семьдесят пять, двенадцать! — простонала Ужас. — Это все, что мы можем тебе сказать. А теперь отдай глаз! Почти приехали. Съехав с шоссе, мы продирались сквозь кустистую местность северного Лонг-Айленда. Я увидел впереди Холм полукровок с огромной сосной на вершине — дерево Талии, в котором хранилась жизненная сила павшей героини. — Перси, — требовательно произнесла Аннабет. — Отдай им глаз, немедленно! Я решил не спорить и швырнул глаз на колени Тревоги. Старуха одним движением схватила его, вставила в глазницу, как контактную линзу, и мигнула. Это действие сопровождалось общим вздохом, полным облегчения и торжества. Она ударила по тормозам. Такси еще четыре-пять метров проехало в облаке дыма и, визжа тормозами, остановилось посреди проселка, у подножия Холма полукровок. Тайсон оглушительно рыгнул. — Теперь легче. — Хорошо, — сказал я седым сестрам, — а теперь объясните мне, что значат эти цифры. — Некогда! — Аннабет распахнула дверцу. — Вылезаем из машины. Немедленно! Я уже собирался спросить почему, но, посмотрев на Холм полукровок, все понял. На вершине холма я заметил группу обитателей лагеря. Они отбивали атаку.