Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 2 из 58 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я только что сбила человека. Чьего-то сына, мужа, брата. Мужчину со своими планами и целями, который совершенно точно не думал, что попадёт под колёса на пешеходном переходе. И то, что Бакурин чудом остался жив, но покалечен, никак не смягчает моей вины. Я чувствую себя отвратительно. Руки дрожат, слёзы подкатывают к глазам. Горло сжимается. Если бы можно было переиграть события – я бы непременно это сделала. Пока жду дальнейших действий – нервно перетаптываюсь с ноги на ногу. На улице тепло, но меня по-прежнему трясёт так сильно, что зуб на зуб не попадает. Права я получила ровно год назад. Долго тренировалась с инструктором, самостоятельно сдавала экзамен – и практику, и теорию. Что же тогда пошло не так? Наверное, не стоило хорохориться. Когда приезжает папа, он сразу же хватает меня за руку и усаживает в свой автомобиль. Быстро куда-то везёт и сбивчиво объясняет ситуацию. Всё, что от меня требуется — довериться ему и делать то, что скажут, чтобы выпутаться с наименьшими последствиями из этой истории. Я послушно киваю на все идеи и предложения. Пусть будет так, но только бы скорее. В следственном изоляторе меня ждёт общение с адвокатом, а затем и следователем. Я плохо соображаю – критическое мышление на нуле, но понимаю одно – мою катастрофическую ошибку отчаянно пытаются загладить. Возможно, не совсем честным путём. — Ни с кем не общаться. Никому ничего не говорить, — произносит папа, когда мы во втором часу ночи выходим на улицу из душного кабинета. – В том числе и то, что ты не числишься как подозреваемая. — Я сильно его травмировала, — тихо шепчу. – Кто же я тогда? — Просто заткнись, Жень. На сегодня у меня не осталось ресурса, чтобы с тобой разговаривать. Постарайся уснуть, а утром будем дальше решать вопросы. Попав домой, я послушно бреду в свою спальню. Принимаю душ и пытаюсь прийти в себя, но в голове по-прежнему стоит плотный густой туман. На секунду даже кажется, что произошедшее – это всего лишь моя фантазия. Но как только я ложусь в постель и вбиваю в поиск фамилию и имя гонщика, то понимаю, что это самая что ни на есть настоящая реальность. Моя. СМИ пестрят ужасающими заголовками: «Андрей Бакурин попал в реанимацию», или же: «Известный гонщик, который должен был выступать на престижном мировом соревновании Ralley Monte-Carlo, в срочном порядке был госпитализирован». Самое страшное, что мне доводится видеть, так это новость о его смерти. Когда я читаю это, то чувствую мерзкий холодок по позвоночнику. Не выдерживаю и, вопреки предостережениям папы, звоню Инне. Подруга успокаивает и сообщает, что Андрей жив, но в данный временной период ему делают важную операцию, которая повлияет на ход карьеры. Я успокаиваюсь, но в то же время не очень. Уснуть не могу, висну в сети. Наверное, никогда в жизни я не читала столь много о гонках, как этой ночью. Об Андрее удается узнать интересные детали. Оказывается, его отец тоже был крутым гонщиком ещё в советские времена. Впоследствии стал тренером собственного сына, но два года назад трагически погиб. Фотографии Бакурина с женой я тоже пристально рассматриваю. Пытаюсь понять, что сейчас чувствует Алина. Братья? Мать? Тренерский состав? Не знаю только: для чего мне это? Утром отец от меня отмахивается. Отменяет работу, постоянно с кем-то созванивается. По коротким отрывкам я понимаю, что новости кардинально меняются каждый час. Они то плохие, то хорошие. — Что-что, Жень! – вспыхивает папа. – Травмы головы. Руке – пиздец. Он впервые матерится при мне, но раз сказал ругательство, то значит, что дело действительно плохо. — Сидишь дома. На море не летишь, — раздаёт приказы отец. — Я не собиралась. Сев на стул, закусываю щёку изнутри. В грудной клетке тянет и болит. Вообще-то я хотела полететь к маме, но увы. — У Бакурина было важное соревнование. Он к нему долго готовился. Теперь может только мечтать. Я киваю, потому что знаю. Наверное, после прошлой бессонной ночи могу досконально рассказать всю биографию Андрея. — Тебе нужно наведаться к нему в палату, — выдыхает отец. – Предложить помощь, поухаживать. У меня вся автомобильная федерация лечит в клинике зубы, Жень. Утром то один, то второй звонил. Мол, твоя дочь учудила? Опустив глаза, дёргаю плечами. На удивление папа не кричит и не злится, но разговаривает обречённо, а это ещё хуже. Впрочем, идеей поехать к Бакурину воодушевляюсь. В конце концов, я же будущий врач. Если надо — буду сидеть рядом с ним целыми сутками. Кормить, поить, читать книги и помогать в тех делах, где он не может справиться самостоятельно. Уже следующим утром мы с папой едем за покупками. Я с особой дотошностью выбираю кисломолочные продукты и фрукты. Хочу, чтобы было максимально полезно. Когда переступаю порог травматологии, то невольно ёжусь. На мне белый халат и бахилы. В правой руке пакет с небольшими презентами. Я медленно иду по коридору к палате номер пять, опасаясь всего на свете. Журналистов, тренера или жены Андрея. Но у двери пусто, а внутри совершенно точно тихо. Расправив несуществующие складки на халате, стучу. Когда никто не отвечает, я дёргаю дверную ручку и попадаю в светлую и чистую палату, где пахнет антисептиком. — Здравствуйте… — негромко проговариваю. Андрей лежит на специальной широкой кровати, отвернув голову к окну, поэтому его лица я не вижу, но догадываюсь, что он спит.
