Открыв холодильник, я осматриваю полки со сладкими газированными напитками, алкоголем и минералкой. Не предоставив выбор гостю, вытаскиваю жестяную баночку с колой и протягиваю Наумову. Он же не уточнил, что именно хотел бы выпить — попросил что-нибудь. — Благодарю, — приторно улыбается. — Ты очень милая девушка. Думаю, мы поладим. Его компания вовсе не пугает, но точно настораживает. Мы с Кириллом незнакомы, но встречались в палате Андрея. Гонщик тогда отказался представлять нас друг другу. Сейчас же менеджер откуда-то знает моё имя. И, должно быть, не только его. Отодвинув стул, я сажусь максимально далеко от стола. Поправляю несуществующие складки на майке, скрещиваю руки на груди. Движения рассеянные, плавные. Сложно собраться после столь неожиданной встречи. — Надеюсь, мне не нужно называть своё имя? — спрашивает Наумов, вздёрнув бровь. — Нет. Я знаю, кто вы, — выдержанно отвечаю. — И извините, но у меня не так много свободного времени на разговоры. — Да-да, понимаю. Пляж, коктейли, тусовки, — заметно ёрничает. — Надолго не задержу. Когда я смотрела интервью, где присутствовал Кирилл — у меня складывалось о нём вполне хорошее впечатление. Было видно, что он заинтересован в том, чтобы продвигать Андрея. Горел идеей, азартом. При личном контакте, встретившись с проницательными глазами мужчины, я чувствую мороз по коже. — Мы с Бакуриным работаем вот уже девять лет, — задумчиво произносит Наумов, думая, что я не знаю об этой информации. — Пилоту нужны только три человека: инженер, физиотерапевт и менеджер. Первые меняются вместе с командами, второй — пришёл, выполнил свою работу и ушёл, а я всегда остаюсь на месте в самом эпицентре событий. Ты знаешь, Женя, чем я занимаюсь? — Примерно да. — Что такое менеджер в автоспорте? Всё! Я обязан знать, куда летит Андрей, где живёт, что ест и пьёт, где его машина, в каком состоянии, кто спонсор, что говорят о моём подопечном в прессе, какую информацию можно давать, а какую — нет. На моих плечах основа основ. Всегда. Это каторжный труд, должен тебе сказать. Я работаю без помощников, потому что никому больше не доверяю. Вот уже девять, мать его, лет. Стоит ли упоминать, что после совершенного ДТП основной работы лишился не только Андрей, но и я? Опустив взгляд, нервно кусаю губы. Становится очевидно, что ко мне пришли не с миром. — Если гонщик участвует в соревнованиях и к тому же занимает лидирующие позиции, то привлекает к себе много внимания. Им интересуются. Его хотят. Также я помогаю увеличивать прибыть с помощью рекламных контрактов. В данный временной период — всё сложно. Ни о каких выигрышах нет и речи. Будем откровенны — если они и будут, то очень нескоро. С железной пластиной и винтами в руке невозможно быть таким же ловким и расторопным, как раньше. Боли, онемение в конечности — всё это вовсе не способствует возвращению в автоспорт. — Что вы хотите? На тонких губах появляется неприятная улыбка. — Я не стану давать оценки случаю с аварией. Стоило раздуть скандал в прессе и уничтожить тебя и твоего папашу. Жаль, что Андрей попросил не усложнять жизнь виновнице. — И всё же, Кирилл? — поторапливаю. — Во время простоя заработки значительно упали. Единственная возможность сейчас — это съёмки в рекламе. Пока ещё помнят, что когда-то там Бакурин был номером один среди раллийных гонщиков. Входящее сообщение заставляет меня встрепенуться. Судя по приглушённому звуку — мобильный находится в спальне, но я никак не могу сдвинуться с места из-за сгустившегося в воздухе напряжения. — Я пришёл, чтобы предложить сотрудничество и дружбу, Женя. У меня были хорошие отношения с родными Андрея. Это важно. Подчеркну — очень важно. С Бакуриным-старшим мы тесно контактировали. Настолько, что я даже плакал на его похоронах. С Алиной тоже находились в тёплых партнёрских отношениях. Сейчас попытаюсь подробнее объяснить — как это. Кирилл открывает банку с колой