1 POV Маршал — Смотри, как наш ЗОЖник разошелся, — ржач справа от меня бьет по барабанным перепонкам. Лабук смешивает очередной коктейль, а я вкидываю в себя шот ядреной, чтобы улететь к чертям и не думать о том, что происходит дома в мое отсутствие. Сегодня мы на хате Греха. Прощаемся с уходящим летом и приветствуем студенческую жизнь. Его предки свалили в закат и оставили Дамира хозяином. Как по мне, так зря. Сейчас его друзья-черти разнесут в щепки все ценные детали интерьера. Например, дорогую статуэтку Варуна, бога, управляющего дорогами Судеб Человеческих. Откуда я знаю эту хрень, если никогда не увлекался? Как-то с парнями сидели у Дамира и рубились в приставку. Статуэтка попала в поле зрения, и вот. Гугл сообщил мне всю необходимую информацию. После я каждый раз избегал столкновения с адским атрибутом, а сейчас скашиваю взгляд на одного из гостей Греха. Тот трется рядом с ценной статуэткой и не подозревает, что одним легким касанием своей задницы может превратить в осколки пару тысяч долларов. — ПП-план полетел по бороде, да? — Кир с усмешкой встает рядом со мной и бросает взгляд на танцпол. Хотя с танцполом я погорячился. В центре гостиной столпились девчонки. Трясут сиськами под музыку. Порой невпопад. Среди них должна быть Кристина. Подруга детства, мать ее. Прилипала прокачанная до тысячного уровня. Вожусь с ней, как с нерадивой сестрой, которая постоянно тянет руки к моей ширинке. Напрягает дико, но из-за молящего взгляда матери я размазываюсь, как зеленая сопля по рукаву куртки. Не могу ей отказать. Ни в чем. — Типо того, — Лабук давит лыбу, и я отвечаю тем же, хотя на душе паршиво. Даже больше, чем паршиво. Сегодня мать закатила зверскую истерику, узнав о моих планах на будущее. Теперь неизвестно, какой уровень образования мне светит. Слишком голосила. Много плакала. Чувствую себя настоящим дерьмом, и шоты не помогают сбавить градус внутреннего напряжения. Во мне с гулким треском ломаются все установки, которые оттачивал с детства. Спорт. Правильное питание. Прокачка мозгов. Все планомерно летит в горящие врата. Началось с сигарет. Теперь алкоголь. Адреналиновые вспышки заканчиваются разгромленной комнатой или стрелкой спидометра за двести. От себя противно до появления горького привкуса во рту. Рецепторы отказываются принимать градусы, а сердце ошалело качает кровь по венам. Становится жарко, и надо бы остановиться, но я наполняю продолговатую стопку еще раз. Кривлюсь, практически не ощущая вкуса, только неприятное жжение. Облизываю губы, упираюсь ладонями в край столешницы и глубоко вдыхаю. Пора завязывать. — Там Дамир кальян мутит. Давай с нами, раз взялся веселиться? — Лабуков толкает меня в плечо и кивает на дверь. Чтобы попасть в кабинет отца Греха, нам нужно пройти через гостиную. Дамир не боится спалиться перед батей и использует его кабинет по назначению. Всегда прокатывает, потому что Алан Тимурович и сам частенько грешит. Киваю. Сегодня я обязан улететь в нирвану и расслабить свои нервные клетки. Что мне будет от пары затяжек? Кирилл сгребает бутылку и стопки со стола, подмигивает, словно перед ним телка, и направляется к нужной двери, успевая по пути щелкнуть какой-то девчонке по заднице. После выпускного у него все тумблеры сорвало. Трахает все, что движется, и не запоминает имен. Я тоже не особо заморачиваюсь и стараюсь не напрягать память, но Кристина пробивает каждую претендентку на догги, поэтому спариваться приходиться по плану Х, виляя