Милые Ушки За прочной преградой из мышц и костей дрожат все органы. Я лихорадочно пытаюсь справиться с взбудораженными эмоциями и не могу! Сцепляю пальцы рук в замок. На лицо натягиваю маску равнодушия, но оно предательски выдает каждое чувство. Мизерную деталь, которая проскальзывает в душе. Кожа не перестает полыхать, усиливая румянец. Я облизываю губы и жду, когда Ростова скажет хоть слово и перестанет гипнотизировать меня взглядом. — Я нам по «Цезарю» заказала. Скоро принесут, — спокойно произносит она, откидываясь на спинку стула. Складывает руки на груди и не касается телефона, на экране которого то и дело всплывают окошечки оповещений. После того, что произошло в университете, мне хочется провалиться под землю. Я не справилась с эмоциями. Не выдержала натиска Маршала и… Боже, я угробила букет цветов… Била по плечам, лицу… По всему до чего могла дотянуться… Я словно с катушек слетела… Потеряла контроль над тем, что испытывала… Вкладывала в каждый удар всю боль, которая разрывала меня на части несколько месяцев… Не знаю, как работает психологическая терапия, но «убийство» пионов принесло странное опустошение… Я будто заново прожила унижение на выставке, только ответила на оскорбление действиями… Не было трусливого побега. Слез. И истерики. Я ушла с гордо поднятой головой. Правда, сейчас меня буквально заливало чувством стыда. Я… Я выглядела, как истеричная дурочка… Медленно выдыхаю и осматриваю уютное кафе, в котором мы скрылись от посторонних глаз. В интерьере преобладают коричневые и бежевые оттенки. Форма работников в том же цветом спектре. Я расслабляюсь. Никто не придет сюда и не будет тыкать в меня пальцем. Но… Как переступить порог университета завтра? За нами наблюдал не один десяток студентов. Некоторые из них учатся вместе со мной. Выдыхаю с долей сожаления. Нужно было проигнорировать его и чертовы цветы. Только слова Кристины о его извинениях тут же звучали фоном в ушах. — Говори, — устало киваю Инне, которая продолжает превращать меня в пепел своими красивыми карими. У Маршала тоже такие, но глубже и притягательнее. В них, как в омут попадаешь. — Не думала, что ты у нас женщина-огонь, — Ростова пожимает плечами, — но… Тебе не интересно, зачем он подошел еще и с шикарным букетом? — Наверняка снова решил поиздеваться надо мной… — других вариантов я не рассматриваю. Их совместные издевки с Кристиной и Кириллом — отлаженная система. Не думаю, что за время моего отсутствия что-то изменилось. Нельзя стать центром Вселенной для человека, у которого с детства такие друзья. Это просто нереально. А я, как самое наивное создание на планете, поверила в свою исключительность… — Не знаю. Я бы послушала, что он скажет, — Инна задумчиво дует губы, пока перед нами ставят тарелки с салатом, — вдруг пациент излечим, а мы его раньше времени списываем. — Кривлюсь, показывая, что такого быть не может, и Ростова тычет пальцем в экран мобильного. — Вы на весь универ засветились. — Что?! — Сейчас, — она открывает чат под названием «Новостной микс» и дает мне посмотреть, — ваше видео пошло гулять по сети. Перед глазами появляются разноцветные круги. Забытое чувство начинает возрождаться из пепла воспоминаний. Я часто открываю рот, чтобы насытить мозг кислородом, и понимаю, что это отголоски панических атак. Принимаю от Инны стакан с водой, делаю пру жадных глотков и принимаюсь считать до десяти. Должно помочь. — Дима есть в чате? — сиплю. Страх, что он увидит меня и Антона, сдавливает легкие, парализует процесс дыхания и оседает в капиллярах ядовитым порошком. Я не хочу посвящать его в подробности своего прошлого. Не хочу портить то, что между нами есть. Не хочу. — Нет. — А кто админ? — Какой-то Майор, — Инна пожимает плечами, переворачивает телефон экраном вниз и прикусывает нижнюю губу, — я ничего ему не скажу, не