и выпивает её почти залпом. Затем снова концентрирует внимание на мне и продолжает: — Скажем так, у Андрея довольно сложный характер. Его трудно в чём-то убедить, непросто найти компромисс. Когда у меня не получалось, я набирал номер его жены, и дальше мы сотрудничали сообща. Зачастую — доводя идею до конца. Я не желаю Бакурину плохого. Хочу помочь и не дать упасть на дно, пока это ещё возможно. — Кирилл, извините, — тут же откашливаюсь. Мне не нравятся ни тема, ни подача, ни суть разговора. Знаю, что Андрей добился высот во многом благодаря Наумову. Об этом он сам утверждал почти в каждом интервью. — Сейчас на кону съёмки в рекламе букмекерской компании, Евгения. Здесь, в Одессе. У Андрея какие-то свои принципы и предубеждения по поводу рекомендаций онлайн-казино, азартных игр и ставок на спорт, но за то, чтобы стать амбассадором бренда, ребята платят немалые деньги. — Я вряд ли могу вам помочь, потому что не имею на Бакурина никакого влияния, — развожу руками. — Мы просто вместе отдыхаем. — Тебе так кажется, — усмехается Кирилл. — Я знаю Андрея давным-давно. Успел изучить характер, повадки. На его месте мне было бы брезгливо притрагиваться к девочке-мажорке, которая лишила меня всего, а он заметно защищает тебя. — Ладно. Что будет, если я откажусь сотрудничать? — Но ты ведь даже не попробовала! Качнув головой, опускаю взгляд. Не хочу ввязываться в подобные авантюры. — Я раздую ситуацию с ДТП до невероятных масштабов, — понижает голос Наумов. — Предоставлю доказательства, что за рулём была ты. Затрону тему коррупции. Сделаю так, что к твоему отцу не придёт лечиться ни один адекватный человек. И к тому же, ты знаешь, что у Андрея есть фанаты? Утвердительно кивнув, впиваюсь ногтями в ладони. — Да, целый фан-клуб, — продолжает менеджер. — Как думаешь, что они сделают с той, что травмировала любимого спортсмена и вышла сухой из воды? — Понятия не имею. — Я не утверждаю, конечно же. Но вдруг подловят поздно ночью? Разукрасят лицо? Вцепятся в волосы? Плеснут кислотой? Будет жалко — мордашка-то у тебя смазливая. Сильнее вжавшись в стул, я мечтаю провалиться сквозь землю, только бы не слышать этих угроз. — Мне было приятнее сотрудничать с Алиной, но что есть то есть. Пока ты — единственный близкий человек для Андрея, который имеет на него хоть какое-то влияние. Будь мудрее, нежнее. Скажи, что с удовольствием посмотришь на съёмки рекламы — как это вообще происходит. Я ничего не отвечаю, но Кириллу не требуется моего согласия. Он встаёт из-за стола, осыпая меня рекомендациями. Оставляет визитку, прощается и хлопает дверью. На плечи обрушиваются бессилие и вопросы. Стоит ли советоваться с отцом? С Андреем? Нужно ли молчать и сотрудничать с Кириллом? Пока я раздумываю над тем, что мне делать дальше – слышится новый стук в дверь. Я жму на ручку, не глядя в глазок. И с облегчением выдыхаю, когда вижу на пороге Юлю. — Ну ты скоро, нет? – упирает руки в бока. — Я уже сто раз тебе писала и звонила! Глава 40 Андрей Вернуться в гостиницу получается позже запланированного — ближе к вечеру. О чём я, конечно же, заранее предупреждаю. Мы с Жекой пересекаемся в лобби, вызываем лифт. Я еду в деловом костюме, уставший и в то же время удовлетворённый встречей. Она — в мокром микроскопическом купальнике и с накинутым на плечи полотенцем, улыбаясь во весь рот и застенчиво сплетая наши пальцы. Губы синие, дрожат. Забавная она. Знаю, что не маялась в моё отсутствие и приятно проводила время с Антоном и Юлей в бассейне, периодически отправляя фото и завлекая меня вернуться немедленно. Когда проходим в номер, Меркулова ускользает в ванную комнату. По дороге снимает верх купальника, оголяя упругую высокую грудь. Заводит меня, кокетливо подмигивает и тут же скрывается за дверью. В её отсутствие я избавляюсь от пиджака и расстёгиваю пуговицы рубашки. Достаю таблетки, глотаю две сразу. Они добротные, немецкие – действуют