дворами и шкерясь от ее голубых любопытных глаз. О ее розовых чувствах и черных фантазиях я знаю с младших классов. Предки вечно скидывали нас в одну комнату и шли развлекаться. Приходилось проводить много времени в компании Крис, и я ее помню совсем мелкой. Как защищал ото всех. Как слезы вытирал, когда она коленки разбивала. Непутевая. Как с первой пати тащил ее пьяную в дрова, потому что Ты козел, Тоша! Я тебя ТАК сильно люблю! А ты козел! Бесило до жгучего триггера, а потом я привык, что за мной виляет хвост по имени Кристина. Научился грамотно вывозить ее общество и игнорировал проявления чувств, скидывая их в папку «сестра». — Нифига себе! — чуть ли не врезаюсь в Лабука, пока тот таращится в сторону танцпола. — Нет, ты это видишь?! — хмурюсь, пока тот толкает меня плечом и указывает рукой вперед, чуть не роняя стопки. Сказочный дебил снова высмотрел жертву, не иначе. С ухмылкой поворачиваю голову в заданном им направлении, и лицевые мышцы застывают. По позвоночнику быстро пробегает высоковольтный разряд, и бьет он прямиком по мозгам. — Охренеть, кого Ростова притащила, — присвистывает Кир, а у меня в глазах двоится, и во рту скапливается слюна, как у бульдога на сочный шницель. В центре танцпола стоит Лиза Кирьянова, дочка любовницы отца. Несколько месяцев назад я с ней близко терся, чтобы отомстить за мать. Играл благородного рыцаря, чтобы поступить совсем неблагородно. Как скотина, сделал. Не отрицаю. Все воспоминания, которые бьются в черном ящике сознания, блокирую. К черту! Все по заслугам получили. Сжимаю кулаки, позволяя забытой ненависти поглотить меня вновь, и тут Лиза замечает меня. Удивление на лице Кирьяновой сменяется другой эмоцией, мне неизвестной. Слишком быстро. Раньше она так не умела. Глазами транслировала весь спектр чувств, которыми ее накрывало, и мне даже нравилось наблюдать за этим ярким явлением. Сейчас внутри разгорается нешуточный костер, и мои беснующиеся черти заливисто ржут. Не моргаю, рассматривая ее, словно впервые увидел. Длинные волосы выпрямлены. Красиво переливаются в полумраке. Диско-шар висит прямо над их головами. Тело упаковано в приличное платье, но ткань так обтекает каждый изгиб, что я сглатываю. Нарастила-таки мяса в нужных местах. Пока глаза скользят вниз и возвращаются обратно, задерживаясь на округлившихся бедрах дольше, чем нужно, к Кирьяновой подходит какой-то тип и по-хозяйски притягивает ее за талию к себе. Со свистом тяну кислород через нос, наблюдая, как он целует ее в щеку. Лиза улыбается. Смотрит на парнягу томным взглядом, а у меня круги перед глазами расплываются. За ребрами горит. Выдыхаю рвано. Отворачиваюсь и понимаю, что не дышал нормально все это время. На кольях вместо ног плетусь за Кириллом в кабинет Греха и ощущаю жар в области затылка. Большого труда стоит не обернуться. Продолжаю сжимать кулаки, даже оказавшись отрезанным от шума вечеринки, и не реагирую на разговоры парней. Череп трещит по швам от феерично взрывающихся мыслей. О ней! — Тебе наливать? — Лабуков трясет перед глазами бутылкой и фыркает, ехидно улыбаясь, словно влез в мою горящую голову и узнал, какое варево там закипает. Киваю на автомате и жму руки пацанам. Дамир протягивает трубку от кальяна. Принимаю. С разгона глубоко затягиваюсь. Все каналы, благодаря которым происходит вентиляция легких, в тот же миг обжигает. Закашливаюсь в кулак. Лабуков ржет за спиной, протягивая мне стопку. На языке перекатывается сладкий привкус шоколада