Давно прошло время обеда. Воздух был бодряще-свеж, но ветра совсем не было. Приунывшая Оливия, переминаясь с ноги на ногу, начала уже было торопить всех домой, поскольку виконтессе явно требовался отдых. Кейли, не сказав ни слова, поднялась и, набросив на плечи шаль, пошла в одиночестве по тропинке прочь от церкви. Она шла несколько минут, никуда не всматриваясь, ни на что не обращая внимания. Мысленно она была не здесь. Она находилась в таком месте, в котором никогда бы себя не представила. Александр Стоун — её драгоценность, её страсть, её всё — будет жить, и это замечательно… Почему же тогда она до сих пор ощущает себя побеждённой? Ни искры радости, ни даже отголоска чего-то светлого. Ей всё ещё хотелось умереть. На мгновение ей подумалось: куда же делась та беззаботная юная непоседа, дочка виконта, обожающая бегать босиком по траве и запускать воздушного змея? А потом всё стихло, и шелест крон деревьев, и болтовня прохожих за высокой оградой. Стихло даже в её мыслях. Кейли остановилась у калитки и поёжилась. Вот так, значит, Господь Бог ответил на её молитвы — об этом она подумала перед тем, как покинуть территорию церкви. Неподалёку экипаж уже ждал её и остальных, чтобы отвезти в лондонскую резиденцию виконта, где Кейли придётся провести несколько дней до возвращения домой. * * * В начале июля, когда установилась самая благоприятная погода, Кейли наконец была готова объявить всем домашним в Фаунтинс о переезде. Это оказалось не так просто, и многие из тех, кто работал здесь до её появления, восприняли эту новость болезненно. Даже мистер Стивенс, полностью готовый к преображению сада, едва сдерживался, чтобы не высказаться вслух в грубой форме. Его можно было понять, но Кейли, как хозяйка, уже всё решила. Объявляя о денежных выплатах, компенсации и рекомендации для будущих нанимателей, леди Саутфолк гордо держала голову, глядя прислуге в глаза. Ей тоже было грустно, но оставаться в Фаунтинс она больше не желала. Через три недели всё было готово к отъезду. Кейли в последний раз вышла за реденькую живую изгородь, на тропинку, которая вела к одинокому вязу, высокому и ветвистому, и остановилась тут, понаблюдать с холма на зелёный простор. «А ведь мы планировали здесь аллею, и скамейки вдоль дорожки, и сирень…» — подумала Кейли и тут же отбросила эту мысль. Она давно уже дала себе зарок не размышлять о многочисленных «если бы». Кто-то приблизился сзади, и по звуку этих неуверенных шагов она поняла, что Джордж Эшбёрн всё же посмел нанести визит. А ведь она столько раз предупреждала его не приезжать! — Вы до омерзения упрямы, — произнесла она, не оборачиваясь. — Не более, чем вы… — Я уже всё сказала в письмах, приходить самолично было не обязательно. Поскольку он так и не ответил, ей пришлось взглянуть на него. Небритый и уставший, он всё же выглядел куда лучше, чем после суда. Так ей показалось, по крайней мере. Кейли проследила за его реакцией — ненадолго в его тёмных глазах отразилось смущение вперемешку с удивлением. Значит, он заметил её выпирающий живот. — Моя супруга сейчас тоже… Кейли сделала нетерпеливый жест рукой: — Мне нет дела до вашей жены, до её положения, до вашей жизни в целом. — Почему вы покидаете Фаунтинс? — спросил Джордж напряжённым голосом. — Вы же были счастливы здесь. — Поэтому и покидаю. Не волнуйтесь. Миссис Миллз с её семья будут обеспечены на всю оставшуюся жизнь. Как и большинство, кого коснулось моё решение… — Я знаю, о чём вы думаете. На вашем лице написано. Да что там, все эти месяцы, что я пытался до вас достучаться, в каждом письме я это понимал… Она высокомерно посмотрела на него, положив правую руку на живот: — И что же такое вы поняли, сэр? — Вы считаете, что это меня не должно быть здесь. Что вместо Алекса меня стоило сослать туда… где бы он ни был. — Как вы догадливы! Однако всё, что я думаю о вас и ситуации в целом, больше не имеет