Застыв на месте, бегло блуждаю по нему взглядом. Рассматриваю отросшую щетину, примятую футболку в свежих пятнах крови и руку в гипсе. Я беззвучно прохожу по палате, стараясь не разбудить Бакурина. Пусть поспит. Знаю, что у него была сложная операция. Руку буквально собирали по частям и вставляли пластины. К сожалению, эта операция не последняя. Когда Андрей резко поворачивает голову, я едва не подпрыгиваю на месте. Пакет с покупками выскальзывает из рук, я непроизвольно вскрикиваю и опускаюсь на корточки, чтобы собрать абрикосы и персики, которые рассыпались по полу. Закончив, подхватываюсь на ноги и убираю за уши надоедливые пряди волос, которые лезут в лицо. Бакурин смотрит прямо на меня. Хмуро, недовольно. На фотографии он казался моложе. Сейчас его губы сухие, обветренные. Между бровей залегла глубокая складка. Я догадываюсь, что Андрей не понимает, кто я, и почему меня пустили в палату. — Здравствуйте, — наконец, подаю голос. – Меня зовут Евгения Меркулова. Это я… Я была за рулём автомобиля. Последняя фраза даётся с трудом. Сердце проваливается в пятки, когда Бакурин отворачивается и устремляет взгляд в противоположную стену. Прогонит или нет? — Пошла на хуй отсюда, Женя, — строго чеканит Андрей. И тут же жмёт кнопку вызова персонала. Глава 3 От столь грубого приветствия спирает дыхание. Со мной никто и никогда так не разговаривал. Ни друзья, ни родители, ни случайные знакомые. Поэтому я по-настоящему теряюсь, а щёки пылают с такой силой, словно мне отвесили позорных пощёчин и высмеяли перед толпой. Всю прошлую и позапрошлую ночи я рассматривала фотографии Андрея в сети. Включала архивные видеозаписи соревнований, интервью и читала о нем много профессиональных статей. Когда ехала в больницу, то ловила себя на мысли, что направляюсь проведать близкого человека — настолько много о нём знала. Но нет. Тот улыбчивый Бакурин в интернете и этот, что прямо сейчас посылает меня на хуй — совершенно разные люди. Резкий контраст. Абсолютное несовпадение. Сильнее кусая губы, не могу не думать о том, что именно я его таким и сделала. Благодаря одной вопиющей ошибке. Возможно, непростительной. Если бы я познакомилась с Андреем при других обстоятельствах, например, подошла бы к нему после гонок и попросила автограф, уверена, не нарвалась бы на грубость. Бакурин был бы приветливым и милым. Открыто улыбнулся бы, сверкая ямочками на щеках, и вывел бы размашистым почерком заковыристую подпись в моем блокноте. Но нынешний Андрей глубоко и рвано дышит, презирая меня и ненавидя за то, что я сломала ему карьеру. А может, и всю жизнь. Полное осознание этого наступает только сейчас, когда я внимательно рассматриваю мужчину. Его кровоподтёки на теле, обездвиженную руку. Голова после сотрясения наверняка раскалывается на части. Для спортсмена это катастрофа. Я читала, что на престижной гонке в Монте-Карло выступают лишь единицы – самые крутые гонщики мира. Как Бакурин. Был. — Андрей, мне очень жаль, — произношу как можно выразительнее. Шансов на то, что он не услышал, нет. И не то чтобы я ждала мгновенного прощения, но от кричащего молчания становится не по себе. Папа притащил меня в больницу, потому что жутко испугался реакции своих пациентов. Слухи разнесутся по городу, а его клинику, возможно, будут обходить стороной. Сгладить ситуацию с гонщиком любой ценой было делом чести и совести. Но в эту секунду мне и самой хочется всё исправить. Искренне. Не ради прибыли, а потому что за рёбрами давит. Андрей раздражённо вздыхает на мои слова и, опираясь на здоровую руку, садится, свешивая ноги на пол. На лице читается болезненная гримаса, которую он умело прячет. Но я её почему-то вижу. Мы снова смотрим друг на друга. В глазах Бакурина острая сталь, о которую можно порезаться, но взгляд я не отвожу. Вскидываю подбородок, дав понять, что не отступлюсь от своих слов. Мне правда жаль. Я прошу прощения. Если нужно — буду повторять это изо дня в день. — Вы что-то хотели? — залетает в палату медсестра. Взглянув на гонщика, понимает без слов. По-своему. — Обезболивающее, да? Знаю, что Андрей хотел прогнать меня из палаты, но в данный момент он почему-то меняет решение. Слегка кивает в знак согласия. Я воодушевляюсь. Сделав несколько шагов навстречу, ставлю пакет с гостинцами на тумбу. Скольжу взглядом по лицу Бакурина, опускаюсь ниже. Туда, где на футболке пятна крови. Наверное, одежду нужно сменить, но для этого необходима помощь. — Я будущий врач. И хотела бы быть полезной, — произношу чуть увереннее. — На данный момент я являюсь студенткой третьего курса.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!