с чем-то горьковатым. Извращенцы. — Все брат, ты уже не целка, — Дамир откидывается на спинку дивана. Улыбается во все зубы, пока Кирилл вытирает глаза от слез. — Второй раз будет приятнее. Глумятся гады, а я вкидываю очередной шот, чтобы загасить не только физические раздражители, но и моральные. Кроме этих двух дегенератов, в кабинете обосновались Фил, Савелий Филатов, и Лазер, он же Антон Лазаренко. Первый цедит что-то из стакана, игнорируя суетящегося с бутылкой Лабука, а последний задумчиво гасится в телефоне. М-да. Обстановка по кайфу. Заземляюсь рядом с Дамиром на диван и повторно тяну дым со вкусом шоколада. От эмоциональных реакций, вызванных внезапным появлением Лизы, открещиваюсь. Внешне ничем их не выражаю, а вот внутри бомбит. Сердце маслает, как боксерская перчатка. С такими оборотами подпрыгивает, что дыхание затрудняется. Нахер. — Вот так разлагается наш спортсмен и первый красавчик на деревне! — Кир в своем репертуаре. Наводит на меня камеру. Трясет стопкой. Улыбается так, словно застукал звезду за грязным занятием. Наверное, пилит очередную сторис. Обычно мне плевать на его выходки, но сегодня завожусь на ровном месте. — Убери! — Ладно тебе, Тох, — запрыгивает на диван из-за спины, закидывает одну руку мне за плечо и выводит фронталку на наши пьяные рожи, — мы в прямом эфире, — выдавливаю улыбку, пока Лабук исполняет, а когда гасит экран, хватаю его за грудки, — э-э-э, Тох! Ты чего?! — Еще раз решишь взять телефон и похайпить за счет меня, вдарю. — Да че такого-то?! — Нихера. Достал уже. — Это из-за нее, да? — усмехается, поправляя ворот футболки, и окидывает меня презрительным взглядом. — Опять рожу подрехтуешь за девку? — Пацаны! — резко подрывается Фил, когда я уже замахиваюсь, чтобы осадить друга, который, сука, путает берега. — Вы чего?! Спокойно. Иди в угол, нашкодивший, — силой выталкивает Лабука с дивана, и сам мастит зад на его место, — реально достал, Кир. Убери камеру и втягивайся, — кивает на кальян, хватает свою трубку и вдыхает дым. Сижу в напряге, перебрасываясь с Лабуковым злобными взглядами. Понимаю, что он не виноват, но хочется зарядить кулаком по его ровному носу. Из-за Лизы уже попадал под такой замес. Тогда он получил по роже заслуженно. Наращивал три зуба. И мне не жаль. Когда увидел зашуганную Кирьянову, все разумные функции заблокировало. Никто не имел права ее трогать. Только я. Со своей доблестной целью наказать падших. Даже у лучшего друга не было прав на вступление в игру. Свист ненависти в голове усиливается, и я гашу яркие вспышки алкогольным топливом. Лабук отходит от нашей стычки через пять минут и начинает рассказывать о своих сексуальных подвигах. Смешит. Мне нравится, что он не раздувает из мухи огромного слона. Быстро забивает болт на ситуацию. И после той драки ни разу тему с Кирьяновой не поднимал. Только сегодня плеснул дерьмом в лицо. Мне от воспоминаний рожу припекает. Мысленно швыряет в гостиную. Ведет от принятого на душу. Вроде физически расслабляет, а вот морально придавливает. Появляется идиотское желание увидеть Милые ушки. Вдавить в сетчатку глаза картинку, где она сосется с другим. Я же должен радоваться, что не сломал девчонке психику? Но аморальный эгоист во мне злорадно улыбается. Не рад… — Продолжаем вечеринку! — Кирилл присвистывает, тянет меня к выходу, чтобы выбрать жертву на ночь из имеющегося арсенала на танцполе. После выпитого в голове мутно. С координацией совсем херово, но я выползаю вместе