Закрыв глаза, концентрируюсь на ощущениях. Приятных, красочных. Тело откликается, реагирует. Между ног всё пылает. Кажется, я уже ко всему готова. Поцелуи становятся жарче, вздохи — чаще. Андрей ловко стягивает с меня стринги, слегка приподнимая над столом. Затем плюхает обратно и без преград трогает клитор, вызывая перед глазами цветные блики. Я пылко посасываю проворный язык, блуждающий у меня во рту. Ласкаю его, облизываю. Затем нечаянно прикусываю губу. Бакурин отрывается, впивается в шею и перемещается на ключицы. Зацеловывает всю. Слегка надавив — вынуждает почти лечь на стол, опираясь на локти и обвивая ногами его бёдра. Я фантазировала, что мой первый секс будет в кровати в миссионерской позе и под одеялом, но ведь так — тоже отлично, только немного стыдно из-за того, что я вся как на ладони. Мои глаза по-прежнему прищурены, эмоции бомбят. Ласки Андрея переключаются на грудь, щетина царапает ареолу. Я чувствую себя десертом: красивым, лакомым и новым. Такого гонщик ещё не пробовал. Но, судя по упирающейся в промежность эрекции — ему довольно-таки вкусно. Чтобы не думать о дальнейшем — представляю что-то более приятное. Что Андрей снял обручальное кольцо, развелся и влюбился в меня. Сильно, без памяти. Взаимно. В реальности Бакурин отстраняется и шелестит фольгой. Я не рискую посмотреть, но точно понимаю, что с прелюдией покончено. Между ног влажно, его член каменный. В голове на репите крутятся воспоминания из клуба. Как не жалея, таранил мой рот. Теперь будет таранить и ниже. Андрей нависает сверху, опирается о стол локтем и давит членом между половых губ. Я инстинктивно дёргаюсь, пытаясь отползти выше, но гонщик тяжелый и сильный — не отпускает. Свободной рукой направляет член и толкается резче — мгновенно и до упора. — Хочу тебя, — произносит куда-то в висок. — Пиздец как хочу. Я планирую ответить, что тоже, но вдруг цепенею и перестаю дышать. Ощутимая боль пронизывает каждую клетку. Парализует, оглушает. Я думала, что достаточно влажная для проникновения, но в действительности оказалось иначе. Чтобы не закричать в голос — впиваюсь зубами в губу до металлического привкуса крови. Из последних возможностей терплю. Каждое движение явно ощущается внизу живота, а слёзы несдержанно брызжут из глаз. Чтобы не показать свою слабость, я утыкаюсь лицом в грудь Бакурина и глажу короткий ёжик волос у него на затылке, словно поощряя и предоставляя возможность продолжить немедленно. Андрей будто этого и ждёт — не даёт ни секунды на передышку. Срывается, двигается по нарастающей. Выплескивает агрессию, действует чаще и жёстче. Воздух накаляется, густеет. Я, наконец, совершаю медленный вдох, облизываю солёную горячую кожу Бакурина и пропитываюсь его концентрированным насыщенным запахом. Он просачивается в кровь, кружит голову. Дурманит. Гонщик учащённо дышит, безжалостно впечатывается бёдрами в мои. До хруста в рёбрах прижимает к себе. Чувствуется, что ему во мне всё ещё тесно, но уже не так, как с первым тугим рывком. Член без остановки скользит, проникает глубоко и мощно. Острая боль постепенно стихает, но не отступает вовсе, потому что во влагалище по-прежнему жжёт. Порой нестерпимо. Андрей слегка отстраняется, пытаясь найти мои губы. Заглядывает в заплаканное лицо, хмурится. Его зрачки расширены, как под кайфом, на лбу проступили бисеринки пота. Он шумно выдыхает и слизывает кончиком языка мои слёзы на своих губах. — Убиваешь своей покорностью, — зло произносит и… всё же жалеет, потому что сбавляет темп. — А если порву? Выебу в задницу? Тоже дашь? Я смотрю на него расфокусированным взглядом, льну ближе и глажу лопатки. Беззвучно киваю. Гонщик заполняет меня всю, подстраивая под