— Тогда что не так? — взгляд будто нарочно перемещается вниз, на ее губы. Манящие и зовущие к повторению. Дружок дергается, постепенно приходит в стоячее положение, и это не укрывается от Милых Ушек. Усмехаюсь тому, как увеличиваются ее глаза. — Лиз… — как кот ласкаюсь о ее нос своим. — Охренительная, Лиз… Ты охренительная… — не дожидаясь ее ответа, вновь начинаю исследовать податливое тело. На этот раз медленнее, растягиваю удовольствие. Довожу Кирьянову до пика пальцами, а потом достаю еще одну упаковку и растягиваю латекс по члену. Пока она не успела сообразить, толкаюсь сразу на всю длину, и мы одновременно издаем звенящие стоны. Лиза выгибается подо мной. Меняю положение тела, чтобы видеть, как дружок скользит в нее. Зрелище крышесносное. Для меня. Кирьянова краснеет, терзает свои губы, комкает покрывало пальцами, пока я медленно вхожу и выхожу из нее. Все тело покрывается каплями пота от того, насколько я себя сдерживаю. В этот раз она должна кончить со мной. Выпрямляюсь и закидываю ее ноги себе на плечи, углубляя проникновение. Кайф пролетает вдоль позвоночника молнией. Издаю странный звук, ощущая, как сжимаются мышцы вокруг члена. Моя девочка сдавленно стонет, закрывая глаза. Часто хватает ртом воздух и, блядь, красиво кончает на моем члене, пока он двигается в ней. Второй раз скручивает еще сильнее. Дрожат все мышцы во время оргазма. Без сил падаю на Кирьянову и придавливаю собой к кровати. Она не отталкивает, наоборот, обнимает. Легко. Водит пальцами по влажным лопаткам и постепенно начинает равномерно дышать. Только сердце громко стучит в груди. Мое. И ее тоже. Чувствую его толчки. Во рту пересохло. Пить хочется зверски. Думаю, моей Лизе тоже. Глубоко вдохнув кислород, поднимаюсь, чмокаю ее в нос и стягиваю резинку с члена. Спокойствие разливается по венам, пока надеваю боксеры и иду в кухню. Первым делом выбрасываю свидетельство близости. Улыбаюсь, как идиот, наливая в стакан воды. Несу Лизе, которая успела натянуть по самый нос покрывало. Воду принимает охотно, пьет так же жадно, как и я пару минут назад. Говорить что-то не спешит. Облизывает губы, благодарно кивает. Чувствую, что вокруг нас скапливается напряжение. Впервые, не знаю, что сказать после секса, поэтому ставлю пустой стакан на пол и забираюсь к своей девочке под бок. Прижимаю к себе и утыкаюсь носом в шею. От удовольствия закрываю глаза. Я не хочу оставлять ее в квартире одну, да и домой возвращаться нет желания. Сам не замечаю, как проваливаюсь в сон, сминая в руках Лизу. Просыпаюсь от того, что под боком пусто. Я не в своей кровати, и солнечные лучи проникают сквозь тонкую занавеску, бьют по глазам и не дают нормально рассмотреть окружающую обстановку. Снова закрываю глаза, прислушиваюсь к звукам в квартире. Лиза в ванной, и мне хочется с ней за компанию. Перебор. Понимаю, поэтому лежу и жду, когда она выйдет. — Доброе утро, — кусает губы, замирая в дверном проеме. Вся такая нежная, домашняя, заспанная и МОЯ. Улыбаюсь. — У тебя телефон звонил, — указывает на айфон, мирно лежащий на тумбочке. — Мама… О-о-о, фак… Улыбка стекает с лица. Сажусь на край кровати. Запускаю пятерню в волосы и маню к себе Лизу. Лицом прижимаюсь к ее животу. Чувствую, как тонкие пальчики ерошат мне волосы на затылке. Ка-а-айф… Знаю, что нужно домой позвонить. Хотя бы, но оттягиваю этот момент. — Хочешь кофе? — бубню неразборчиво в нежный животик. — Или какао? М-м-м, Лиз? Давай какао и что-то до звезды сладкое, а? Будешь? — А как же мама? Со стоном падаю на кровать спиной и пялюсь в потолок. — С тобой хочу побыть, Лиз, и пусть весь мир подождет. — Хорошо, — звучит бодрее, — давай какао. 