– Но ведь по дыму можно определить, где находится ваше убежище, – сказал Арсланов, указывая на нее. – Дымоход выведен далеко отсюда, дым идет по асбестовым трубам под землей. Сверху его не видно, – разоткровенничался молодой военный. – Запасной выход мы сделали в сторону ручья, до него нужно добираться подземным ходом, который тянется три десятка метров. Вон видите? – и он указал на темное отверстие достаточно широкого лаза. Пройдя какими-то подземными переходами, Арсланов оказался в большом помещении с хирургическим столом и висевшей над ним бестеневой лампой. Медицинскому оборудованию, собранному здесь, могли позавидовать многие районные больницы России. Рядом с операционной размещалась палата с двумя функциональными кроватями и монитором, кислородным баллоном и другими принадлежностями. На одной из кроватей лежал плотного телосложения мужчина с перевязанной головой и окровавленной повязкой на правом бедре. – Что с ним случилось? – спросил Арсланов у мужчины, меняющего флакон с раствором системы переливания жидкостей. – Командира ранило в голову, а потом он упал в ущелье и повредил правую ногу, – ответил тот. – Сейчас что у вас болит? – обратился Арсланов к раненому. – Правая нога и немного голова, – тихо ответил пострадавший. Руслан снял повязки и осмотрел пациента, определив, что у того открытый перелом правого бедра и касательное ранение мягких тканей головы. – Нужна операция, но лучше сделать ее в травматологическом отделении больницы, – медленно произнес Арсланов. – Командир не может лечиться ни в Чечне, ни даже в Дагестане, так как за ним охотятся кровники, то есть кровные враги, – сказал с грустью один из сопровождающих. – А что у вас есть из инструментов? – поинтересовался Арсланов. – Вот, уважаемый, смотрите сами. Здесь практически ничем не пользовались. Сейчас в таких госпиталях необходимость отпала. Проще вывезти человека на лечение в Дагестан, Ингушетию, Азербайджан или в Чечне договориться за деньги, – ответил ухаживающий за раненым мужчина. Арсланов осмотрел инструменты и удивился: все упаковано по правилам, стерильно, а инструменты и расходный материал изготовлены самыми лучшими зарубежными производителями. После некоторой подготовки под перидуральной анестезией[10] был выполнен остеосинтез бедра японским стержнем, а все раны на теле после обработки ушиты. Операция прошла успешно, но больной нуждался в наблюдении, и Арсланов остался на базе до утра. Он познакомился с молодыми людьми, ухаживающими за своим командиром – они быстро накрыли стол с хорошей закуской и грузинским коньяком. – Это Шервани Бараев, младший брат Шамиля Бараева. Ему тридцать пять лет, и Шамиль хочет отправить его в Турцию, где он будет заниматься координацией деятельности нашей диаспоры, сбором средств, закупкой военно-технического имущества и переброской всего этого в Чечню, – разговорился после второй рюмки помогавший Арсланову, которого звали Зелемханом. – А зачем тогда оперировали здесь? – спросил Руслан Кадырович. – Все думают, что он погиб. И это очень выгодно Шамилю. Да и кровники прекратят свои поиски, – пояснил Зелемхан. – Но для того, чтобы долечиться, а затем капитально обосноваться в Турции, нужны большие деньги… – Бараев – состоятельный человек. – И Зелемхан выпил еще рюмку коньяка. – На подачках с Запада не разживешься, – не унимался Арсланов. – Да зачем ему нужны их подачки? – удивился собеседник. – Деньги Бараеву везут со всей России. Наши люди проводят финансовую работу во всех диаспорах, даже в Сибири. А вы знаете, что такое Сибирь? Это нефть, это газ! И чеченцев, занимающихся таким бизнесом, там тоже достаточно. Земляки не отказывают Бараеву не только из-за страха. Все истинные чеченцы видят в русских захватчиков! Есть, конечно, лицемеры, которые практически монопольно контролируют добычу нашей нефти. Но и им придется делиться с истинными патриотами и со своими друзьями, с которыми многие сохранили связи… 20 Арсланов вернулся домой на следующий после операции день, поздно вечером и застал Вхида