— А почему тогда… — А ты не поняла, зачем я вас сюда привел? — Чтобы почтенная владелица и ее бухгалтер наглядно убедились, как необходим их служащему внеочередной аванс, — моментально определила сообразительная Зинь. Ольга даже подумать не успела. — А что, нельзя было просто попросить? — проворчала она. — Тарьен не приучен просить и одалживать. Он у меня денег не взял, ни так, ни в долг, хотя я предлагал. Пришлось ему работу подбросить, чтобы согласился. — Так сказал бы сам, что мы, не поняли бы? — А я тоже не люблю просить, — с неожиданной холодностью отозвался Диего. — В отличие от некоторых. Конечно, у него все мысли в одну сторону! Кабальеро специально затащил ее в убогое жилище Тарьена, чтобы она увидела настоящую бедность и настоящую гордость и сравнила с проблемами несчастного Артуро. Дался он ему! — А когда ты успел все это узнать? — спросила она, делая вид, будто не поняла намека. — Вы же только сегодня познакомились. — А разве для этого надо много времени? Мы поговорили за обедом. — И он вот просто так рассказал все с первых минут знакомства? — Если честно… Я ему в чай полстакана коньяку влил для разговорчивости. Вижу, у него какая-то проблема, а он скрывает, ну и… Только ему не говорите, он так и не понял, что выпил. Так вы дадите парню аванс? Он ведь угробит голос к едреным демонам, если будет жить в этой нетопленой мансарде, ходить зимой в летнем плаще и петь на улице. — Дадим, конечно, — пообещала Зинь. — Сколько ему конкретно надо? — Ты же бухгалтер, моя лапушка, вот и подсчитай. У меня в школе были проблемы с математикой. — Так маэстро Диего — бывший двоечник? — кокетливо прищурилась подружка. — Неправда, даже математику, закон божий и патриотическое воспитание я натянул на твердую тройку! А по литературе и вовсе был лучшим в классе! А некоторые дамы тут и вовсе, как мне кажется, в школу не ходили. — О, преимущества домашнего образования давно очевидны, так что не надо притворяться. Между прочим, стыдно такому большому мальчику иметь проблемы с математикой. Я могла бы дать достойному кабальеро несколько уроков, если он пожелает. — Тогда я провожу мою наставницу домой, и мы приступим сегодня же… Ольга слушала, как они валяют дурака и несут всякий бред, и в который раз убеждала себя, что ревность — низкое и недостойное чувство. Но каждое слово, каждый смешок их полоумного диалога отзывались в сердце щемящей болью. Пусть бы они себе трахались на здоровье, ей не жалко, но слушать со стороны то, что раньше было самой сокровенной частью отношений между самой Ольгой и этим человеком, что было интимнее, чем секс… Невыносимо больно. Дома Ольгу ждала еще одна неприятность. Артуро опять не пошел на работу, и планы спокойно подумать в одиночестве накрылись тем же самым, что и коварная комбинация с растворителем. Мало того, в комнате сидел еще и Жак! Интересно, случайно зашел или король прислал? Что за неделя выдалась, уж который день наперекосяк! — Что случилось? — спросила Ольга, удивленно созерцая надутого маэстро. — Почему ты дома? — Меня уволили, — мрачно ответствовал Артуро таким тоном, будто Ольга лично была в том виновата. — Хозяин сказал, что дешевле будет нанять нового музыканта, чем нянчиться с неженкой, который считает обычный синяк тяжким недугом и уважительной причиной не являться на работу. — Жестокий человек! — посочувствовал Жак, и трудно было понять, насколько он серьезен в своих сочувствиях. Ольге, например, в голосе шута почудились ироничные нотки. И разберись тут — то ли он пришел специально продолжить вчерашнюю беседу его величества, то ли Артуро уже успел задолбать гостя бесконечными жалобами, то ли вправду показалось. — Мой работодатель никогда так не поступал! Он всегда заботился о моем здоровье и с пониманием относился к моим проблемам. Да ты не парься, подумаешь — работа! Было б что-то достойное, стоило бы переживать, а таких работ в городе полно. В любом питейно-развлекательном заведении нужны музыканты. Как будто не понимает, что парится Артуро совсем по другому поводу. — А ты откуда так поздно? — продолжал мистралиец, проигнорировав сомнительное утешение. — К Диане зашла, — ответила Ольга, чувствуя себя неверной женой, которая вернулась из загула и вешает лапшу обманутому мужу. — Своего бывшего повидать? — Дался он тебе! Я что, уже не могу навестить подружку, не вызывая