Аннабет уставилась в свой свиток. — Три из пяти баллов, — пробормотала она, — из-за того, что староста — идиотка. Идем. Покончим с твоими докладами и вернемся к Хирону. На пути к Большому дому мы прочли последнее сообщение — оно было написано от руки на кленовом листе. Прислал его сатир из Канады. Хотя настроение у меня и так было хуже некуда, но, прочтя написанное, я почувствовал себя еще хуже. — «Дорогой Гроувер, — прочел я вслух, — леса вокруг Торонто подверглись нападению злобного гигантского барсука. Попытался действовать по твоему совету и призвать на помощь силы Пана. Без толку. Многие деревья наяд уничтожены. Отступаем к Оттаве. Ждем совета. Где ты? Глисон Хедж, протектор». Аннабет нахмурилась. — Ты получал от Гроувера хоть какие-нибудь известия? Ну хоть по твоей эмпатической связи? Я отрицательно покачал головой. Начиная с прошлого лета, когда умер бог Пан, наш друг Гроувер уходил во все более далекие походы. Совет козлоногих старейшин объявил его отщепенцем, но Гроувер продолжал прочесывать Восточное побережье, пытаясь рассказать о Пане и убедить духов природы защитить их собственные малые клочки дикой чащи. Он приходил в лагерь всего несколько раз, чтобы повидаться со своей девушкой Можжевелкой. Последнее известие о нем пришло из Центрального парка — он там организовывал дриад, но вот уже два месяца от него не поступало никаких известий. Мы пытались связаться с ним почтой Ириды, но послания до него не доходили. У меня с Гроувером была эмпатическая связь, и поэтому я думал, что, случись с ним беда, мне станет об этом известно. Гроувер как-то раз сказал мне, что если он умрет, то эмпатическая связь может убить и меня. Но я не был уверен, оставалось ли это до сих пор в силе или нет. «Может быть, он все еще на Манхэттене?» — спрашивал я себя. Потом я вспомнил свой сон и про набросок Рейчел — темные тучи смыкаются над городом, армия, собравшаяся у Эмпайр-стейт-билдинга… — Аннабет! — Я остановил ее у площадки для игры в тезербол.[4] Я понимал, что напрашиваюсь на неприятности, но не знал, кому еще можно довериться. И потом я всегда полагался на ее советы. — Слушай, мне приснился такой странный сон про Рейчел… Я рассказал ей все, даже про странную картинку, изображающую Луку в детстве. Некоторое время она молчала, потом так плотно скрутила свой свиток с отметками, что он даже порвался. — И что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? — Не знаю. Ты лучшая из всех известных мне стратегов. Если бы ты была Кроносом и планировала эту войну, то каким бы был твой следующий шаг? — Я использовала бы Тифона для отвлекающего маневра. А потом нанесла бы удар по Олимпу, пока боги находятся на Западе. — Точно так, как на картинке Рейчел. — Перси, — сказала она звенящим голосом. — Рейчел всего лишь смертная. — Но что, если ее сон говорит правду? Ведь, судя по словам тех других титанов, и Олимп будет уничтожен в течение нескольких дней. Они говорили, что у них масса других вариантов. А что с этой картинкой Луки в детстве… — Мы просто должны быть готовы. — Каким образом? — спросил я. — Ты посмотри на лагерь. Мы даже с внутренними распрями не можем покончить. А тут еще мою дурацкую душу должны забрать. Аннабет швырнула на землю свиток. — Я знала, что нельзя тебе показывать это пророчество! — Голос у нее был сердитый и уязвленный. — Оно тебя только напугало. А ты, когда напуган, пытаешься от всего спрятаться. Я, совершенно ошарашенный, уставился на нее. — Я? Спрятаться? — Да, ты. — Она смотрела мне прямо в глаза. — Ты — трус, Перси Джексон! Мы стояли нос к носу. Глаза у нее были красные, и я вдруг понял, что, называя меня трусом, она, возможно, не имела в виду пророчество. — Если тебе кажется, что наши шансы невелики, то, может, тебе лучше отправиться вместе с Рейчел на каникулы? — сказала она. — Аннабет… — Если тебя не устраивает наша компания. — Это несправедливо! Она метнулась мимо меня в сторону полей клубники. По пути пнула тезербол, и он сердито закрутился вокруг шеста. Хотелось бы