значения. Кейли хотела пройти мимо, и, когда Джордж уже протянул к ней руку, вовремя уклонилась так, что он даже не коснулся её локтя. — Если вы ещё раз посмеете хвататься за дочь виконта, я клянусь… — Вы думаете, я сам не хочу оказаться на месте брата? — повысил он голос внезапно. — Вы думаете, вы тут одна страдалица? Его решения изменили не только вашу жизнь. — О да, но это не ваш ребёнок будет расти без отца. — Я сам фактически рос без отца! Я знаю, каково это — когда ты пустое место, когда он смотрит на тебя, как на назойливую мошку. Бесконечное ощущение ненужности, и что если бы меня не стало — он был бы счастлив. — Ближе к делу, сэр! — Алекс всегда меня защищал! Да, я знаю, я идиот и обязан ему слишком многим. Но это только мой крест! Только мой и… — его взгляд вдруг стал печальным и отстранённым, и у Кейли невольно дрогнуло сердце. — Мой и его тоже. Вы — умная женщина, и поэтому я прошу вас не отказываться от этого дома, от этой семьи. Алекс просил бы о том же. — Что ж, благодаря некоторым обстоятельствам, нет больше никакой семьи. По крайней мере, мне самой придётся создать её… в одиночку. Она машинально погладила свой живот, уже таким привычным жестом, затем обратилась к Джорджу, одарив его суровым взглядом: — Не донимайте меня. Возвращайтесь к своей новой семье и научитесь, наконец, быть настоящим мужчиной. Но он снова не дал ей пройти. Встал прямо перед нею, так близко, что Кейли почувствовала себя ужасно неловко, даже не успела толком возмутиться. Всё же она стойко встретила его взгляд, стараясь сдержать просящийся с уст приказ убраться прочь. — Я тоже его любил, — произнёс Джордж, глядя то ей в глаза, то на её сомкнутые губы. — И мне тоже больно. Он считал, если я всё узнаю… да, вы понимаете, о чём я говорю… Он думал, я с ума сойду от этой правды. Жаль осознавать, но он был прав. И всё же его нет с нами. Это было его решение… Кейли стояла столбом, с омерзением глядя в лицо человеку, которого считала когда-то своим другом. То, что она уловила между строк в его речи, поначалу ошеломило. Однако уже несколько мгновений спустя и это потрясение прошло. И Кейли осознала с пугающим спокойствием: она обо всём догадывалась с самого начала. Поэтому её сердце было разбито. И подтверждений тому не требовалось. Леди Саутфолк расправила плечи, с ледяной ухмылкой оглядев деверя, затем обошла его и направилась прочь по тропинке, желая лишь одного — никогда больше не встречать Эшбёрна лицом к лицу. В тот же день, перед самым отъездом, Оливия отыскала её в большой гостиной и передала неподписанный конверт. — Это от мистера Эшбёрна, — сообщила девушка и мигом упорхнула из комнаты, понимая, видимо, что хозяйка этому посланию не обрадуется. Очередное письмо от Джорджа не сулило, конечно, ничего нового, тем более важного, по мнению Кейли. Однако пустой конверт был явно не в его стиле. Из любопытства Кейли вынула письмо — единый лист с потрёпанными краями. Она мгновенно узнала почерк, и принадлежал он Александру, а не его брату. Кейли пришлось присесть на край софы, прикрытой белой тканью, чтобы ноги в крайнем случае не подвели её, пока она читала: Милая моя, Если это письмо попало в твои руки, значит, верный человек доставил его Джорджу, а он — тебе. А ещё это значит, что ты знаешь правду. О той ночи. Джордж поклялся передать письмо лишь в том случае, если будет в этом уверен. С некоторых пор он стал куда более послушным. Я не стану просить у тебя прощения — это слишком эгоистично. Никаких оправданий ты, разумеется, от меня не примешь. И я знаю, что ты достойно вынесешь эту правду, потому что ты самая сильная и самая удивительная женщина из всех. Я уверен также в том, что ты будешь в безопасности, поскольку ожидаешь нашего ребёнка. Я хочу лишь, чтобы ты знала одну простую истину: я любил тебя и больше всего на свете хотел быть с тобой. Но меня унесло чёрной волной. Мою душу