Законник продолжал сидеть. Он действительно оказался голоден и не видел причин отказываться от угощения. Рассказ он закончил, теперь вся полнота решений ложилась на командующего гарнизоном Санта Цело. Именно на такие случаи и были расквартированы тут военные. Решение Ван Клиф принял быстро. Выглянув за двери и громким голосом вызвав порученца, капитан распорядился отправить десяток кавалеристов прочесать окрестности. В случае встречи с бандитами — открыть огонь на поражение. Ординарец отдал честь и быстро отправился передавать распоряжение командира. Мортимер сомневался, что солдатам удастся столкнуться с напавшими на поезд бандитами. Да, здешние горы вполне могли предоставить им убежище. Значит, капитан правильно поступил, отправив отряд. Однако, скорее всего, это лишь заставит шайку затаиться. Даже если военным и доведется пострелять в мексиканцев, то главных среди них не окажется. Это маршал мог утверждать наверняка. Проповедник сказал, что тех двоих зовут Джек и Джеб. Джеку Дуглас остался должен. Законник подробно, насколько мог, описал этих двоих капитану. Ван Клиф долго думал, потирал подбородок, но в конце концов признал — в Санта Цело никогда не видели похожих людей. — Ладно, — Мортимер встал, чтобы пройтись по комнате и размять ноги. — С плохими новостями мы, так, или иначе, но разобрались. Теперь к хорошим. Точнее — неожиданным. Я хочу знать, как человек, имеющий более чем смутное представление о необходимости подчиняться правилам, человек, с малых лет занимающийся браконьерством, как такой человек стал капитаном военного гарнизона. Ван Клиф открыл стенной шкаф, извлек оттуда бутылку вина и два широких бокала. Разлив темно-красную, тягучую жидкость, он протянул один из бокалов маршалу. — Под эту историю лучше всего подойдет это вино. Тёмное, как кровь и крепкое, как жажда жизни. Дуглас подвигал бокалом, наблюдая за тягучим течением вина по стеклянным стенкам. Хорошее вино. Он бы не удивился, если такой сорт изготовили на винокурне Ван Клифов. Законник помнил, как большие виноградины, сорванные на винограднике семейства Ван Клифов, лопались на языке. Тогда рот наполнялся сладким соком. Мужчина пригубил вино. К сладости, оставшейся в памяти маленького Дугласа, примешалась обжигающая крепость порожитых лет законника Мортимера. Глава 5 Заведение мистера Харкера представляло из себя двухэтажный дом. Комнаты для гостей находились на втором этаже. К ним вела лестница, начинавшаяся в общем зале. Грей говорил правду — комнаты оказались аккуратно убраны, общий зал заполняла вполне приличная публика. Открыв дверь, ведущую внутрь здания, Мортимер прищурил глаза. После слабоосвещенной улицы, свет керосиновых ламп, подвешенных на большие деревянные колеса под потолком, слегка слепил. Задерживаться на пороге законник не стал — не торопясь направился вглубь помещения, попутно осматриваясь по сторонам. Несколько военных в увольнении, беседующих за порцией жаркого. В одном из углов сидела компания бизнесменов, посверкивая золотыми цепочками карманных часов. Не все из них были местными, но, наверняка, каждый из гостей приезжал в город регулярно. У стойки стояли люди попроще — коммивояжер, пара старателей. Дуглас кивнул в ответ на поднятую в приветствии руку тапёра. Акс был здесь и беседовал с хозяином гостиницы. Джонатан Харкер перешагнул через пятый десяток, но оставался крепким мужчиной с цепким, оценивающим взглядом. Густые, пышные бакенбарды, в которых седина только разбавляла черноту волос, полностью компенсировали его лысый череп. Мужчина за стойкой повернулся к вошедшему всем корпусом — изучая, чего можно ждать от нового гостя. По важному кивку законник решил, что Харкер остался доволен результатом. В ответ на жест хозяина, маршал коснулся полей своей шляпы, а подойдя к стойке, и вовсе снял её, положив рядом. Пианист подвинулся. Ровно на столько, сколько требовала вежливость, давая возможность Мортимеру поговорить о комнатах. Зная, что проповедник и маршал собрались остановиться здесь, тапёр успел предупредить хозяина о них. Харкер обещал подумать — если гости ему понравятся. Слушая краем уха беседу маршала и Джонатана, Грей сделал вывод — по крайней мере, один из возможных