Кларисса вошла, все ещё дрожа от пребывания в ледяной глыбе, и Арес заорал: - Это моя девочка! Бог войны пострепал её волосы и похлопал её по спине, называя её лучшим воином, которого он когда-либо видел. - Убийство дракона? Это то, о чём я говорил! Она выглядела несколько подавленной. Всё, что она могла делать - это кивать и хлопать глазами, так как она боялась, что он ударит её, но, наконец-то, она начала улыбаться. Гера и Гефест прошли мимо меня, и, хотя Гефест был немного сердит за мой прыжок на его трон, он считал, что я сделал "достаточно неплохую работу, по большей части". Гера раздажённо втягивала воздух. - Я думаю, что не буду уничтожать тебя и твою маленькую девчонку в настоящий момент. - Аннабет спасла Олимп, - сказал я ей. - Она убедила Луку остановить Кроноса. - Хм, - Гера раздражённо отвернулась, но, подумал я, наши жизни будут в безопасности, по крайней мере - ненадолго. Голова Диониса всё ещё была обернута повязкой. Он оглядел меня с головы до ног и сказал: - Что ж, Перси Джексон. Я видел,что Поллукс выжил, так что, я полагаю, ты не такой уж и неудачник. Уверен, это всё благодаря моим тренировкам. - Эм, конечно, сэр, - сказал я. Мистер Ди кивнул. - В качестве благодарности за проявленную мной храбрость Зевс сократил мой испытательный срок в вашем убогом лагере наполовину. Теперь у меня осталось только пятьдесят лет вместо сотни. - Пятьдесят лет, а? - я попытался представить себе, каково будет находиться рядом с Дионисом, пока я не стану стариком, если допустить, что я проживу так долго. - Не обнадеживай себя, Джексон, - сказал он, и я осознал, что он произнес мое имя правильно. - Я все еще планирую сделать твою жизнь еще более жалкой. Я не смог сдержать улыбку. - Естественно. - Так что мы поняли друг друга, - он повернулся и стал ремонтировать свой трон из виноградных лоз, опаленный пламенем. Гровер стоял сбоку от меня. Время от времени у него вырывались рыдания. - Так много духов природы погибло, Перси. Так много. Я положил свою руку ему на плечо и дал ему тряпку, чтобы он высморкался. - Ты проделал великолепную работу, Джи-мен. Мы начнем все заново. Посадим новые деревья. Очистим парки. Твои друзья переродятся в более совершенном мире. Он подавленно засопел. - Я... я надеюсь... Но было довольно сложно объединить их всех до этого. Я все еще изгнанник. Мне едва удалось заставить кого бы то ни было прислушаться ко мне по поводу Пана. Будут ли они теперь когда-нибудь слушать меня опять? Я повел их на убой. - Они будут слушать, - пообещал я. - Потому что ты заботишься о них. Ты заботишься о дикой природе больше, чем кто-либо другой. Он выдавил улыбку. - Спасибо, Перси... Надеюсь... надеюсь, ты знаешь, что я действительно горжусь тем, что твой друг. Я хлопнул его по руке. - Лука был прав в одном, Джи-мен. Ты самый храбрый сатир, которого я когда-либо встречал. Он залился румянцем, но прежде, чем он смог что-либо сказать, задули горны из раковин. Армия Посейдона промаршировала в тронный зал. - Перси! - закричал Тайсон. Он бросился на меня с открытыми объятиями. К счастью, он уменьшился до нормальных размеров, так что его крепкое объятие было похоже на удар трактора, а не всей фермы. - Ты не умер! - сказал он. - Ага, - согласился я. - Изумительно, а? Он захлопал в ладоши и счастливо засмеялся. - Я тоже жив! Мы заковали Тифона в цепи. Это было весело! Позади него пятьдесят циклопов в броне засмеялись и закивали, дав друг другу пять. - Тайсон вел нас, - пророкотал один. - Он храбрый. - Храбрейший из циклопов! - проорал другой. Тайсон покраснел. - Ничего особенного. - Я видел тебя! - сказал я. - Ты был потрясающим! Я подумал, что несчастный Гровер потеряет сознание. Он смертельно боится циклопов. Но он успокоил свои нервы и сказал: - Да. Хм... троекратное "ура" Тайсону! - УРАААА! - проревели циклопы. - Прошу вас, не ешьте меня, - пробормотал Гровер, но я не думаю, что кто-либо слышал его. В горны из ракушек опять подули. Циклопы разделились, и мой отец прошагал в тронный зал в своих доспехах, трезубец сиял в его руках. - Тайсон! - взревел он. - Отличная работа, сын мой. А Перси... Его лицо посуровело. Он уставил свой палец на меня, и на секунду я испугался, что он собирается пристрелить меня. - Я даже прощу тебе то, что ты сидел на моем троне. Ты спас Олимп! Он протянул руки и обнял меня. Я понял, немного смутившись, что, вообще-то, никогда раньше не обнимал своего отца. Он был теплым, как обыкновенный человек, и пах соленым пляжем и свежим морским воздухом. Разжав объятия, он сердечно улыбнулся мне. А чувствовал себя так хорошо, что, признаюсь, немного всплакнул. А полагаю, до этого момента я никогда не позволял самому себе признать, до какой степени я был испуган последние несколько дней. - Папа... - Шшш, - сказал он. - Не бывает бесстрашных героев. И ты поднялся над всеми героями. Даже Геркулес не... - ПОСЕЙДОН! - прогрохотал голос. Зевс сидел на своем троне. Он свирепо смотрел через комнату на моего отца, пока все остальные боги рассаживались по своим местам. Присутствовал даже Аид, сидящей на простом каменном сиденье для гостей у подножия домашнего очага. Нико сидел, скрестив ноги, на земле рядом с ногами своего отца. - Ну, Посейдон? - Зевс был сердит. - Ты слишком горд, что присоединиться к нашему совету, мой брат? Я подумал, что Посейдон впадет в неистовство, но он просто посмотрел на меня и подмигнул. - Для меня это будет честью, повелитель Зевс. Думаю, чудеса действительно случаются. Посейдон прошагал к своему рыбацкому трону, и Олимпийский Совет собрался. Пока Зевс говорил - какая-то длинная речь о храбрости богов и пр. - вошла Аннабет и встала рядом со мной. Она выглядела хорошо для того, кто недавно потерял сознание. - Много пропустила? - прошептала она. - Никто не планирует убить нас, пока что, - прошептал я в ответ. - В первый раз за сегодняшний день. Я прыснул, но Гровер подтолкнул меня локтем, так как Гера одарила нас укоризненным взглядом. - Что касается моего брата, - сказал Зевс, - мы благодарны... Он прочистил горло, словно слова с трудом выходили из него. - ... э, благодарны Аиду за его поддержку. Повелитель мертвых кивнул. У него было самодовольный вид, но, подумал я, он получил на это право. Он хлопнул своего сына Нико по плечу, и тот выглядел счастливее, чем я когда-либо его видел.