с парнями из кабинета. Смеюсь над дебильной шуткой Лабука и толкаю его в плечо. В этот раз он шлифует мое в ответ. Спотыкаюсь. Чувствую преграду спиной. Хочу галантно извиниться, только фитиль радости гаснет, когда вижу перед собой парнягу Кирьяновой. Сжимаю кулаки, ведомый удушающим чувством ненависти. Готов сорваться с цепи в любой момент, но… Взгляд падает на Лизу. Она стоит в паре шагов от меня. Глаза огромные. Румянец яркий. Весь вид кричит об испуге. Не все равно тебе на него? Оскаливаюсь. Коробит всего знатно. Состыковываюсь взглядом с преградой между мной и Лизой и подаюсь вперед. 2 Маршал — Ты бы видел, как Тоха свой коронный нападающий выдал? — улыбаюсь, слыша голос Лабукова, и щурюсь от солнечного света, который бьет по глазам, проникая через щель в занавеске. Автобус плавно движется вперед. Мы уже достигаем черты города. Я ерзаю на сиденье, вытягиваю ноги дальше и зеваю, мечтая оказаться в своей кровати на ортопедическом матрасе. Мне нравятся наши выезды на соревнования. Во-первых, все напряжение, которое отравляет мягкие ткани, скапливаясь в них на протяжении нескольких месяцев, уходит. Идёт на благие цели. Я наслаждаюсь выплеском дофамина. Раскатываю языком сладкий вкус неминуемой победы и прикрываю глаза от кайфа. Во-вторых, у меня есть веская причина свалить из дома, в котором легче подохнуть, чем жить. Родители гавкают, как ротвейлеры, уже несколько лет подряд, не снимая табличку «не залазь, убьет». Терплю их взаимную «любовь» лет так с тринадцати. Своих психов сдерживаю в клетке, чтобы матери хуже не сделать. Она у меня особа сверхчувствительная. Добрая. Слишком. Красивая, как модель с обложки журнала. Миниатюрная. Хрупкая, как физически, так и душевно. Ее оберегать нужно, а не топить, как делает отец. Их первый скандал был ударом по солнечному сплетению. Меня пополам согнуло, когда услышал батин рык и мамины всхлипы. Стоял и не понимал, что делать. Слушал их взаимные претензии и охеревал. Казалось, попал в какую-то параллельную вселенную, где любящие родители превратились в одичавших монстров. Я не лез в разборки. И сейчас не лезу. Когда маячу на горизонте, отец затыкается и сваливает на любимую работу, а я отвлекаю маму, как могу. Разговор об их ссорах не завожу. Не потому, что сопляк, а из-за страха услышать правду. Меня всего ведет от одной мысли, что они разойдутся. Мама не выдержит. Она же в своем Вите видит настоящее божество, и крики ее больше похожи на зов помощи. — Приехали, Тох! — Кирилл толкает меня в плечо, вынуждая открыть глаза и вернуться в реальность. Разминаю мышцы шеи, пока пацаны с шумом вываливаются на улицу, сгребаю спортивную сумку и вытаскиваю задницу на свежий воздух. Возле «СПАРТАКа» припарковано несколько тачек. За волейболистами приехали родаки. Скольжу взглядом по каждому госномеру и проглатываю горечь. Виктор Алексеевич в очередной раз забыл о моем существовании. — Антон, — Иван Александрович останавливается около меня и кивает на их Порше, — садись. Довезем. — Чего завис? — Кир ухмыляется, подталкивая меня к машине. — Погнали! Лабуков Иван Александрович не только отец моего лучшего друга, но и наш тренер в придачу. Вне спортивного зала адекватнее человека не найти, но на поле, как только сетка закрепляется, в нем просыпается настоящий зверь. Если хоть одна из десяти подач провалена, то удары отрабатывает вся команда. Лабук старший гоняет нас так, будто мы воевать идем, а не в волейбол играть. Кто бы мог подумать, что час