постояльцев, старому бульдогу приглянулся. Это должно было повлиять на мнение Харкера о втором. Акс допил свой виски, оставил возле стакана несколько монет и направился к выходу. Ночь почти полностью опустилась на город. Значить в одном из его уголков засветились окна, прикрытые тяжелыми красными шторами. Заведению мадам Зизи сегодня нужен тапёр — Грей успел это узнать наверняка, обсудив с хозяйкой и оплату. Ему вовсе не помешают деньги. Кому они мешали, скажите? Кроме этого, он вполне мог уснуть сегодня в объятиях большегрудой красотки. Весьма заманчивая перспектива, надо сказать. На улице, у входа в гостиницу, Акс разминулся с давешним проповедником. Значит, утром он мог рассчитывать на знакомую компанию. Конечно, если девочки мадам Зизи не заставят его задержаться подольше. Проповедник, Уильямс, вспомнил Грей, задумчиво хмурился. Рассеянно кивнув в ответ на приветствие тапёра, он сразу зашел в гостиницу. Акс нисколько не расстроился столь малому вниманию к своей персоне. На ходу вспоминая подходящие мелодии и представляя как его пальцы, перестав ласкать чёрно-белые клавиши, будут ласкать кое-что не менее, а где-то и более, приятное. Джозеф действительно почти не обратил внимания на человека, выходившего из здания. Не коснись тот полей своего котелка, священник и вовсе бы никак не отреагировал. Он обдумывал историю, которую рассказал ему Роббинсон. Уильямс не смог сразу ответить на просьбу священника. Попросту не знал как. Билл не настаивал. Просто очень просил подумать. Его вера в Джозефа, подкрепленная верой других людей, казалась просто удивительной. Что ж, Фронтир — очень маленький для слухов. Более того, Фронтир оказался ещё и приемлющим всё. Пока происходящее не превращалось в бедствие, конечно. Всю дорогу от церкви к условленному с маршалом месту встречи, Уильямс продолжал размышлять. Впервые от мыслей он отвлёкся, лишь обнаружив себя за барной стойкой, в обществе Дугласа Мортимера и англичанина с большими бакенбардами, стоявшего с другой стороны этой самой стойки. Джозеф провел рукой по своим собственным бакенбардам, невольно сравнивая их с бакенбардами Харкера. Англичанин пристально оглядел проповедника. Его глаза изучили, казалось, каждую морщинку на лице Джозефа. Потом Харкер перевел взгляд на Мортимера. — Договорились, — произнес хозяин гостиницы. — Комната ваша. Ужин вам принесут туда, как вы и просили, а вот завтракать прошу в общем зале. Что касается оплаты — за ночь и завтрак вперёд. До следующей ночи я держу комнату за вами. Однако, если по каким-либо причинам вы не приходите к ужину, я её сдаю. Джонатан позвал помощника, парнишку лет четырнадцати, и распорядился показать новым постояльцам их комнату. Направляясь вслед за парнем, законник обратился к Уильямсу. — Надеюсь, вы не очень расстроитесь, что необходимо делить комнату ещё с кем-то? Джозеф ответил не сразу. Идя вслед за Мортимером, он думал о промысле Господа путях небес и тех, кому необходимо следовать этими путями, дабы дела Всевышнего стали частью этого мира. — Мистер Мортимер, я вовсе не против вашего соседства. Ко всему прочему, это даже весьма кстати, — проповедник невесело улыбнулся. — Боюсь, что сегодня я могу вас расстроить. Я заходил сегодня в церковь. У здешнего священника, как оказалось, есть довольно необычная просьба. Выполнить её в одиночку — такое мне не по силам. К сожалению, в городе кроме вас, я не знаю более подходящего человека. Сказать начистоту, я вообще никого не знаю в этом городе. На кого я мог бы положиться. — Мистер Уильямс, — Дуглас ответил в тон проповеднику, одновременно окидывая взглядом комнату с двумя кроватями, столом и парой стульев, — свою просьбу вы сможете озвучить во время ужина. А после, стоит подсчитать наши совместные расходы на это, хоть и скромное, но ухоженное жильё. Ужин подходил к концу. Отодвинув тарелку в сторону, Мортимер задумчиво смотрел на проповедника. Тот нервно теребил бакенбарды, чем привел, и без того встопорщенные, волосы в полный беспорядок. Тарелка Уильямса опустела едва ли наполовину. Проповедник больше говорил, чем ел. Опасаясь насмешек законника, Уильямс стремился не смотреть в глаза собеседнику. — Вы всё время отводите