Наедине с «психом» За время службы было немало выездов на утихомиривание семейных неурядиц, потасовок и прочих передрязг, которые, как правило, происходили из-за злоупотребления алкоголем. Все заканчивалось, в общем-то, одинаково: на возмутителя спокойствия составлялся протокол, его воспитывали, предупреждали, а если и это не помогало, то изолировали от членов семьи. Но порой приходилось сталкиваться с такими случаями, от которых волосы на голове становились дыбом. Я не собираюсь пугать тех, кто решил связать свою жизнь с работой в милиции. Милицейская служба действительно благородная и нужная. Но необходимо знать, что кроме внешнего блеска есть еще и ее скрытые, не всегда видимые стороны милицейской жизни, требующие от сотрудников большого мужества. С этим в разное время и в разных обстоятельствах придется сталкиваться. Мне пришлось испытать это на себе. В конце августа, год точно не помню, я дежурил в оперативной группе. Ответственным от руководства райотдела был майор Вячеслав Алексеевич Мухин. Он работал в то время замполитом и вскоре был назначен на должность начальника отдела милиции Центрального района. Но ближе к делу. Дежурство проходило в основном тихо и спокойно. Где-то часов в 11 ночи в дежурке раздался звонок. Звонил житель дома с улицы Домостроителей. Причина его беспокойства заключалась в том, что в соседней квартире он услышал страшный крик женщины, звавшей на помощь. Потом крик стих, но стали раздаваться какие-то тупые удары. Звонивший пояснил, что в той квартире проживают два человека: хозяйка лет шестидесяти и ее сын -- сорока. Сын был психически больным и часто бросался на мать. Больной-то он больной, но к матери приставал как к женщине, чтобы удовлетворить свою мужскую похоть. В таких случаях она обычно убегала из квартиры и пряталась у соседей, а когда пыл у сына спадал, возвращалась обратно. Что случилось в этот раз, никто не знал, но громкий женский крик о помощи сосед расслышал отчетливо. Дежурный о поступившей информации срочно доложил Мухину, тот зашел в мой кабинет. Зная, что я приезжаю на работу на своей машине, а дежурная была как раз в отъезде, спросил: -- Машина на ходу? Я кивнул. Майор рассказал о тревожном звонке и предложил проехать вместе с ним. Вышли и вдвоем поехали на улицу Домостроителей. Слава богу, недалеко. Подрулив к дому, стали искать квартиру. Нашли. Стали звонить, потом стучать. Но внутри тишина, будто все вымерли. Как ни странно, но и из соседей тоже никто не вышел. Квартира располагалась на третьем этаже. Мухин спустился вниз, чтобы пригласить кого-то из жильцов в качестве свидетелей. А я нажал на дверь покрепче -- и она неожиданно распахнулась. В коридоре темень, а фонарик с собой впопыхах забыл взять. Шарю ладонью по стене, чтобы найти выключатель. Никак не нахожу, но чувствую, что туфли наступают на что-то жидкое и скользкое. Под ногами хлюпает, кое-как нащупал выключатель и включил свет... О Боже!!! Картина не для слабонервных... Сам поначалу опешил, потому как такого жуткого зрелища видеть не приходилось. Да такое даже в дурном сне не приснится. А увидел я перед собой, буквально метрах в трех, абсолютно голого мужчину с топором в руке, всего измазанного кровью. По коридору и в комнате разбросаны куски порубленного им тела. Человек смотрел на меня безумными, оловянными глазами и молчал. Не знаю, видел ли он что перед собой? По-моему, нет, его взгляд был отрешенным. Мухин где-то внизу, а я лихорадочно стал соображать, что делать. Да, я вооружен и могу запросто достать из кобуры пистолет