41 Милые Ушки От ярких чувств внутри скручиваются внутренности, но это ощущение не похоже на то, что я испытывала раньше. Оно легкое, волнующее, переполняющее мое бренное тело. Кажется, что стоит меня затронуть, и оно выплеснется через края, заливая все вокруг сочными красками. Эмоции выдают меня с головой, и Инна сразу замечает изменения в моем поведении. Я глупо улыбаюсь, кусаю губы, с которых не сходит припухлость после поцелуев с Маршалом, и прокручиваю нашу ночь. По коже пробегают мурашки, низ живота мгновенно тяжелеет, и мне до ужаса стыдно за то, что очень сильно хочу повторения. Плохие мысли я старательно блокирую. Не хочу, чтобы они управляли мной. Желание насладиться моментом превышает все остальные. Даже учеба отходит на второй план. На первом лишь Антон и нежность, которую он мне дарит. Утра прекрасней вчерашнего у меня не было никогда. Хочется расправить крылья и взлететь высоко-высоко. — Вот поделилась бы ты со мной своим настроением, Лиза, — Ростова хмурится и прячет нос в вороте кофты, выглядывающей из-под куртки, — погода мерзкая, родители душные… — Что-то случилось? — я подставляю лицо прохладному ветру и дышу во всю мощь своих легких, пока подруга ежится и качает головой. — Все одно и тоже, Лиз. Папа гнет свою линию. Словно я просто вещь, которую можно выгодно продать. На днях заявил, что подбирает мне выгодную партию в мужья. Слов нет… От одного избавилась, а он вовсю других кандидатов ищет. Невыносимо просто… Инна тяжело вздыхает, а я печально улыбаюсь. Мне ее не понять. Дядя Стёпа хорошо отнесся к тому, то я начала встречаться с Антоном, а мама и вовсе не интересуется ни мной, ни тем более моей личной жизнью. Кажется, что Жанна забыла о существовании дочери. — Видимо, он считает, что так будет лучше для тебя… — Так себе оправдание, подруга, — фыркает Инна и пинает камушек, который попадает ей под ногу. Мы решили прогуляться после пар. Уже попили вкусного чая в кафе. Насладились осенней атмосферой, по крайней мере я. Ростова дула губы, и я, честно, ее понимала, но, к сожалению, помочь ничем не могла. — Я уже думала о побеге. — И куда бы ты убежала? — В другой город, страну… Не знаю! Подальше от них, Лиз! Мама ему потакает во всем. Я поддержки от нее ждала, а тут… Черт! — Инна заламывает пальцы и поднимает голову, часто моргая. — Я уже на все готова, чтобы их не видеть, понимаешь?! Киваю. Позитивный настрой постепенно идет на спад. Печально, когда тебя родители не слышат. И я на своей шкуре испытала что-то подобное… — А Кирилл? — Что Кирилл? — Ростова моментально меняется в лице. На щеках появляется яркий румянец. Взгляд отводит в сторону на витрины магазинов. Я заметила, как они с Лабуковым переглядываются, но каждый задирает нос и проходит мимо, словно между ними ничего не было. — Вы встречались после… ну… — Секса? Пф-ф-ф, зачем, Лиза? Раб сделал свое дело, раб может уходить, — она снова прячет покрасневший нос и показывает, что не хочет разговаривать на эту тему. — Может, он бы тебе помог, — пожимаю плечами. — Чем? По его части только в трусы к девкам лезть… — Ростова хочет сказать что-то еще и застывает на месте с открытым ртом. — Ты гений, Лиза! — глаза подруги загораются лихорадочным блеском. — Шикарная идея! — Что? — не успеваю среагировать. Инна со смехом обнимает меня и излучает счастье, словно вдруг выиграла джек-пот. — Не пугай меня, пожалуйста. Что ты опять задумала? — Мне нужно срочно с ним связаться, — Инна тянет руки к сумке, игнорируя мои вопросы, — сейчас, пока я не передумала. Ростова истерично посмеивается, отходит в сторону, играет бровями и пугает меня еще больше переменой своего настроения. Я качаю головой, глядя на то, как она активно жестикулирует, разговаривая по телефону, и в конце концов отхожу подальше, чтобы не мешать ей. Мой смартфон молчит. Антон уехал к матери и обещал приехать, как только освободится. Я снова кусаю губы и разглядываю здание, возле которого мы остановились. По телу пролетает озноб, когда вижу вывеску. В прошлом году здесь состоялась выставка Жанны Павловны. Сердце тут же ускоряет работу. Глаза двигаются дальше. К окнам. Я вся сжимаюсь. Кажется, земля под ногами начинает противно пошатываться. Я вижу маму… Она не одна, а в компании отца Антона. На лице Жанны улыбка. Рассматриваю ее, и перед глазами мутнеет. Все тело сотрясает дрожь. Вспоминаю слова Степана Андреевича и в отчаянии мотаю головой. Нет, я не смогу с ней поговорить. Я с трудом избавилась от воспоминаний с ее участием и не хотела, чтобы прошлое вновь наступило мне на пятки. — Лиза, подожди! Ты куда так рванула? — Инна догоняет меня на повороте, дергает