Сейчас я смотрю на свою сестру и понимаю: еще немного и ее красота сформируется и вырвется на свободу. Сам видел, у Машки уже море поклонников. И я не знаю, как она поведет себя в дальнейшем. Бог мой, сколько народа собралось. Телевидение, журналисты, первые лица области и даже кто-то из правления Госбанка. Отец не отпускает маму от себя ни на шаг. Она сегодня выглядит ослепительно, хотя и в строгом деловом костюме. Его она выбрала в самом известном универмаге Лондона «Harrods». Он считается одним из самых больших и модных универмагов мира. В нем более 300 различных отделов. Расположены 23 ресторана с широким спектром блюд на любой вкус вплоть до высокой кухни. Здесь же расположены отделы по ремонту часов, ателье, аптеки, турфирмы, СПА, салоны красоты, парикмахерские. Поговаривают, что в будущем году компания Harrods собирается ввести дресс-код для своих клиентов. Им будет запрещено входить в универмаг в униформе, шортах, не говоря уже о купальниках, спортивных майках, шлепанцах и с голым животом. Маме удалось побеседовать с одним из управляющих магазина. Он был в восторге от ее стиля, английского языка, деловой заинтересованности. Мама так его очаровала, что он поделился с ней некоторыми секретами, и они даже обменялись визитками. Кстати, дизайн маминой визитки мой. Я наблюдаю за своей женой. Она приветливо улыбается и вручает гостям небольшие подарки. Кроме того, в центре зала стоит гигантская ваза с конфетами. Можно нажать на кнопку, и сладкий леденец соскользнет по желобку. Слышу разговор двух парней. Один говорит другому, что сделал четыре ходки и получил четыре блокнота и четыре ручки, а четыре буклета выбросил в урну у входа. И еще леденцов набрал. Нет худа без добра... Я просто озверел. Бог с ними, с леденцами. Для того и поставили, чтобы можно было расслабиться. Но зачем же выбрасывать буклеты! Вспоминаю, сколько мама сил и времени потратила, пока делала буклет. И мы с Гошкой пыхтели, верстали его. Еле сдерживаю себя. Приветливо улыбаясь, приглашаю ребят пройти со мной. Самое большее им лет по 16. Вывожу их из здания и спрашиваю, в какую из урн они выбросили буклеты. — Доставай, — приказываю я тому, кто их выбросил. Он еще и рыжий, оказывается. И он понимает, что я с ним сделаю, если он не выполнит приказ. Брезгливо вынимает буклеты. Протягивает их мне. — Нет, ты заберешь их с собой и запомнишь: эти буклеты делали люди для людей, чтобы прочитав, они могли понять, что это за банк, чем он отличается от других, какие услуги он оказывает. Здесь же размещены адреса и номера телефонов банка и его филиалов. Ты радовался, что урвал четыре ручки и столько же блокнотов. Для чего они тебе? — Одну ручку и блокнот хотел оставить себе, а остальные продать! — Продать? Зачем? Тебе нужны деньги? Так иди работай! Ты собирался проскочить еще пару раз туда, чтобы скрысячить и потом продать. Не подарить девушке, другу, а продать. Бизнесмен хренов! Мы дарим эти небольшие сувениры от чистого сердца всем, кто пришел к нам. Если бы ты подошел ко мне и попросил несколько штук для друзей, я бы сам отсчитал тебе штук десять таких ручек. А теперь я их изымаю у тебя. — Я не крысячил. Два комплекта мне дала девушка, похожая на русалку из сказки. Два я прихватил. А четыре ходки я делал за леденцами. Хотел брата порадовать. Оставь ручку и блокнот... пожалуйста, — неожиданно попросил он. Я подарю брату, он обрадуется. Он любит рисовать. Я ручки хотел продать, они красивые, а брату карандаши и краски купить. Он все время дома сидит. На костылях передвигается. А так рисовать будет. А леденцы отдавать? — Оставь себе. Они без ограничений. Сколько лет брату? — Одиннадцать будет. В ноябре, 13-го ноября. Честно говоря, я растерялся. Мне даже стыдно стало. Я оставил ему ручки, затем достал несколько сотенных купюр, протянул ему и сказал, чтобы не продавал ручки, а оставил брату и купил ему карандаши и краски. Денег он не хотел брать, но я настоял. — Хочешь заработать, приходи через 10 дней. Спросишь Арсения. Для начала поработаешь уборщиком, а потом посмотрим, что из тебя может