назад Иван Александрович на весь автобус прорычал: «Завтра собираемся, гоблины! Почую хоть от одного перегар и в маты закатаю!». Мастер речи, иначе не назовешь. И ведь реально закатает. Проверено на практике. Снова пробегаю взглядом по уезжающим тачкам и иду к Порше. Все лучше, чем тащиться на такси. Едем в тишине. Кир пытается завести разговор, но после семи дней путешествий и опустошения галлона с энергией речевой аппарат требует отдыха, как и тело. Хотя бы сна животворящего. Оказавшись у родного подъезда, хлопаю по крыше Порше, провожаю авто взглядом и шумно выдыхаю. Джипарь предка стоит на своем месте. Ничего хорошее его присутствие дома в такое время не предвещает. Сжимаю лямку от сумки, захожу внутрь здания и вваливаюсь в лифт, игнорируя лестницу. Обычно тренирую свою дыхалку и мышцы, спускаясь и подымаясь до квартиры на время. Сегодня измотан и физически выжат. Пока лифт движется наверх, откидываю голову назад, утыкаясь затылком в стенку, и отсчитываю секунды. Створки разъезжаются, и я лезу в карман штанов за ключами. На площадке пусто. Пахнет выпечкой. Наверное, соседи что-то мутят. Желудок моментально реагирует на раздражитель и шумно урчит. Надо было все-таки с пацанами по шаурме вкинуть. Пока вожусь с ключом, в обзор попадает денежное дерево в огромном горшке. Кто его сюда поставил? Замок щелкает, и я захожу в квартиру. Не вовремя… — Да пошла ты! Сил уже нет, Лёль! Ты, как одурманенная! — доносится с гостиной крик отца. Рефлекторно сглатываю. Размякшие от расслабона мышцы вновь натягиваются. Опускаюсь на корточки, чтобы развязать шнурки на кроссах. Даю себе пару минут на дзен. Не помогает. — Куда ты собрался?! К ней?! — К кому, Оля?! Из гостиной вылетает отец, а за ним и мать. Меня не видят. — К своей любовнице! — Что за бред ты несешь?! — останавливается и со свистом выдыхает, потирая переносицу. — Я к матери на квартиру. — К ней поближе, конечно… — Лёля… — рычит, а я поднимаюсь. Сердце долбит в груди, курсируя от каждого сокращения все выше. Мама первая замечает меня и закрывает рот рукой. Не плачет. Сдерживает себя таким образом. Отец ловит ее взгляд. Раздражение на его лице в тот же миг сменяется растерянностью, а после едким чувством вины. Уже плавали. Знаем. — Антон, прости… Хотел приехать, но… — качает головой, не заканчивая словесное оправдание. Да и надо ли? Я и так все понял… Из сна вырываюсь резко, будто мне на грудную клетку надавили. Сердце колошматит. Так наворачивает круги, что я ртом хватаю воздух и часто моргаю. Светлый потолок. Противный солнечный свет режет глаза. Прищуриваюсь и пытаюсь подняться. Со стоном падаю обратно на подушку. Поворачиваю голову в сторону. Натыкаюсь на знакомый профиль. Каждый нерв в организме незамедлительно звенит. Кристина… Мозг собирает полученные данные в единое целое. Вечеринка у Греха. Кровать. Крис. Бухой я. Хреновое уравнение получается. Опускаю взгляд ниже и медленно выдыхаю. Одетые. Отпускает. Еще не хватало Кристину отыметь. Жизнь тогда заиграет «яркими» красками. Всего передергивает от мысли о сексе с «сестренкой». Хуже наказания моей наглой роже не придумаешь. Медленно откатываюсь от нее в сторону, сползаю с кровати на пол и прижимаюсь затылком к спинке. Голову свинцом нашпиговали. В горле сохнет. Слюны во рту, сука, минимум. Провожу взглядом по комнате. Не моя. У Греха остались. Хреново. Как в подтверждение, телефон в кармане начинает дико вибрировать. Достаю. Батя… От матери много пропущенных вызовов.