Таджигеновича за ужином. Тот сидел за столом один, а жена подавала ему различные яства. – Проходи, – пригласил старший механик. – Спасибо, я не голоден, – стал возражать Арсланов. – Все равно садись. Сейчас жена принесет вина, и мы отметим годовщину моего спасения. Да-а… Уже год пролетел с того дня, как ты спас мне жизнь! – настаивал хозяин. – Тогда не откажусь, – согласился Арсланов. – Только давай пригласим к столу и твою супругу. – Нет, у нас так не принято, – воспротивился Вахид Таджигенович. – Садись ко мне поближе и угощайся. На столе появились вино и фрукты, и началось провозглашение тостов, которые обязательно заканчивались пожеланием здоровья друг другу. Незаметно была опустошена бутылка, и уже заканчивалась вторая, когда разговор зашел о войне. – Понятно, что простому народу война не нужна, но чеченцы – свободолюбивый народ, и на этом играют отдельные люди, обязательно извлекая для себя выгоду, – объяснял старший механик. – Я все понимаю, но, может быть, все уже давно бы закончилось и началась мирная жизнь, если б не было таких людей, как Шамиль Бараев… – Арсланов осторожно коснулся темы, которая никогда не обсуждалась им с Вахидом Таджигеновичем. – Такие люди были и всегда будут среди населения, борющегося за свою независимость, – пафосно заявил стармех. – Но вот недавно объявили, что за голову Шамиля Бараева «федералы» заплатят десять миллионов долларов. А это огромная сумма денег… Его могут сдать… – с некоторым сомнением проговорил Арсланов и пристально посмотрел на собеседника. – Ты плохо знаешь чеченцев, – возразил Вахид Таджигенович. – Они не верят ни одному слову «федералов». А за жизнь информатора, который на это решится, как и за жизнь всего его рода, никто не даст в Чечне и ломаного гроша… Хотя, в общем-то, законопослушные граждане в большей степени делают это не из-за страха. Учти, что за время боевых действий произошел серьезный разрыв между русскими и чеченцами. Можно сказать, что новое поколение растет на этой войне. И у многих чеченцев представление о русских все-таки как о захватчиках. Я это говорю, как человек, долго проживший среди русских и никак не желающий отделения Чечни от России. Но, по сути дела, война между русскими и чеченцами идет добрых триста лет… Сегодняшние чеченцы уже на генном уровне – высококлассные конспираторы, хорошие контрразведчики. Поэтому «федералам» так сложно нейтрализовать Бараева. Он передвигается по Чечне только проверенными маршрутами с группой в десять – пятнадцать человек… – Но ведь всегда есть опасность нарваться на «федералов», – вставил Арсланов. – Последнее время число блокпостов на дорогах у них сокращается. Сейчас фактически контролируется только одна трасса «Кавказ», то есть федеральная магистраль М 29 Ростов – Баку. Да и то «контролируется», это громко сказано. Трасса проходит через всю Чечню с запада на восток, но на ней расположено всего два КПП: «Кавказ» – на выезде со стороны Ингушетии и «Герзель» – на выезде в Дагестан… А Бараев нигде подолгу не задерживается. Побыл в одном месте два-три дня, а то и сутки и ушел в другое убежище или квартиру. Я однажды попал на базу, где был Шамиль. Так меня в целях конспирации переодели, чтобы исключить жучки и скрытые камеры, взрывчатку и яд. И как только я ушел, через двадцать минут его и след простыл, на базе уже никого не было… – Зачем все это, если он тебя знает много лет? – спросил Арсланов. – Как бы человеку ни доверяли, каким бы проверенным он ни был, с человеком можно сделать все: завербовать, запугать, подкупить… Все эти меры конспирации дают результат. Ближайшее окружение Бараева состоит из его родственников и друзей детства. В его ближний круг входят также несколько арабов. В их числе полевой командир из Саудовской Аравии Абу-Дзей, координирующий действия вооруженных групп в Ачхой-Мартановском районе Чечни и Ингушетии. Он женат на чеченке. Говорят, что этого араба финансируют из исламских стран, но денег едва хватает только ему самому и его подразделению. А в подразделении у него всего около сотни человек… Впрочем, лучше об этом меньше знать и говорить. Спокойнее будет, – сказал Вахид Таджигенович и предложил идти спать. 