получиться. — А ты не врешь? Я пытался найти работу, но никто не хочет связываться с сопляком без образования. Правда возьмешь на работу уборщиком? И платить будут? Меня Васькой зовут. Я к двум часам могу приходить и работать до поздна. Я с утра в кулинарном учусь. А с братом мы вдвоем живем. Родители как уехали четыре года назад, так больше не появлялись и где они, я не знаю. Я в кулинарный потому пошел, там нам разрешают домой брать еду. Я вообще хорошо учился. У меня всего две четверки было. — А остальные тройки! — хохотнул я. — Ничего подобного, пятерки, — насупился Васька. — У меня четверки были по химии и черчению. Боже мой! Я даже представить себе не мог, как выживал и выживает этот парень. Достал еще рублей пятьсот и отдал ему. — Возьми. Надеюсь, Василий, вам на десять дней хватит? — Вот мой паспорт, можешь записать адрес. Я не вру. Я открыл паспорт на имя Василия Николаевича Колокольцева, проживающего по улице Людной, дом 13. Я знал этот район. Окраина, граничащая с деревенькой. Частный сектор. А парню исполнилось 16 лет. — А денег больше не надо! Я бутылки собираю, сдаю. А это просто решил брата порадовать. — Дурака не валяй. Бери и не потеряй. До встречи. Я вернулся в офис. Тея бросилась ко мне. Оказывается, отец меня искал. — Арс, родной, что случилось? Ты такой бледный. — Теюшка, давай я вечером тебе все расскажу. Сейчас руки помою и узнаю, чего хотел от меня отец. — Арс, я люблю тебя! — И я тебя, мое счастье! Весь день я ходил сам не свой. Ребятам надо помочь. Надо съездить туда, посмотреть, что с младшим братом. Наверное, надо показать ребенка ортопедам. Но это пустяки. В клинике есть отличные врачи. Я решил отпроситься у отца на пару часов и съездить с Гошкой по адресу, чтобы принять решение. Отец удивился, но отпустил. То, что мы увидели, повергло нас в шок. Просевший до земли домишко. Вася был дома и готовил что-то на керосинке. Он едва не проглотил ложку, когда мы вошли. В доме чисто. И очень много хороших книг. Младший братишка опрятно одет, но одежда изношена. На стене у окна много рисунков. Они мне нравятся. Гошка объясняет мне, если я даже оформлю опеку над старшим, а это по-любому надо сделать, младшего все равно отправят в детский дом. Его лечить надо. А это значит, что без помощи отца не обойтись. Но я уже принял решение и не отступлюсь. Ребят надо спасать. Их бы сейчас перевезти к нам в гостевой дом. Попробую поговорить с отцом вечером. Я верю в отца и знаю, он поможет. Спрашиваю Ваську, сможет ли он пропустить завтра занятия? Я хочу подъехать с утра для разговора. Говорит, может. Я попросил у Мики, так называет брата Васька, несколько рисунков. Хочу показать Тее. На самом деле брата зовут Апполинарий. Я усмехнулся. Прямо как младшего брата художника Виктора Васнецова. Согласен с Васей, имя надо менять. * * * Весь вечер Римас наблюдал за сыном. Он был какой-то взволнованный. Что случилось? Неужели они поссорились с Теей. Нет, их трясет при одном взгляде друг на друга. Куда они ездили с Гошей? Когда гостей распределили по комнатам, Арс с Гошей подошли к отцу и попросили уделить им внимание. Гошка предложил позвать Веру и Тею. Арсений согласился. Поднялись в гостиную родителей. — Пап, помнишь, когда ты оформлял опеку над Гошкой, ты обращался к Эмилии Львовне, — издалека начал Арсений. Она, наверное уже не работает? — Не работает. Ты это хотел услышать? — Нет. Задам вопрос по-другому. Сможешь ты мне помочь оформить опеку над 16-летним парнем? — Так, сын, ты или рассказывай все как есть или не морочь нам голову, — возмутился Римас. Пришлось Арсению рассказать всю историю в подробностях. Без слез не обошлось. Вера и Тея не смогли сдержать себя, когда Арсений достал рисунки Мики. — Рисунки фантастические! — оценила работы Тея. — Гоша, что нужно для оформления опеки? — Куча справок и подтвержденное сиротство. — Как фамилия и отчество детей? — Оба Колокольцевы, оба Николаевичи. — Колокольцев Николай... Очень знакомая фамилия. Так, тащите сюда Данилова. — Рим, он может уже спать, — вмешалась Вера. — Разбудить! Вопрос слишком серьезный на кону.