Вечером, ложась спать, Лиля довольно улыбалась. Она была счастлива. Жидкость, которую доставили ей слуги Али Ахмета, оказалась нефтью. Наверняка неочищенной. Ну и пусть! Перегонку она организует, дайте время. Кстати. Надо бы эввира озадачить самогонным аппаратом. Сделает – заценит. А торговля напитками… скажем «Пшеничная эввирская». Или «Ягодная крепкая»… ладно. Названия – это не ее конек. Пусть Хельке думает. Ее дело – выдать идею. А применять будет уже он. Или обойтись пока дезинфекцией? Лиля наметила себе на следующий день визит к эввиру. Где-нибудь после обеда. А там посмотрим, что и куда. Главное, здесь есть нефть. Можно перегнать спирт. Щелочь. Можно кучу всего сделать! Нет, зная химию, нигде не пропадешь. И вообще – даешь керосиновые лампы? На пару с эввиром она могла их сделать. С нее – схема, керосин, а может, и стекло, если она сможет наладить его производство в Иртоне. С него – реализация, реклама, ну и сборка… Ладно. Об этом думать пока рано. Но уснуть удалось не скоро. Взбудораженный мозг отказывался отключаться. Пришлось встать, сделать несколько упражнений, проведать пациента, и только потом Лиля смогла уснуть. Эх, где вы, «Спокойной ночи, малыши». Кота, что ли, завести, чтобы умурлыкивал? А ведь котов она тут не видела… У кого бы узнать подробнее? А то так спросишь – водится ли у вас… нарисовать? Ага… если она чего нарисует… Лиля даже картинки для конспектов водила через копирку. И никак иначе. Изобразительные способности девушки не стремились к нулю. Они уходили в минус. Даже у Малевича, и то были лучше. Тот хотя бы квадрат нарисовал ровно. О себе Лиля точно могла сказать, что она и это не потянет. Ее конек – авангардное искусство. Там, где кляксы, полосы и разводы. Но если это тут пропагандировать… нет уж. Пусть этот мир живет без дурацких идей как можно дольше. Корова должна выглядеть коровой, домик – домиком, а рассвет – рассветом. А если «художник отражает свою личную концепцию», простите, происходит он от слова «худо». Впрочем, это было личное Лилино мнение. О вкусах не спорят. Тем более… Не нравится тебе? Сделай лучше. Или хотя бы просто – сделай. А потом уж критикуй! А если вообще ничего нарисовать не можешь – не тебе и судить о высоком искусстве. На этой мысли Лиля и провалилась в глубокий сон. Следующий день выдался не лучше. С утра Лиля опять отправилась на рынок. На этот раз с собой взяли крестьян. И таки прикупили десяток коз, про которых Ингрид отозвалась весьма уважительно. Мол, шерсть что пух. Только вот на Вирме им не выжить, а здесь корма лучше, так что можно. Прикупили быка. Кажется, того самого. Лиля не могла сказать точно, но по размерам было похоже. Прикупили шесть коров. Причем Ингрид клялась, что коровы отличные, а две, кажется, были еще и стельные. Лошадей пока не смотрели. Птицу вообще решили закупать перед отъездом. Крестьян отправили домой (в таверну) с покупками. И отправились на кожевенное производство. Тем же составом. Лиля и Ингрид – прекрасная половина, Лейф и еще пятеро вирман – сильная. Кожевенное производство Лиля почуяла примерно метров за триста. Воняло. Да так, что глаза резало уже сейчас. Лиля плюнула на все, приказала остановиться. Вытащила здоровенный носовой платок (хорошо хоть чистый!) намочила его и прижала к лицу. То же самое сделала и Ингрид. Воняло химикатами, кожами, дерьмом. Чем-то кислым, чем-то прогорклым, чем-то… Лиля не могла разобрать всех оттенков, но подозревала, что даже в газовой камере пахло приятнее. Ее затошнило. Но все-таки она въехала во двор. И молчала все время, пока Лейф представлял ее. Молчала, пока старший кожевник раскланивался в ответ и представлял мастеров. Как поняла Лиля – мастерская была одна на несколько человек. А вокруг нее были дома. Но тут Лиле улыбнулась удача. Сама кожа ей не нужна. А вот вещества, которые использовали… Да, кожи дубили и в моче. И еще много в чем! Но добавки! Известковое молоко! Родное! Сода! Поташ! Кислота! Любимая, серная! Что еще надо для счастья? Лиля не знала. Как ни странно, контакт с кожевниками наладился почти сразу. Она договорилась о покупке большой партии химикатов и пообещала приехать с тарой. Отдала задаток, выехала за ворота и задумалась. А тара-то… Ох, не миновать ей стеклодува. Съездить, проведать? Но кожевники были в другой стороне от города. Так что женщина махнула рукой. Ладно. После обеда доберется. Не добралась. До нее добрались. Оказалось, что в трактире уже больше часа сидят и ждут ее три помощницы портнихи с готовым заказом. Те самые, лентяйки и неумехи. Лиля только вздохнула, глядя на девочек. И подозвала к себе трактирщика. – Они хоть что заказывали? – Нет, госпожа. – Тогда подай им хороший обед. Без вина. За мой счет. Трактирщик не возражал. На такую клиентку, как Лилиан Иртон, он молиться готов был. Платила она исправно и за себя, и за своих людей. Со времени ее приезда не было ни драк, ни скандалов. А еще на огонек частенько заглядывала городская стража, которую градоправитель настропалил присматривать за графиней. Не дай Альдонай с ней что случится – шкуру снимут. А там, где спокойно, там и уважаемым людям посидеть можно. Вот и идет прибыль, медяк к медяку. Опять же, вирмане постоянно толкутся, а при них даже дурак не рискует драку затеять – парочку особо умных они уже в свином корыте искупали. Дай Альдонай здоровья графине, пусть поживет у него подольше… Когда Лиля спустилась вниз, девчонки слегка осоловели. От… от сытости, с ужасом поняла Лиля. Когда долгое время живешь впроголодь, наесться всласть – это все равно что стакан водки на голодный желудок выпить. Лиля покачала головой. – Так, девочки. Сейчас поднимаемся за мной. Девочки повиновались. Лиля привела их в свою комнату и грозно поинтересовалась: – Вы меня обязаны слушаться? – Да, госпожа. – Я – графиня, и мой приказ важнее, чем приказ вашей хозяйки? – Да, госпожа. – Тогда я приказываю вам сейчас лечь и отдохнуть. Вернусь, и будем примерять платья. Моих людей я предупрежу, вас никто не побеспокоит. Отдохните. – Ваше сиятельство… Но хозяйка… – Я могу оказаться капризной клиенткой, – прищурилась Лиля. – А вы можете подгонять по мне платья. Если что, я заплачу дополнительно. Отдыхайте. Я распоряжусь, чтобы вам принесли молока и пирожков. Судя по лицам девочек, она уверенно приближалась к святости. Лиля вышла, прикрыла за собой дверь, отдала распоряжение трактирщику и подозвала вирман. Надо было съездить еще и к стеклодуву. Объяснить мастеру, что ей нужно, сколько и какой формы, заняло минут двадцать. Час дорога туда, час обратно. Да еще сам мастер облил презрением, как помоями. Лиля, конечно, виду не подавала, но неприятно…