и всадить убийце пулю прямо в лобешник. По всей видимости, это и есть психобольной сын хозяйки. У меня имелись все основания застрелить его: он совершил убийство своей матери и стоял передо мной с топором. Мог бы запросто сказать, что он бросился на меня и я был вынужден защищаться... На меня напало какое-то оцепенение, но, к счастью, быстро прошло. Да, это он убил недавно свою мать, это ее предсмертный крик слышал сосед, а потом раздавались удары топора. Убить я его мог, но... не сделал этого. Ведь он даже не размахивал топором, а стоял как истукан. И я решил оружия не применять. Зачем стрелять, если своей силы и умения с ним справиться должно вполне хватить. Топор в случае чего отбить сумею. Размышляя об этом, осторожно подошел к нему и рывком -- хвать рукой за топор. А мужик не отпускает. Я дернул еще раз, другой -- не оторвать, будто присох к руке. Тогда я потянул мужика, как он был голым и с топором, назад, к выходу. Услышав, как в коридоре заохал Мухин, попросил его срочно вызвать оперативную группу, а поднявшимся с ним жильцам велел освободить проход и не мешать. А еще предупредил, чтобы в квартиру никто не заходил. Медленно, по чуть-чуть, стали вдвоем пятиться назад. Сцена такова, что глянешь и век потом не забудешь. В глаза убийце не смотрю, но стараюсь быть готовым к его неожиданным вывертам: этого мне никак нельзя было проморгать -- слишком велика опасность. Сам только что видел порубленное на куски человеческое тело. О чем он думает и что может в своем безумстве еще сотворить? По спине пробегает неприятная дрожь. Понемногу пячусь назад и тихонько приговариваю: «Спокойно, спокойно... Хорошо, хорошо... Вот так, так...», пытаясь его успокоить. А сам готов ко всяким неожиданностям. Ох и долгим же был тот спуск с третьего этажа на первый! Мучительно длинным и долгим. Мысли сосредоточены на одном: хоть бы никто не помешал криком, шумом или еще чем-то... Замечаю, что противника я словно загипнотизировал, он мне подчиняется. Мухин тем временем стоял на первом этаже, перекрыв жильцам путь снизу вверх, а его свидетели останавливали всех наверху. Вот так «мирно» мы на пару и спускались под мой убаюкивающий шепот: «Тихо-тихо... вот так... хорошо...» Я шептал, а в голове мысль: только бы вовремя прибыла оперативная группа. Хотя, уж если выйдем на улицу, там я и сам скручу его... Бросил взгляд на брюки и туфли -- ох и вымазался в крови!.. Вот и входная дверь... Мое беспокойство, к счастью, оказалось напрасным. Майор Мухин еще до моей просьбы вызвал дежурку. Только мы вышли из подъезда, как сотрудники патрульно-постовой службы ловко вырвали у мужика топор, скрутили ему руки и посадили в машину, которая тотчас отправилась в райотдел. А в квартире приступила к работе оперативно-следственная группа. Вернувшись в отдел, я первым делом скинул с себя верхнюю одежду и надел трико, а также другие туфли. Но перед этим отмыл замазанные чужой кровью руки водкой. Да, купил бутылку и отмывал, сам-то, повторяю не пил и не пью. Все, что снял, сложил в пакет и потом сжег. Позже подтвердилось, что мужчина страдал острым психическим заболеванием. В припадке психического расстройства он убил топором мать и разрубил ее тело на части. Но он не всегда был таким: когда-то работал на заводе инженером, после 30 лет тяжело заболел. Несвоевременное лечение привело к такой вот семейной трагедии. Больного отправили в психушку, и дальнейшая его судьба мне не известна. Ночной взрыв На каждом дежурстве в составе оперативной группы у меня случались какие-то сюрпризы. Было