себя и растягивая изнутри. Теперь более плавно и менее жестче. Где-то в отголосках его движений становится приятнее. — Жека… Дурочка… — сипло произносит. — Хуевого ты партнёра себе выбрала. Андрей находит мои губы, захватывает нижнюю. Запахи смешиваются, солнце достаёт до стола и слепит глаза. Они снова наполняются слезами, но уже не от боли. — Самого лучшего, — немедля заверяю. Бакурин продолжает охотно брать меня, двигаться. Оглаживая ладонями грудь, сжимая ягодицы. Впечатывая своё тело в моё и рвано дыша. Его сердце усиленно колотится, он находится на грани. — Не жалеешь? — тихо спрашиваю. Глубокий поцелуй выбивает плохие мысли. Вместо боли от частых толчков слабо пробивается наслаждение — нечёткое, едва различимое, но оно есть. Возможно, в другой раз я почувствую его выразительнее. — Спросишь об этом в конце поездки, — отвечает Андрей, после чего увеличивает ритм до запредельного. Между ног хлюпает от влаги, наши тела прилипают друг к другу. Бакурин кончает с глухим долгим стоном. Запрокидывает голову, замирает. Я дрожу от его рук, сжимающих мои бёдра, и взрываюсь от сочных ощущений, которые далеки от оргазма, но они гораздо важнее и значимее. Накрываю его руки своими, сжимаю и улыбаюсь. Мой. Самый лучший. Первый. Глава 29 Андрей снимает презерватив и надевает штаны на бёдра. Отвернувшись, выбрасывает в мусорное ведро резиновое изделие. Я тут же свожу вместе колени и накрываю пылающее лицо ладонями. Между ног тянет, саднит. В груди же сладким мёдом растекается эйфория, наполняя меня до самых краёв и делая абсолютно счастливой. Гонщик протягивает руку, помогает подняться. Его взгляд по-прежнему немного дикий и расфокусированный. Щёки раскраснелись, дыхание сбилось. Хочется верить, что Андрею понравилось. Он брал меня на кураже — быстро, сильно. Чересчур, как для девственницы. Впрочем, я примерно понимала, что так и будет. Романтики не ждала, свечей и лепестков роз — тем более. — Норм? Стоишь? — спрашивает Бакурин, выпуская мою ладонь. — Да. Кто первый в душ? — Дамы вперёд, — указывает на спальню. — Я пока сделаю важный звонок. Наклонившись, поднимаю бельё и сарафан. Резко прикрываюсь. Андрей удивлённо вскидывает брови и провожает меня долгим задумчивым взглядом до самой двери. Пару минут назад я лежала перед ним с раздвинутыми ногами и принимала раскалённый твёрдый член, а теперь стыдливо прячу тело. Странно? Не спорю. Связав волосы в пучок, забираюсь в душевую кабину и смываю подсохшую кровь на набухших половых губах. Невольно морщусь от боли. О том, чтобы заняться сексом ещё раз — боюсь даже думать, но если гонщик захочет, то в целом могу попробовать. Запрокинув голову к потолку, блаженно улыбаюсь. Вспоминаю, как о своём первом сексе рассказывала Инна. Она встречалась с парнем, была в него влюблена. Но после того, как лишилась невинности — долго и горько плакала. Мысли были разные, дурные. А вдруг зря? Что, если он не тот самый? Мы утешали подругу, сочувствовали. И где-то понимали. Теперь я прокручиваю свой опыт и не испытываю и близко похожих эмоций, а ведь мы с Андреем даже не в отношениях. Он не ухаживал, не клялся в любви. И, тем не менее, во мне всё сильнее зреет понимание того, что я ни о чем не жалею. Каким бы ни был финал у этой истории. После меня в душ направляется гонщик. Он быстро ополаскивается, переодевается и приглашает пообедать. Выглядит неотразимо. В белой футболке-поло, светлых джинсах. Я без раздумий соглашаюсь и, пока иду с ним бок о бок по холлу, ловлю на нашей паре заинтересованные взгляды. На территории гостиницы находится несколько ресторанов. Один — со шведской линией для завтраков, которые входят в стоимость проживания. К сожалению, их мы