за рукав и останавливает около пешеходного перехода. — Что случилось? Ты бледная… Что увидела? — Ростова оглядывается назад, а я дергаю ее на себя и тащу вперед, не замечая, что нам сигналят машины. — Ли-и-иза! Объясни в чем дело?! — подруга резко останавливает меня на противоположной стороне улицы. В ее глазах читается вопрос. Я стискиваю дрожащие пальцы в кулаки и медленно выдыхаю, чтобы успокоиться. Сердце дребезжит, как стекло, по которому ударили. Жанна меня не видела и вряд ли погонится следом. Понимаю это, но все равно смотрю за плечо Ростовой. — Там Жанна… — Так и не поговорила с ней? — отрицательно качаю головой и обнимаю себя руками. — Может, пора. Глядишь, отпустит. — Не знаю… Что она мне скажет? В очередной раз огорошит чем-то? Снова смотрю на здание, разворачиваюсь и иду дальше. Не хочу находиться к ней близко. Не в том состоянии сейчас пребываю, чтобы вникать в детали ее поступков. Инна топает следом и ворчит под нос разные ругательства. Да, денек испорчен… — Лиз, а что если… — Ростова не успевает закончить мысль. Рядом с нами останавливается машина. Стекло опускается, и я вижу серьезное лицо старшего Маршала. Переглядываемся с Инной, а тот открывает дверь и выбирается из авто. — Здравствуйте, Виктор Алексеевич! — приветствует его Инна, а я ошарашенно наблюдаю за его действиями. — Здравствуй, Инна, — улыбается скупо ей в ответ и фокусирует придирчивый взгляд на мне. — Мы можем поговорить, Лиза? Я удивленно открываю рот и пожимаю плечами. Сердечко колотится где-то в районе горла. Что это еще за новости? Неужели хочет поговорить об Антоне и нашей с ним связи? Нервно сглатываю и вгоняю ногти в ладони. — О твоей матери, — слова Виктора Алексеевича, как ушат холодной воды, обрушиваются на меня. Горло сдавливает тисками. Легкие и вовсе прекращают свою работу. — Ладно, Лиз, увидимся, — Инна дотрагивается до моего плеча, прощаясь, а отец Антона кивком указывает на машину. — Я не займу у тебя много времени. Идешь? Заставляю себя посмотреть на мужчину, который открывает передо мной дверь автомобиля, и киваю. Это просто любопытство. Не больше. Ничего после нашего разговора не изменится. 42 Маршал Находиться с матерью на одной территории становится сложно. Её косые взгляды, усмешки, кривые улыбки и откровенное презрение, которое она источает. Они припирают меня к стенке и медленно давят на легкие, лишая кислорода. Кажется, что в помещении катастрофически не хватает воздуха. Мама душит своим поведением. Меня останавливает лишь понимание того, что ей нужна помощь. Однако с разговором по душам я тяну. После ночи с Лизой меня отпустило. Конкретно так. Впервые за долгое время не было желания вкинуть в себя какой-то ядовитый антидепрессант или колотить грушу до потери пульса. Наоборот, захотелось вдыхать полной грудью свежий воздух и наслаждаться каждым прожитым днем. Сердце колотилось за ребрами в спокойном ритме, но его подкидывало, когда перед глазами возникала Лиза, её припухшие губы, румянец на щеках, а если воспоминания подкидывали стоны, то можно было на хрен отключиться от реальности. Внутренности жгло желание оказаться рядом с ней и повторить этот вечер. Ярко. Нежно. Пошло. Я уже представлял, что сделаю с Кирьяновой, когда увижу. Ерзал по сиденью, находясь в пробке. Звонил ей, только ответа не получал. Нервы потихоньку натягивались. Я даже до квартиры ее успел сгонять, но дома своих Милых Ушек не нашел. Тревога подкрадывалась из-за спины, и я решил использовать единственный вариант получения информации — позвонил Лабукову. — Я сейчас занят, Тох, — проскрипел Кирилл, помимо его сопения слышал чей-то шепот, явно девчачий, — что ты хотел? — У тебя номер телефона Ростовой есть? — Не понял, а тебе зачем? — напрягается моментально. — Лиза не отвечает на звонки. Хотел узнать, может они вместе сейчас. Замер в ожидании слов Лабука, и тот, как назло, не спешил сотрясать воздух речами. Снова раздался чей-то шепот, а потом я опешил, услышав голос в динамике. — Антон, Лиза с твоим отцом уехала, — с тяжелым вздохом проголосила Инна в трубку, а я приохерел, и это мягко сказано. — Мы гуляли, и он ее выцепил.