сказать, что с этого момента настроение у меня стало улучшаться. Но этого, конечно, не случилось. В этот день у нас намечалось собрание у костра — мы должны были сжечь саван Бекендорфа и проститься с нашим товарищем. Даже домики Ареса и Аполлона по такому случаю заключили временное перемирие. Саван Бекендорфа был сделан из металлических звеньев наподобие кольчуги. Я не понимал, как он будет гореть, но, видимо, тут нам помогали парки. Металл расплавился в огне и, превратившись в золотистый дымок, устремился в небо. Пламя костра всегда отражало настроение обитателей лагеря, и сегодня его языки были черного цвета. Я надеялся, что дух Бекендорфа окажется в Элизиуме. Может быть, он даже решит возродиться и проживет три жизни, чтобы добраться до Островов блаженных, а ведь это в царстве мертвых что-то вроде генерального штаба. Уж если кто это заслужил, то в первую очередь — Бекендорф. Аннабет ушла, не сказав мне ни слова. Большая часть обитателей лагеря тоже разошлись по своим делам, а я стоял, уставившись в догорающий костер. Силена сидела рядом и плакала, а Кларисса со своим бойфрендом Крисом Родригесом пытались ее утешить. Наконец я набрался мужества и подошел к ним. — Привет, Силена. Я тебе очень сочувствую. Она шмыгнула носом. Кларисса сердито посмотрела на меня, но она всегда на всех смотрит сердито. Крис даже не повернулся в мою сторону. Он входил в команду Луки, пока Кларисса не спасла его из Лабиринта прошлым летом, и я думаю, Крис до сих пор чувствует себя виноватым. Я откашлялся. — Силена, знаешь, у Бекендорфа была твоя фотография. Он смотрел на нее перед тем, как у нас там все началось. Ты очень много для него значила. Благодаря тебе прошедший год стал лучшим в его жизни. Силена зарыдала. — Ну ты и умник, Перси, — пробормотала Кларисса. — Нет, ничего, — прошептала Силена. — Спасибо… спасибо тебе, Перси. Я пойду. — Давай я побуду с тобой, — предложила Кларисса. Силена отрицательно покачала головой и побежала прочь. — Она сильнее, чем кажется, — пробормотала Кларисса так тихо, словно говорила сама с собой. — Ничего, справится. — Ты могла бы ей помочь, — сказал я. — Ты могла бы почтить память Бекендорфа, сражаясь вместе с нами. Кларисса схватилась было за нож, но его на поясе больше не было — она швырнула его на стол для настольного тенниса в Большом доме. — Это не моя проблема, — прорычала она. — Если мои ребята не получают того, что заслуживают, я не сражаюсь. Я заметил, что она не говорит в рифму. Может быть, ее не было поблизости, когда ее соплеменники подверглись проклятию, а может, она знала способ разрушать это колдовство. Меня мороз подрал по коже, когда я подумал, что, может, Кларисса и есть шпион Кроноса в лагере. Но какую бы неприязнь я ни питал к Клариссе, шпионить на титанов — это было совсем не в ее духе. — Ну хорошо, — вздохнул я. — Я не хотел об этом говорить, но за тобой должок. Если бы не я, то ты бы теперь гнила в пещере циклопов в Море чудовищ. Она стиснула зубы. — Проси о чем угодно, Перси, только не об этом. Домик Ареса слишком часто подвергался унижениям. И не думай, будто я не знаю, что люди говорят обо мне за глаза. Я хотел сказать: «Что ж, разве это не правда?» Но прикусил язык. — И что же ты — будешь спокойно смотреть со стороны, как Кронос нас уничтожит? — спросил я. — Если вам так нужна моя помощь, скажи отпрыскам Аполлона — пусть отдадут нам колесницу. — Ты прямо как ребенок. Она бросилась было на меня, но между нами встал Крис. — Тихо, ребята, — сказал он. — Кларисса, знаешь, он, может, в чем-то и прав. — И ты туда же? — Она презрительно посмотрела на него. Потом устало повернулась и пошла прочь — Крис бросился следом. — Эй, постой! Я только хотел сказать… Кларисса, подожди! Я проследил, как последние искорки Бекендорфова костра улетают в закатное небо, а потом направился на арену для фехтования. Мне нужно было передохнуть, и я хотел увидеть старого друга. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Выгодно купить можно у нашего партнера. Примечания 1