дурацких подозрений? — Он тебя провожал! — Он провожал Зинь! Которая живет над нами, если ты не помнишь! И сейчас он ее уже трахает, если это тебя хоть немного утешит! Жак, нимало не смущенный выяснением отношений в его присутствии, весело ухмыльнулся и влез в чужие разборки: — Ты что, в самом деле ревнуешь? Вот балда! Ольгу не знаешь? Она в жизни никого не обманула! А если ей захочется завести сразу двух любовников, она это сделает, ни от кого не скрываясь! Даже объяснит — для особо непонятливых, — что она так желает, и это ее право, и вообще она свободная женщина, с кем хочет, с тем и спит, а кто не согласен, может отправляться в общепринятом направлении. Она тебе что-нибудь подобное говорила? Нет? Так и успокойся. В случае чего ты узнаешь первым. — Вот спасибо, вот утешил! — рассердилась Ольга. — Пошляк и сводник! Дайте мне ложку, этого болтуна надо срочно заткнуть! — Странная женщина! — притворно вздохнул неисправимый шут. — Вроде и бард, а фантазии ни на что, кроме ложки, не хватает! — Швабра устроит? — с приторной предупредительностью поинтересовалась Ольга. — И злая, — добавил Жак. — Как бедный Артуро тебя терпит? — Шутите, да? — скорбно вздохнул Артуро. — Издеваетесь? — Я говорил чистую правду! — заверил Жак. — А ты со своей ревностью выглядишь глупо. Девушка сейчас с тобой, а не с ним. Это он вправе ревновать, мучиться, биться головой об стенку и все такое. А тебе-то чего? — Хоть одна здравая мысль, — проворчала Ольга. — Вы, господа, меня извините, но мне о всякой фигне трепаться недосуг, так что общайтесь сами, а я ушла на кухню заниматься. Мне на завтра страниц полтораста надо прочесть, а уже десятый час. — Ой, подожди! — спохватился Жак. — Я ж зачем, собственно, пришел! Кира приглашает тебя завтра составить ей компанию. Тут такая фигня получилась… Плакса с Эльвирой в пятнадцатый раз побили горшки и разорвали помолвку, теперь Эльвира в Мистралию категорически отказывается ехать, поскольку видеть не желает эту бесстыжую морду. Они-то, понятное дело, через пару дней помирятся, но Кире надо завтра. Выручай подружку. Там интересно будет. Посмотришь хоть раз на историческую родину своих кавалеров, с Плаксой повидаешься, и вообще тебе не помешало бы немного развеяться. — Опять придворные церемонии… — горестно скривилась Ольга, уже понимая, что отказаться нельзя, раз Кира просит. — Опять идиотские юбки, кружавчики, и с прической полдня возиться! — Да брось, это же Мистралия! Двор его величества Орландо Второго — это нечто такое, чего еще свет не видывал. Тебе понравится. — А что я скажу наставнику? — А наставнику все скажет личный адъютант ее величества. Да не кочевряжься ты, все равно ведь поедешь. Беременным женщинам нельзя отказывать. — Да поеду, конечно… — Ольга тяжко вздохнула. — Но знаешь, как не хочется! — Не хочется увидеть Плаксу? — С Плаксой я бы лучше пообщалась в неофициальной обстановке. А вот наряжаться, как на выставку, действительно не хочется. — Тьфу ты, ерунда какая! Так не наряжайся. Надень свою любимую бирюзовую блузку и чувствуй себя как дома. В Мистралии сейчас не принято демонстративно шиковать, его величество объявил такое поведение непатриотичным. Дескать, это неуважение к народу — трясти брюликами при дворе в то время, как в провинциях нищета, а в казне такой голяк, что казначею украсть нечего. Кроме того, там будут представители от гномов — они ребята суровые, а Орландо хочет наладить с ними хорошие отношения и как-то сгладить неприятные впечатления от своего уха… В общем, тебе понятно? Никаких суперпупернарядов с цацками не требуется, все просто и по-домашнему. В потолок что-то глухо и увесисто бумкнуло, люстра с осветительным шаром жалобно задребезжала. Жак с интересом уставился вверх: — Интересно, эти лоботрясы сломали кровать или просто упали с нее? Делайте ставки, господа! — Вот вам с Артуро делать нечего, вы и занимайтесь глупостями! А у меня история драматургии! — Шучу, шучу, уже исчезаю… Когда Жак действительно исчез (и очень шустро притом), до Ольги с запозданием дошло, что было бы гораздо полезнее для дела, если бы он остался и развлек несчастного безработного. Лишившись собеседника, Артуро немедленно пожелал общаться с ней. На то, что девушке надо заниматься, ему было наплевать. Эгоист бессовестный! — Ольга, — начал он, — не знаю, обратила ли ты внимание, но с того