моментально и купируют боль в руке. Отвлекшись на телефонный звонок, слышу, что Игорь скинул на почту недостающие документы, которые срочно нужно пересмотреть. У юриста мы просидели почти весь рабочий день, потому что сотню раз меняли партнёрское соглашение, прописывали финансовые вопросы, долю в капитале и устав организации. Но не все пункты утвердили до конца. Я ложусь на кровать с ноутбуком и висну на телефоне. То, что гонять на трассах буду не до самой старости, знал изначально, но всегда был уверен, что впереди ещё много времени, чтобы поразмыслить на тему, чем заняться дальше. Не думал, что этот период наступит так скоро. В самый, мать его, расцвет. Открываю документ, комментирую. Игорь в чём-то соглашается, а в чём-то нет и продолжает гнуть свою линию. С ним непросто, но я точно знаю, что он будет работать на совесть. Жека возвращается в спальню в момент жаркой дискуссии. Укутавшись в халат, беззвучно ступает на носочках по полу. Затем садится на край кровати и гладит меня по бедру. Соскучилась — это видно. В глазах при этом крупными буквами читается страх. Знаю, она боится сделать что-то не так и опасается неадекватной реакции. Я и сам регулярно задаюсь вопросами: на сколько меня с ней хватит? Что в следующий раз послужит триггером? Как долго я смогу сдерживать приступы неудовлетворённости из-за сломанной карьеры? — Согрелась? — спрашиваю у Жени, на что получаю быстрый утвердительный кивок. — Дашь мне ещё пять минут? Меркулова ведёт себя на редкость понимающе и правильно. Каждый поступок взвешенный. В её светлой головке не по годам много мудрости и терпения. Удивляюсь, откуда такое поведение в девятнадцать? И где здесь подвох? Она забирается на постель, тесно прижимается ко мне. Пахнет свежестью и гелем для душа с ненавязчивым карамельным ароматом. В самый раз. По крайней мере, ей идёт. Я продолжаю разговор с Игорем, листая документ в самый конец списка. Мысли отчего-то ускользают в иную степь, а перед глазами вместо текста то и дело возникают пошлые недвусмысленные картинки. Будто почувствовав мой настрой — Жека снова гладит меня по бедру. Нежно, едва ощутимо. Опускаясь к ремню, сжимает член сквозь плотную ткань брюк и учащённо дышит. Я не останавливаю и не сопротивляюсь, поэтому она садится, подогнув под себя ноги, и, недолго думая, расстёгивает молнию. Ощутив влажное касание языка на головке, закатываю глаза от удовольствия. Жека сосёт интуитивно, порой неумело, но от этого не менее приятно. Мне нравится, как она берёт не на полную длину, задевает кожу зубами и облизывает член, словно чупа-чупс, сжав у основания и стараясь изо всех сил. Дальше работать становится попросту невозможно. Я заканчиваю разговор с Игорем, кладу трубку. Ноутбук отставляю на тумбу и осторожно снимаю с тонких женственных плеч пушистый халат. Женя развязывает пояс, расправляет спину и убирает назад, чтобы не мешали, длинные и слегка влажные после душа волосы. Пристально заглядывает мне в глаза. От вида обнаженного тела член призывно дёргается. Совершенная она, конечно, девка. Сексуальная, хрупкая. Пахнет вкусно, кончает ярко. Если бы не обстоятельства, при которых мы познакомились, я бы осмелился сказать, что мне повезло её встретить. Потянув девицу за лодыжку, заставляю развернуться ко мне задницей. Немного поразмыслив, обхватываю её бедра и развожу ноги шире. Картина сверху — закачаешься. Я давно хотел попробовать — если не после первого секса, то точно после второго. Таким образом она вся как на ладони оказывается прямо над моим лицом. Розовая, влажная, пухлая. Аккуратная и гладкая. Пахнет так, что виски взрываются от участившегося пульса. Рассматриваю поплывшим взглядом, словно мне впервые довелось увидеть вагину. Смаргиваю, фокусируюсь на эмоциях. Тяну за бёдра ближе. Никогда не считал, что девственность — это охуеть какое сокровище, но то, что для Жеки я стал первым, всё же нехило заводит.