это и в то ночное дежурство, о котором пойдет речь. В целом оно проходило тихо и спокойно, каких-то серьезных ситуаций не возникало, хотя выезды по телефонным звонкам и были. Но вот уже заполночь в дежурную часть райотдела поступили один за другим три звонка. Звонила женщина, проживавшая по улице Жигулевской. Каждый раз она, плача, говорила, что муж напился, выгнал ее из дома, кричит и грозит, что взорвет дом вместе с нею. Дежурил по отделу Василий Иванович Рыжков. Он и попросил меня сгонять на Жигулевскую и разобраться. Пояснил, что дежурная машина в отъезде, участковый отсутствует по семейным обстоятельствам, и послать больше некого. Да и звонившая голосила, что в случае беды найдет потом на милицию управу. Вот такая была запевка. Ехал я на Жигулевскую улицу и думал: что же это там за подрывник нашелся? И чем собирается взрывать? Лезли в голову и всякие другие мысли. Почему, к примеру, улицу назвали Жигулевской? Уж не из-за «Жигулевского» ли пива? Может, и так, ведь рядом пивзавод, вот и придумали назвать улочку Жигулевской... Подъехал к обычному частному домишке. Ко мне подбежала пожилая женщина и слезливо стала рассказывать то, что, собственно, я уже знал: муж напился, а пьяный он дурак-дураком, выгнал ее на улицу и даже во двор не пускает. Ну и грозится взорвать дом вместе с нею. Чем хочет взорвать -- она не знает. Сказала, что держит в кулаке какую-то железку. Что за железка, где он ее взял, -- неизвестно, хотя не больно верится, что взорвет. Небось просто пугает, но ведь домой-то не пускает, а сколько же можно на улице торчать?! Прежде чем войти во двор, я спросил, как зовут ее мужа. А звали его Алексеем Ивановичем -- дядей Лешей, и был он простым работягой на заводе. Ему около 60 лет, собирается на пенсию. Из-за чего напился, жена пояснить не могла, сотый раз повторяла, что пьяный он дурак, а из тверезого -- хоть веревки плети. Как только я открыл скрипучую калитку и вошел вместе с женщиной во двор, тут же услышал грозный окрик: -- Не входи, сука, убью! Учитывая, что время ночное, я взял с собой фонарик, но и без того вовсю светила луна и вокруг было светло и тепло. Кончался май-месяц, и было хорошо слышно, как где-то рядом в саду громко переливались соловьиные трели. Подумал: ведь и послушать соловья некогда, всё пьяными дядями Лешами приходится заниматься... По крику просек, что сидел он, согнувшись, на какой-то дровяной куче; рядом сарай, а в отдалении, почти в самом углу участка, скособоченный и без двери туалет. Двор был пуст, просвечивался луной, а мы стояли около калитки, как бы в тени дома, и дядя Леша мог нас и не видеть. Он еще раз пригрозил: -- Не подходи -- взорву! Стою и думаю: как бы узнать, чем же он хочет взорвать и как пьяного дядю Лешу можно успокоить? Спросил у жены. -- Ясно чем, -- зло буркнула та. -- Дать еще выпить! -- Так дайте, пусть выпьет, а потом разберемся, -- предложил я. -- Нету у меня ничего, всё выжрал! -- сказала раздраженно жена. -- Да и не поверит он мне, -- добавила устало. Значит, надо придумывать что-то другое, стал размышлять я, стоя сбоку дома. Меня дядя Леша не видел, зато я его видел как на ладони. Но надо было действовать. Я еще разок специально поскрипел калиткой и громко крикнул: -- Это я, дядь Леш, ваш участковый. Ты чего людям спать не даешь? Взорвать грозишься? Шутишь или в самом деле? Чем взорвать? Ответа не было долго, потом услышал: -- А ты, участковый, покажись на свет, дай на тебя поглядеть. «Хорошо, что в форме приехал, вон как обернулось», -- подумал я, выйдя из