взгляд, Джозеф. Может возникнуть впечатление, что вы либо нагло лжете, либо бездарно устраиваете дурацкую шутку. Проповедник прекратил терзать бакенбарды и взглянул на Дугласа. — Ни то, ни другое. Я боюсь увидеть на вашем лице полностью обоснованное недоверие. В обычных обстоятельствах мой рассказ должен восприниматься именно так. По лицу законника скользнуло выражение подтверждающее правоту этих слов. — Знаете Джозеф, — Мортимер протянул руку к кофейнику, — ваши страхи вполне бы могли оправдаться, но совсем недавно произошло весьма необычное событие. Вы, кстати, сами присутствовали при нём. Хочу, так же, добавить — моя жизнь проходит в постоянных разъездах, бывать приходиться в абсолютно разных местах. В таких местах возможно самое невозможное. — Хотите сказать, что верить мне? — В той или иной мере. Хотите кофе? Священник подвинул свою кружку, борясь с желанием влить в напиток изрядную порцию спиртного, а потом продолжил есть. Слова законника подарили ему надежду. — Что-то произошло в этой брошенной шахте. Как я понимаю, никто не может толком объяснить — для чего туда забралась маленькая девочка, а затем и целая ватага старателей. Но, пусть так. Уильямс закончил есть и теперь сидел, обхватив руками горячую кружку. Горло обметало сухостью. Часто сглатывая, проповедник вновь подумал о том, что сможет помочь избавиться от этой сухости. Уильямс глотнул кофе, стараясь отогнать мысли о виски. — Скажите, Джозеф, — продолжил Мортимер, — вы знали, что в Санта Цело есть выработки темного минерал? — Откуда? Эта часть страны вполне способна удивить меня. — Я тоже, — задумчиво проговорил маршал. — Узнал только сегодня, от друга детства. Как оказалось, он командует здешней заставой. — Неисповедимы пути Господа нашего. — Да, отче, вы правы. Я помогу вам. Моё чутьё просто воет от желания увидеть «колышущуюся тьму». Что, вы сказали, произошло с девочкой? — Пальцы стали гибкими, словно лишились костей. Мне приходилось сталкиваться с подобным, ещё во время службы в кавалерии. Дуглас сдвинул посуду, протерт стол, потом положил на него свои револьверы, извлек принадлежности для чистки оружия. — Влияние минерала. Значит, шахту забросили не из-за истощения жилы. Скорее наоборот — жила оказалась очень крупной. Такое может объяснить вашу историю. В Блэкроке ходили похожие слухи перед тем событием. Уильямс наблюдал за движениями законника. Вот маршал проверяет стволы, прокручивает барабан, прислушиваясь к звуку работающего механизма. Для самого проповедника этот ритуал остался в прошлом, но он помнил каждое движение, каждый звук. Джозеф Уильямс мог с уверенностью сказать — с оружием маршала всё было в полном порядке. — Однако же, Джозеф, кроме вашей веры, стремления помочь ближнему и моих револьверов, нам понадобиться помощь проводника. И я бы не отказался от ещё одного спутника. Было бы замечательно, окажись нас четверо. Уильямс поднес руку к затылку. Знакомая тяжесть зарождалась внутри черепа. Голосов не было. Пока что не было. Проповедник молча молился Деве Марии, прося уберечь его хоть сегодня. — Билл Роббинсон… — Тот самый священник? — Да, он. Так вот. Билл Роббинсон обещал помощь в лице индейца по имени Канги. Это хороший следопыт. Канги хорошо знает здешние горы и не боится табу. — Угу, — Дуглас стал вкладывать в барабан патрон за патроном. — Можно ли из этого сделать вывод, что он бывал раньше в этой пещере? Джозеф кивнул. — Ну, что же, мистер Уильямс, — маршал вернул револьверы в кобуры, — три человека, это лучше чем два. Главное, чтобы этот индеец оказался мудрым вороном, а не каркающим. Облегчение нахлынуло на проповедника тёплой волной. Джозеф боялся, что придётся спускаться в пещеру в сопровождении одного лишь Канги. — Ложитесь спать, отче. Для каждого из нас это оказался крайне насыщенный день, и что-то мне подсказывает — завтра не уступит сегодня. Засыпая, Уильямс всё-таки услышал голоса. Не заглушенные спиртным, они, тем не менее, словно говорили издалека. Голоса демонстративно шептались между собой. Предвкушали скорую встречу с их старым добрым другом — Джозефом Уильямсом. Мысленно проповедник вознес молитву, и голоса отступили. В их затухающем шепоте слышалась зловещая радость.