поразила опухоль. Она проникла глубже, чем мы оба думали, так что твоя любовь была уже не способна меня спасти. Ты знаешь лучше, как справиться с этим. Но тут, вдали от тебя и нашего дитя, я буду представлять всё произошедшее как очередной кошмарный сон. Это поможет мне справиться с болью из реального мира. Знаешь, что я сделаю, чтобы прогнать этот сон? Я закрою глаза и подумаю о вас. О том, что я рядом с вами. И, возможно, однажды это произойдёт. Навеки твой, Александр. Ей потребовалось несколько минут, чтобы эмоции поутихли, а сердце перестало колотиться, как сумасшедшее. Доктор её отца уже предупреждал, чтобы виконтесса не волновалась и не нервничала. И ради рождения здорового наследника семьи Хардингов пренебрегать советами не стоило… Кейли вздохнула и поднялась, держась за подлокотник. Она уже замечала, насколько тяжёлой и неповоротливой стала. Интересно, а что бы сказала на это леди Кларисса? Виконтесса сложила письмо мужа в конверт, подошла к камину и оставила конверт сверху, на каминной полке. Он больше не был ей нужен. Настойчивый голос Оливии донёсся из коридора. Кейли же, бросив последний взгляд на полупустую комнату, где остатки мебели стояли покрытые простынями — жутковатое зрелище, — шагнула за порог и поспешила за своей горничной. Эпилог Август, 1821 год Марокканское побережье Когда на корабль напали берберские пираты, команда оказалась совершенно не готова к столкновению. Александр был среди немногих, кто сохранял хладнокровие и не трясся, глядя на две невесть откуда взявшие лодки, снаряжённые пушками. Стоун прекрасно осознавал положение, хоть это и был его первый подобный опыт. Нападения пиратов в этих водах случались, но весьма редко, поскольку султан Марокко не желал иметь дел с разбойниками. Десятки, сотни предупреждений от ведущих европейских держав на деле оказывались бесполезны против тех же мусульманских каперов — и снова, и снова корабли англичан, французов или испанцев подвергались жестоким атакам пиратов. В этот раз не повезло несчастной команде, сопровождавшей британского посла. И Алекс, готовясь к унизительной стычке и понимая всю бесполезность сопротивления, уже было решил, что умрёт здесь, защищая этого бедного дипломата, или чуть позже, в плену, поскольку берберы частенько похищали молодых и сильных мужчин-европейцев. Когда посол вышел вместе с ним на палубу, где уже сновали туда-сюда разодетые в свои традиционные наряды кочевников разбойники, единственный вопрос, который он задал вслух, был о том, что же с ними сделают, если не убьют на месте. — Молитесь, чтобы убили, — честно признался Александр; под расстёгнутой рубахой он сжимал рукоять клинка — своё последнее оружие. — Если работорговцы сочтут вас подходящей добычей, приготовьтесь к настоящему Аду на земле… Посол промолчал, но по его лицу Стоун понял, что бедняге страшно. И решил, что так лучше, чем тешить себя напрасными надеждами на лучшую участь. Впрочем, всё закончилось куда быстрее, чем он ожидал. Один из пиратов, судя по его важному виду, командир, приблизился к ним и, рявкнув что-то своим людям, одарил англичан высокомерным взглядом. Когда он заговорил на французском, Александр почему-то немного успокоился. — Ваш капитан у нас, на коленях стоит, истекает кровью из носа. Ценных товаров у вас нет, ваши люди, уже исключая шестерых мертвецов, тоже не привлекают меня, — главарь хитро прищурился из-под тёмно-синей чалмы. — Но сегодня я очень добр! Хочу услышать от господина посла, зачем бы мне его освободить. Только вот господин посол оказался молчуном. Александр заметил, что терпение у бербера кончалось, поэтому ответил вместо дипломата: — Одно я могу вам обещать. Если похитите или убьёте этого человека, мой генерал-фельдцейхмейстер вам этого не простит. Он вас из-под земли достанет. Впрочем, попробуйте подойти ближе. Я умею драться. — Какой смелый христианин! А кто есть твой генерал?