самого момента, как твой сбежавший кабальеро появился в городе, между нами стали происходить какие-то недоразумения. До сих пор мы никогда не ссорились и прекрасно понимали друг друга, могли обсудить по душам любую проблему… — Перестань дергаться и веди себя как обычно, — не отрываясь от книги, отозвалась Ольга. — Увидишь, сразу исчезнут все проблемы, и даже обсуждать ничего не надо будет. — Вот видишь, едва я начал говорить — начались упреки. Ты действительно считаешь, что это я во всем виноват? Что я первым стал вести себя не так? — Если ты думаешь иначе, то объясни подробнее — что предосудительного сделала я? Бросила тебя, разлюбила, пошла налево? С чего ты каждый раз, как я пообщаюсь с Диего, начинаешь предъявлять какие-то претензии? Откуда у тебя убеждение, будто я не должна с ним даже разговаривать, а уж тем более позволять проводить себя домой? Он мне больше не любовник, но это не делает его автоматически моим врагом. Нам с ним нечего делить, и у нас нет никаких причин враждовать, кроме твоего желания. — Ты постоянно думаешь о нем. Я же вижу. Ты нервничаешь каждый раз, как он уходит с очередной твоей подругой. Ведешь себя с ним не как с чужим человеком, а как со старым и близким другом. И общаться с ним тебе нравится. — А тебе хотелось бы, чтобы он мне вдруг и разом опротивел? Да, мне всегда нравилось с ним общаться. И до сих пор нравится. До тебя не доходит, что общение и любовь — немного разные вещи? — Неужели тебе самой приятно слушать все то, что он говорит обо мне? — В этом отношении вы друг друга стоите, и можешь не сомневаться, мне одинаково неприятно слушать обе стороны. — Но ведь наши друзья и знакомые тоже все это слушают! И не просто слушают, а еще и верят! Вот ты можешь объяснить, почему Гарри вдруг так внезапно разонравилась моя идея насчет совместной программы? Я готов спорить на что угодно, это очередная подлянка от дона Диего. — Тогда следует откровенно поговорить с Гарри и разобраться, из-за чего он так с тобой поступил. А все остальные мои друзья… Как ты не можешь понять, они же не только мои, но и его друзья! И Элмар, и Жак, и даже его величество — все они хорошо знают Диего и любят его. И будут с ним дружить независимо от того, как поступлю я. А ты, кстати, и в этом отношении ведешь себя по-дурацки. Когда ты втирал Элмару о сомнительности «права сильного» и всяких там «руках в крови», ты не подумал, как он это воспримет? Тебе не пришло в голову, что два воина в таком вопросе лучше поймут друг друга, чем тебя? — Я высказывал свое мнение. То, что думал. Что на душе было. И меньше всего при этом беспокоился, как произвести впечатление на собеседников. Наверное, действительно зря. Надо заботиться о репутации. Создавать себе правильный образ. Лгать, притворяться, льстить и поддакивать, чтобы меня любили так же, как предшественника. Это было сказано с такой горечью, что Ольга с трудом поборола желание тут же рассыпаться в утешениях. Несмотря на то что сказана была полнейшая глупость. — Как раз наоборот, — уверенно возразила она, стараясь хоть раз проявить твердость и не потакать приступам сострадания. — Диего заслужил уважение моих друзей именно тем, что никогда не делал ничего из вышеперечисленного. А ты уж как-нибудь постарайся не ляпнуть подобной глупости при людях, а то ведь засмеют. — То, что говорит он, — слушают и верят. А меня, значит, засмеют. Спасибо. — Ты так ничего и не понял… — Ольга с досадой отложила книгу, так как совместить чтение с неприятной беседой все равно не получалось. — Вот посмотри. Ты практически совсем не знаешь Диего. Ты его не любишь только потому, что видишь в нем соперника. А раз ты его не знаешь, тебе нечего о нем сказать. Вот ты и говоришь, что тебе взбредет в твою одурманенную ревностью голову. Что попало, лишь бы звучало эффектно. А люди, которые тебя слушают, знают Диего давно и хорошо. Знают, чем он реально хорош и чем плох. Так что, извини уж, если ты скажешь королю, будто Диего ему льстил и поддакивал, его величество рассмеется тебе в лицо и не поверит больше ни одному твоему слову. И никто не поверит, потому что все было как раз наоборот. При дворе до сих пор вспоминают, как товарищ Кантор огрызался, хамил королю и даже один раз швырнул в его величество ложкой. — И король ему это прощал? — недоверчиво насторожился Артуро. — Что-то не верится.