переживай. — Я и не думала… Просто… Господи… Пусть Антон от меня отстанет… — Мне кажется, чтобы он отстал, нужно с ним поговорить. — Нет, — отрицательно качаю головой, будто у Инны нет ушей, и она не способна услышать мой ответ, — исключено. Я не буду с ним разговаривать. Не о чем. — Видимо, он уверен в обратном. — Помнится, ты говорила, чтобы я держалась от него подальше… — Я и сейчас придерживаюсь того же мнения. — Тогда почему заступаешься за него? — Не-не-не, — Инна выставляет ладони перед собой и усмехается, — я в адвокаты Маршала не заделываюсь. Просто… — она берет вилку и начинает ковыряться в салате. — Чтобы составить полную картину, нужно услышать оппонента. Это мое мнение. Мое. Не хочешь, не разговаривай. Дело твое. Особенно после того, что он сделал. Открываю рот и тут же его закрываю. Поглощаем пищу в давящей тишине. Инна права в какой-то мере, но я отрицаю сам факт того, что мы с Антоном останемся один на один и будем вести беседу, будто ничего между нами не было. Хотя… Ничего и не было. Для него. Лишь игра. На этом все. Я же боюсь, что вновь поведусь на красивые слова и его обаяние. Чего не отнять у Маршала, так природного дара кружить голову. В таком нелегком деле он преуспевает. — Лизок, — вздрагиваю, когда рядом со мной появляется Дима, — потерял тебя, — щеку обжигает от поверхностного поцелуя. — Я ему сказал, где мы, — отвечает Инна, заметив мою растерянность. Выжимаю из себя улыбку и отвожу взгляд на полупустую тарелку. Всем существом отторгаю присутствие Димы. Стыдно, но это так. Я не хочу делить с ним эмоции, полученные от стычки с Антоном. Ощущение такое, будто я своего парня пачкаю грязью, которой меня облепили. — Я тебе звонил, — толкает в бок шутливо, — но абонент послал меня. — Извини… Батарея разрядилась… Инна мило улыбается, смотря на нас. Всегда так делает. Как еще сердечками из глаз не пуляет… Мне вроде должно нравится, но… я ничего не испытываю, кроме раздражения. — Я своим рассказал, — Дима притягательно улыбается, не сводя с меня глаз. — О чем? — Что приведу свою девушку на ужин. — Что… — давлюсь. Кусок в горле застревает. Кашляю до слез. Сердце колотится на пределе. Надеюсь, мне послышалось. — Не волнуйся, Лиз, — Дима подает мне стакан и проводит большим пальцем по щеке, стирая с нее влажную дорожку, — у меня самая чудесная мама на свете. Ты ей понравишься, — наклоняется и припечатывает свои губы к моим онемевшим от шока. 13 Милые Ушки Я с волнением переступаю порог университета и медленно выдыхаю, отыскивая в толпе студентов Инну. Она в привычной манере постукивает носком туфельки по полу и не отрывает взгляда от телефона. Не обращая внимания на окружающих, иду к ней и надеюсь, что вчерашний инцидент с цветами и обсуждение в чате останутся в стороне от меня. Я не хочу становиться предметом сплетен. — Давай сначала аппарат с кофе поцелуем, а потом пойдем на лекции, — говорит вместо приветствия и хватает меня под руку. Выглядит уставшей, словно не спала всю ночь. Не знаю, что могло послужить причиной ее бессонницы, а у меня голова разрывалась от произошедшего. Вертелась, как уж, которого бросили в костер, и не могла устаканить жалящие мысли. Ростова, даже сжав стаканчик с кофе в руке, заразно зевала и не спешила заводить беседы. Обычно ее речевой поток не остановить, а сегодня молчит, иногда выдавая недовольные фразы. — Что там с вашим ужином? Познакомилась с семьей Димаса? — каждый вопрос сопровождается смачным зевком. Инна водит ручкой по обложке тетради и не слышит, как переговариваются наши одногруппники о том самом чате. Все-таки мордобой с букетом не остался незамеченным… — Ничего. Я не готова к знакомству, — ворчу, прикусывая щеку изнутри. Дима, видимо, не подумал хорошо прежде, чем оповестить своих родных обо мне. Нет, это нормально. Знакомиться с мамами и папами, но… Мы