21 Ситуация в Чечне оставалась сложной. Военные действия шли почти по всей территории республики, и многие раненые обращались за помощью к Арсланову. Руслан Кадырович старался никому не отказывать, но нередко ситуация требовала лечения в специализированном медицинском учреждении, и тогда он направлял раненых туда. Однажды ночью, когда Арсланов уже готовился ко сну, в их дом вбежали трое вооруженных людей, и один из них скомандовал: – Одевайтесь быстрее! Сейчас поедем спасать одного уважаемого человека. Он срочно нуждается в помощи. – Во-первых, я хочу задать несколько вопросов по больному, а во-вторых, почему вы не повезли его в больницу? – медленно проговорил Арсланов. – О больном могу сказать только то, что он не транспортабелен. Да, и просили привезти только вас, – несколько мягче ответил мужчина с зеленой лентой на головном уборе. – Хорошо, я сейчас схожу за сумкой с инструментами и медикаментами и переоденусь, – проговорил Арсланов и вышел из комнаты. У порога стояла импортная машина черного цвета, в которую сели и военные, и Руслан Кадырович. Автомобиль быстро несся по дороге, а затем свернул на проселок, который был достаточно ровным и присыпан щебнем. Трое людей в военной форме вышли из леса и помахали руками, один из них тоже втиснулся в машину. Ехать пришлось недолго, и скоро авто остановилось у дома, стоящего на краю села. Дорога здесь заканчивалась, это был тупик, поэтому подъехать сюда незамеченным было невозможно. Арсланов подметил, что за двести – триста метров до дома было выставлено охранение из четырех человек. Высокий кирпичный забор под три метра и металлические ворота с колючей проволокой защищали этот дом. На участке росла кукуруза, которая вплотную подступала к окнам и дверям. Арсланов понимал, что это все звенья одной цепи. Это же не просто так, это результат многовекового опыта чеченцев. Нырнул в кукурузу – и поминай как звали… А если учесть, что любой явочный пункт «крышуется» местной милицией, чтобы те с дуру не штурманули его, а, наоборот, охраняли, то получается, что взять этот дом практически невозможно… Ворота во двор распахнулись тут же, как только машина подъехала к ним. В комнате на первом этаже толпились люди – много людей. Арсланова ввели в другую комнату, где на кровати лежал мужчина в камуфляжной форме и с большой черной бородой. Глаза его были закрыты, а кожные покровы отличались выраженной бледностью. Левая голень была деформирована, а ее нижняя треть лежала под углом в сто пятьдесят градусов. Повязка обильно набухла кровью. В верхней трети бедра был наложен жгут. Пульс на лучевых артериях определялся, но был слабого наполнения и учащенным. Около стола мужчина в белом халате набирал в шприц медикаменты. – Что случилось? – поинтересовался Руслан Кадырович у него. – Огнестрельное ранение левой голени с разможжением обеих костей, мягких тканей и кровотечением, – прозвучало в ответ. Арсланов осмотрел раненого и спросил: – Давно ли наложен жгут на левой ноге? – Около часа. – У больного шоковое состояние с гиповолемией[11]. Ставьте быстро капельницы в обе руки и струйно лейте физиологический раствор. Есть ли какие-нибудь кровезаменители? – В машине растворы самые разнообразные. В том числе и перфторан, полиглюкин. – Как вас зовут и кто вы по специальности? – продолжал расспросы Арсланов. – Я терапевт, но по данной специальности практически не работал. А зовут меня Артур, – представился мужчина, которому на вид было лет тридцать. – Посылай за растворами, и пусть кипятят воду для инструментов. Ждать нельзя, так как больной в шоке, а жгут лежит уже давно. Ты ему делал наркотики? – тихо спросил Арсланов. – Да, ему введен промедол с димедролом, а в вену я ему вводил сорокапроцентную глюкозу, кордиамин и баралгин. – Ладно… Займись капельницами. Где системы для переливания жидкостей? – торопил Арсланов. – Все в машине. Сейчас принесу.