Глава первая Моя миссия под угрозой срыва В пятницу перед зимними каникулами мама собрала для меня рюкзак, положив туда и мое личное оружие, и повезла меня в новую школу-интернат. По дороге мы подхватили моих друзей, Аннабет и Талию. От Нью-Йорка до Бар-Харбора, штат Мэн, восемь часов езды. По шоссе хлестал дождь, периодически переходящий в мокрый снег. Я уже несколько месяцев не виделся с Аннабет и Талией, но непогода и мысли о том, что нам предстоит, отбили всякое желание разговаривать. У всех, кроме мамы. Когда она нервничает, то начинает болтать без умолку. К тому времени, когда мы наконец добрались до Уэстовер-холла, уже стемнело и она успела пересказать Аннабет и Талии все самые пикантные истории из моего детства. Талия протерла запотевшее стекло машины, посмотрела наружу и сказала: — О да! Это будет весело. Уэстовер-холл напоминал замок рыцаря-злодея. Он был целиком сложен из черного камня, с башнями, узкими бойницами и большими деревянными двойными воротами. Замок стоял на заснеженной скале, одним фасадом выходя на большой заиндевелый лес, а другим — на серый пенящийся океан. — Вы точно не хотите, чтобы я подождала вас? — спросила мама. — Нет, спасибо, мам, — ответил я. — Я не знаю, сколько времени это займет. С нами все будет в порядке. — Но как вы доберетесь обратно? Я так волнуюсь, Перси. Я надеялся, что не покраснел. Нет ничего хорошего в том, что на битву я отправляюсь в сопровождении мамы. — Все будет в порядке, миссис Джексон, — ободряюще улыбнулась Аннабет. Ее светлые кудри были забраны под лыжную шапочку, а серые глаза цветом напоминали метель. — Мы проследим, чтобы с ним ничего не случилось. Мама, кажется, немножко успокоилась. Она думает, что Аннабет — самая умная и сообразительная из полубогов, когда-либо доучившихся до восьмого класса. И она уверена, что Аннабет частенько спасала меня от смерти. На самом деле так оно и есть, но это еще не означает, будто я в восторге от данного факта. — Прекрасно, дорогие мои, — сказала мама. — Вам больше ничего не нужно? — Нет, миссис Джексон, — ответила Талия. — Спасибо, что подвезли. — Может быть, еще пару свитеров? А номер моего сотового у вас есть? — Мам… — Ты не забыл нектар и амброзию, Перси? А золотую драхму, на случай если надо будет связаться с лагерем? — Мама, ну хватит! С нами все будет в порядке. Пошли. Я вылез из машины. Мама выглядела немного задетой, и мне было жаль ее огорчать, но я мечтал только о том, как бы поскорее выбраться из машины. Если маме вздумается рассказать еще одну историю про то, каким сообразительным я был в три года, сидя в детской ванночке, я зароюсь в сугроб и просижу там, пока не замерзну до смерти. Аннабет и Талия последовали за мной. Дувший в лицо ветер насквозь пронзал мою куртку ледяными кинжалами. Как только мамина машина скрылась из виду, Талия сказала: — У тебя потрясающая мама, Перси. — Ничего, — согласился я. — А у тебя? Ты когда-нибудь с ней встречалась? Не успел я спросить это, как уже пожалел. Талия мастерски наловчилась прожигать людей злобными взглядами, и это качество отлично сочеталось с излюбленной ею одеждой панка: разодранная тужурка, черные кожаные брюки и цепочки, прилепленные везде, где только можно, плюс обведенные черным карандашом ярко-голубые глаза. Но взгляд, которым она удостоила меня сейчас, был не просто злым, а преисполненным ненависти. — Если бы это хоть сколько-нибудь тебя касалось, Перси!.. — Давайте войдем внутрь, — вмешалась Аннабет. — Гроувер уже, наверное, заждался. — Верно. — Талия взглянула на замок и поежилась. — Интересно, что он тут такого нашел, что заставило его послать сигнал бедствия. — Ничего хорошего, — предположил я, уставясь на темные башни Уэстовер-холла. Дубовые двери со скрипом отворились, и мы вступили в холл, сопровождаемые снежным вихрем. — Ух ты! — невольно вырвалось у меня. Холл был огромный. Стены украшали боевые знамена и разного рода оружие — старинные мушкеты, боевые топоры и куча подобного рода игрушек. То есть я знал, что Уэстовер — военная школа и всякое такое, но металла на стенах было столько… вполне достаточно, чтобы истребить население целой страны. В буквальном смысле слова. Я непроизвольно сунул руку в карман, где хранилась смертоносная шариковая ручка, готовая в любой момент превратиться в мой меч Анаклузмос. Я сразу сообразил: с этим местом что-то не так. Здесь кроется какая-то опасность. Талия терла серебряный браслет — свой любимый магический предмет. Я понял, что мы думаем об одном и том же. Назревала схватка. — Интересно, где… — начала было Аннабет. Двери за нами тяжело захлопнулись. — Так-так, — пробормотал я. — Кажется, придется ненадолго здесь задержаться. Я услышал отголоски музыки, доносившейся с противоположного конца холла. Судя по мелодии, это была танцевальная музыка. Мы спрятали