встречаемся всего ничего… Зачем? Мне до ужаса страшно идти к нему домой и переводить отношения на другой более серьезный уровень. — Так ему и сказала? — Нет, — качаю головой, вспоминая свое блеяние около дома, — сказала, что устала. — Почему? Не хочешь знакомиться с его мамой? — Инна удивленно округляет глаза и прерывает свои манипуляции с ручкой. — Мне кажется, она очень милая, раз сын такой обходительный, — я увожу взгляд на свои напряженно согнутые пальцы и пожимаю плечами. Дима, правда, очень хороший. Он не грубит. Открыто проявляет свои эмоции. По нему всегда видно, в каком он настроении. Шумов не умеет притворяться. Выдает все сразу. Хочет познакомить с мамой, значит, так чувствует и уверен в себе, а я… Я не хочу, но сказать ему об этом открыто не могу. Боюсь обидеть. Не нахожу достойного ответа для Ростовой. Отвлекаюсь лекцией, не слыша преподавателя. Время, будто на зло, тянется, и я выдыхаю, когда мы с Инной оказываемся в коридоре у окна. Желание учиться в университете преобразовывается в другое — спрятаться ото всех подальше. Теперь идея вернуться в город кажется мне ошибкой… — У меня день рождения в выходные, — без радости говорит Ростова, — ты же придешь? — Конечно, а ты почему такая не веселая? Твой праздник, — улыбаюсь ей, но Инна лишь отмахивается. — Родители решили все за меня. Где. С кем. Когда. Я в бешенстве, понимаешь?! — подруга сжимает кулаки, во взгляде полыхает ярость, но она вдруг широко распахивает глаза, глядя мне за спину. — Это, конечно, что-то… — Что там? — я поворачиваюсь и замираю. В нашу сторону идет Маршал. В его руках букет роз. Ярких. Алых. Еще больше, чем вчерашний. У меня в голове начинает гудеть. Голоса студентов трансформируются в невнятное шуршание. Сердце заходится в очередной попытке перекачать кровь. Перед глазами мутнеет. Он издевается надо мной?! — Лиз, — Антон вручает мне букет под дружное улюлюканье со стороны, — поговорим? Сжимаю увесистый букет. Отрицательно качаю головой. Хочется стать невидимкой, но остатки гордости вопят внутри, заставляя задрать нос выше и столкнуться с карими омутами напротив. — Мне не о чем с тобой разговаривать, — выговариваю на удивление уверенно и четко. Пока Маршал не успел ничего сказать, круто разворачиваюсь на носочках, иду вперед, выбрасываю букет в мусорное ведро у одной из дверей в аудиторию и сворачиваю к лестничному пролету. Пара медленных шагов, чтобы скрыться от посторонних глаз, и вот я уже бегу по ступенькам вниз. Вроде букета в руках нет, а тяжесть в теле такая, будто я с десяток подобных тащу на себе. Влетаю в уборную и сразу подставляю полыхающее лицо под струю холодной воды. Зажмуриваю глаза, позволяя прохладе расползаться от лица дальше по организму. Стою так, пока зубы не начинают стучать друг о друга. Выключаю воду. Пялюсь на свое отражение, отрицая происходящее. Нет. Я не буду его слушать. И букеты принимать! К черту все! Все в прошлом! Привожу себя в порядок и, настроившись, выхожу из уборной, но меня тут же припечатывают к стенке. Кристина толкает меня обратно и преграждает путь. Чудесно… — Что тебе нужно? — Не подходи к нему поняла?! — лицо Крис искажается. Становится похожим на уродливую маску какого-то античного бога. — Я и не подхожу, — оскаливаюсь в ответ, но та не унимается. Ступает вперед, прищуривается и давит удушающей энергетикой. Впечатление такое, будто ее пропитали ядовитыми парами, которые заражают все вокруг. — Антон ни за кем не бегает просто так, но тебе ли это не знать, да? Скажи, Кирьянова, приятно было окунуться в дерьмо? — злорадно улыбается, наклоняясь к моему уху. Приторный аромат парфюма забивает ноздри и через мое сопротивление проникает-таки в легкие. — Самое ужасное для тебя, знаешь что? — Что? — Я снимала видео. Я помогала ему. И ко мне он потом пришел. Спросишь, почему? — Почему же?