тени. Пока мужик меня разглядывал, я шепнул хозяйке: -- Буду уговаривать, так не мешай и со всем соглашайся. -- Понимал, что разбушевавшийся хозяин зол на нее за то, что не дала денег на спиртное. С этого, собственно, и разгорелся сыр-бор. Было слышно, как дядя Леша бурчал, грозя жене, что отметелит ее, побьет, порежет, ну и опять -- взорвет. Обзывал ее разными нецензурными словами. Я пока не перебивал, пускай выговорится. Заметил, что моему появлению он даже чуть ли не обрадовался: есть теперь кому пожаловаться на жену, которая его не понимает. -- Так чем взорвешь-то? -- вновь крикнул я. -- Или шутишь? -- Не шучу, у меня граната, -- услышал ответ. -- Какая? -- Лимонка. -- Где взял? -- Не помню... «Всё он помнит, но не хочет говорить», -- подумалось мне. В Северном районе города, там, где шли жестокие бои с немцами, находили столько всякого оружия, что не сосчитать: и пулеметы, и автоматы, винтовки, гранаты, снаряды, патроны разных калибров. Оружие искали с помощью острых шомполов в земле, потом выкапывали и приводили в должный вид. Значит, и дядя Леша купил лимонку у кого-то из таких копачей, на всякий случай, а может, и сам нашел. Не исключено, прячет и еще какое оружие -- проверить потом надо. Но что же делать? Ведь по пьяни может запросто и сам подорваться. Думать надо, думать... Жена сказала, что никакая у него не граната, а небось кусок железа с завода припер. «Небось»... А если граната? Уж тогда не сошлешься на небось. Надо проверить, должен же он знать, из чего состоит граната. -- А чека-то у гранаты на месте? -- кричу. -- Была, да уронил куда-то... -- послышалось с дровяной кучи. -- Можа, в дрова упала... Ничего себе, «можа, в дрова!..» Значит, чеку выдернул и сидит с зажатой в кулаке гранатой? Рванет же, если забудется и разожмет ладонь. -- Ну а где сама граната? -- уточняю. -- В кулаке она. Рука аж занемела! Щас брошу куда-нибудь... Вот это номер!.. И куда же он ее бросать собрался?.. А дядя Леша опять загудел на жену, грозя ей и обзывая по-всякости. Я палец к губам -- ей, молчи, мол. А сам говорю: -- Да не ругай ты ее, она и так, бедная, плачет. Говорит, сама бы с тобой пивка попила. Я обещаю, что не трону и пивка достану. Соображаешь? Смотаюсь на пивзавод и куплю у охранников пяток бутылок. -- Не брешешь? -- недоверчиво протянул дядя Леша. -- Клянусь! -- А куда же теперь гранату девать? -- поинтересовался он, и я растерянно завертел головой по сторонам. Без чеки ее придется только взрывать, но где? Справа и слева люди живут. Куда-то выходить -- вдруг споткнется, и тогда ему калпец. А если бросить в туалет? Стоит в отдалении, да и сам развальня-развальней. Авось новый потом сделает. Заинтересовавшись пивком, хозяин меж тем уже приставал с расспросами к жене: -- Нюр, а Нюр, правда, участковый сказывал? А? -- Правда-правда! -- И ты попьешь? -- Вместе попьем... -- Дядь Леш, -- перебил я. -- Ты туалет свой видишь? -- Ну-у? -- Так вот, отойди к забору, где вишенка цветет, и как только я скажу «три», бросай гранату в туалет, а сам сразу падай на землю. Понял? Не стой, понял? -- Понял-понял, -- прогудел дядя Леша. Жену я попросил уйти от греха подальше, а сам, отойдя к забору и проследив, пока хозяин приблизится к вишенке, стал громко считать. Сказав «три», плюхнулся на землю. Жду взрыва, а его нет. Поднял голову: -- Ну? Чего не бросаешь? В ответ слышу: -- Думаешь, так просто? Это тебе не мячик запустить. -- В армии-то служил? -- Служил, а гранату не бросал. -- Хватит болтовней заниматься! При счете «три» бросай, а сам ложись, понял?