прозевали. Второй — ресторан европейской кухни, а третий — восточной. Возможно, есть и другие, но я о них не знаю. Тот, что выбирает Андрей, расположен вдали от моря. Просторный, светлый. Вовсе не переполненный людьми, с множеством свободных столов. Официант предлагает нам сесть на диванах, приносит меню и сразу же принимает заказ. Я успела проголодаться, поэтому беру и основное блюдо, и салат, и десерт. Бакурин ограничивается стейком на гриле и соком. — Бывала раньше в Одессе? — вдруг спрашивает он, откинувшись на спинку дивана и любуясь виднеющимся с летней веранды морем. Андрей выглядит спокойным и расслабленным. В глаза мне не смотрит, летает в собственных мыслях. Надеюсь, они не связаны с тем, чтобы как можно скорее от меня избавиться. — Да, бывала с родителями. И довольно часто, — отвечаю на поставленный вопрос. — Тогда было всё хорошо — пока они не развелись, поэтому с Одессой у меня связаны самые тёплые воспоминания. Андрей кивает. Понимающе, без тени улыбки. Я воспринимаю это как знак, что он был бы не против услышать продолжение. — В тот период у отца не было денег на заграничные курорты. Он ежемесячно возвращал долг за дом, открывал клинику. После того, как мама повторно вышла замуж и улетела в Италию, я ни разу сюда не приезжала. — Я тоже давно не был, — произносит гонщик. Официант приносит салат и напитки. Сообщает, что через десять минут будут готовы и остальные блюда. — У тебя же кто-то остался здесь? — спрашиваю у Андрея, после того как мы снова остаёмся наедине. — Мама, да? — Мама и сестра, но мы не общаемся уже много лет. — Если не секрет, почему? Бакурин закидывает руку на спинку дивана, смотрит в мои глаза. Пульс тотчас зашкаливает. Такими темпами до конца поездки мне будет совсем непросто его… отпускать. Я стараюсь не думать об этом и наслаждаться каждой секундой, но нет-нет, а подобная мысль всё портит. — Когда родители разбежались, то сестра осталась с матерью, а я — с отцом. Полина жутко обижалась и злилась на меня. Я понимаю её — мало кто мечтал бы жить с религиозной фанатичкой, но так вышло, что нас, детей, не спрашивали, — разводит руками Андрей. — После окончания школы отец решил, что будет лучше переехать в столицу. Ему предложили работу, да и у меня было бы больше перспектив. По Одессе я скучал, периодически наведывался. Но к матери не тянуло. — Оу. Печально. — В две тысячи десятом году отец открыл здесь школу картинга совместно со своим другом. Дела шли отлично, он управлял удалённо. Год назад школу кто-то поджёг, поэтому несколько сотен ребят остались без любимого увлечения. Я приехал, потому что планирую это исправить. Слушаю внимательно, жадно. Вовсе забывая о еде. — В общем, у нас много дел, Женя. Сегодня состоится встреча с бывшим партнёром моего отца. Если всё пройдёт отлично, и мы договоримся о сотрудничестве, то завтра поедем смотреть помещение — заодно покажу тебе город. Про отдых тоже не будем забывать, не волнуйся. Пляж, вечеринки — это не пройдёт мимо нас. Секс — обязательно. Чем чаще, тем лучше. Надеюсь, тебя устраивает такой расклад на ближайшие дни. Если нет — я готов внести поправки. Бакурин свободно говорит о своих желаниях. Это же означает, что ему со мной понравилось? — Более чем, — сдержанно отвечаю, а у самой от предвкушения покалывают кончики пальцев. — Но, Андрей, перед поездкой ты просил, чтобы я сильно не отсвечивала. Вдруг нас спалят? Знакомые? Пресса? На отца плевать — как-нибудь выкручусь. На очередной скандал с именем Андрея — нет. — Я же не изверг, чтобы все дни прятать тебя в номере, периодически удовлетворяя собственные нужды, — ровно проговаривает гонщик. — Вечером оденься ярче. Если уж спалят, то чтобы запомнилась.