наши рюкзаки за колонной и пошли дальше, в глубь холла. Не успели мы далеко уйти, как я услышал шорох шагов по каменному полу, и из полумрака нам наперерез выступили мужчина и женщина. Оба были седые, коротко подстриженные, в черном одеянии с красной окантовкой, похожем на военную форму. У женщины над верхней губой наметились тонкие усики, а мужчина, напротив, был чисто выбрит, что показалось мне нелепым. Оба держались неестественно прямо, будто к их спинам привязали палки. — Ну? — спросила женщина. — Что вы здесь делаете? — Хм… — Я понял, что не готов к такому вопросу. Поскольку я сосредоточился исключительно на том, чтобы найти Гроувера и выяснить, в чем тут дело, то совершенно не учел, что кто-то может подвергнуть допросу трех подростков, пробравшихся ночью в школу. В машине мы вообще не говорили о том, как проникнем внутрь. — Мэм, — ответил я, — мы просто… — Ха! — выкрикнул мужчина так резко, что я чуть не подпрыгнул. — Посетителей не пускают на танцы! Вас следует у-у-у-да-а-а-лить! Он говорил с акцентом, возможно французским. Во всяком случае, слегка гнусавил. Мужчина этот отличался высоким ростом и хищными, ястребиными чертами лица. Когда он говорил, ноздри у него раздувались, отчего было трудно не смотреть на его нос, а глаза были разноцветные — один карий, другой голубой, — как у дворовой кошки. Я представил, как он вышвыривает нас за дверь, в снег, но тут вперед выступила Талия и сделала нечто очень странное. Она щелкнула пальцами. Звук получился резкий и громкий. Может, мне показалось, но я почувствовал, как от ее пальцев исходит дуновение ветра; оно проносится через холл, овевая нас и учителей и шевеля знамена на стенах. — Но мы не посетители, сэр, — сказала Талия. — Мы приехали сюда учиться. Помните? Меня зовут Талия. А это Аннабет и Перси. Мы к вам в восьмой класс. Преподаватель-мужчина сощурил свои разноцветные глаза. Не знаю, о чем думала Талия. Теперь нас, возможно, накажут за ложь и действительно вышвырнут за порог. Но мужчина, казалось, пребывал в нерешительности. — Миссис Готтчок, вы знаете этих учеников? — Он посмотрел на свою коллегу. Несмотря на шаткость нашего положения, мне пришлось прикусить язык, чтобы не рассмеяться. Учительница по фамилии «Съела мел»?[1] Он, вероятно, шутит. Женщина заморгала глазами, словно выйдя из транса. — Да. Кажется, знаю, сэр. — Нахмурясь, она посмотрела на нас. — Аннабет. Талия. Перси. Что вы делали за пределами школы? Прежде чем я успел ответить, послышались шаги и в холл, задыхаясь, вбежал Гроувер. — Вы сделали это! Вы… — Увидев учителей, он тут же замолчал. — О, миссис Готтчок. Доктор Торн! Я… — Что случилось, мистер Ундервуд? — спросил мужчина, по всей видимости доктор Торн. По тону было ясно, что Гроувер ему неприятен. — Что вы имели в виду, сказав: «Вы сделали это»? Эти ученики живут здесь. Гроувер поборол одолевавшее его волнение. — Да, сэр. Конечно, сэр. Я только хотел сказать: мне так приятно, что они сделали… пунш для вечеринки! Отличный пунш. И это они приготовили его! Доктор Торн уставился на нас. Я решил, что один глаз у него, должно быть, вставной. Вот только какой? Карий? Голубой? Он смотрел так, будто хотел сбросить нас с самой высокой башни замка, но затем миссис Готтчок полусонно произнесла: — Превосходный пунш. А теперь — уходите отсюда все. И не вздумайте снова покидать школу! Дважды повторять нам не пришлось. Прежде чем уйти, мы нестройно отбарабанили «да, мэм» и «да, сэр», поскольку сообразили, что здесь так принято. Гроувер быстро повел нас через холл в направлении, откуда доносилась музыка. Я чувствовал, как учителя смотрят нам в спину, однако поравнялся с Талией и вполголоса спросил ее: — Как тебе удалось проделать эту штуку… ну, когда ты щелкнула пальцами? — Ты про туман? Неужели Хирон тебе не показывал? У меня перехватило дыхание. Хирон был нашим учителем, но он никогда не показывал мне ничего подобного. Почему же он научил этому Талию? Гроувер, поторапливая, вел нас к двери, на стекле которой было написано «СПОРТЗАЛ». Даже при моей дислексии я смог это прочесть. — Уже скоро! — сказал Гроувер. — Слава богам, вы подоспели! Аннабет и Талия крепко обняли его. Я показал ему поднятый вверх большой палец. Здорово было увидеться с ним спустя столько месяцев. Он немного подрос и отпустил хиленькие бакенбарды, но в остальном выглядел как всегда, когда хотел сойти за человека: красная кепка на курчавых каштановых волосах, чтобы скрыть козлиные рожки, мешковатые джинсы и спортивные кроссовки, скрывавшие его мохнатые ноги и копыта. Наряд сатира дополняла черная футболка, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы прочесть надпись на ней: «Уэстовер-холл, пехотинец». Трудно было сказать наверняка, что это — род войск, к которому принадлежал Гроувер, или просто школьное прозвище.