Признание удивило ее. Испугало ее. — Вы не знаете, что делаете, да? — сказала она, скрывая ужас оскалом. — Осторожнее, — рявкнул он. — Ты можешь прогнать моего сына своим острым языком, но на мне это не сработает. Таасас прошла в комнату бесшумно, испугав Печаль. Она прошла к Веспусу и опустила ладони на его плечи. — Здравствуй, Печаль, — сказала она. С ее зловещим спокойствием и гневом Веспуса Печаль решила, что пора уходить. И было понятно, что Веспус ничего ей не скажет. Ей придется разобраться самой. 9 Косить и чистить Веспус соврал. Мила Стензон. Авис Блок. Карр Виксел. Так звали людей, которых убила чума. Они могли быть матерями, отцами, братьями, сестрами, любимыми, гениями. Они были народом, который она пообещала защищать, и они умерли. Виновата была она. Печаль записала их имена на клочке бумаги, который носила в кармане вместе с письмом Лувиана. Мила Стензон. Авис Блок. Карр Виксел. Эти жизни она украла, слушаясь Веспуса. Веспус выглядел испуганно, когда она рассказала ему, но отказался помогать. Он был в отличном настроении, проверил свои семена в подземельях, ощутив утром, что их рост ускорился. Он использовал слова так, словно это был ребенок в утробе. Его лицо было маниакальным от радости, пока он вел ее к себе. — Худшая часть почти завершена, — сказал он. — Худшая часть? — поразилась Печаль. — Люди умерли, Веспус. — Три человека, Печаль. Три. Из сотни. Зимний холод убивает куда больше людей. Ты перегибаешь. И мы можем использовать смерти для своего преимущества. Люди теперь будут хотеть уйти. Объяви эвакуацию, и это тут же сработает, — продолжил Веспус. — И прикажи построить ограду. Как только ее построят, пусть никто к ней не подходит. — Ограда? — вяло сказала Печаль. — Мы не договаривались на ограду. — Печаль, подумай хоть раз в жизни, — медленно сказал он, выделяя каждое слово. — Я говорил, что граница будет. Мне нужно очистить землю, а потом высаживать семена, и я не могу делать это на глазах у всех. У людей возникнут вопросы, когда их дома и магазины уничтожат, а на том месте вырастет лес. Мне нужна ограда, чтобы твой и мой народ ничего не видел. Он встал, прошел к резному сундуку и вытащил карту. Он прикрепил ее к столу и указал. — Ты пригласишь меня использовать мою способность, чтобы оградить землю и защитить людей от ужасов, и я благородно соглашусь. Печаль глядела на него. Он все равно хотел больше. Не только деревни, но и фермы, луга и леса между ними. Летний замок был на земле, которую он хотел. — Я не могу это сделать… — она ощущала себя слабой, дрейфующей в воде, уплывающей от себя. — Это слишком. — Уверяю тебя, Печаль, ты можешь. И сделаешь это. Я сказал тебе, что альвус ускорил рост. Вскоре семена нужно сажать в землю. Дай же мне землю. * * * Печаль не могла перестать думать об умерших. В ее голове они обрели качества людей, которых она знала. Мила Стензон получила лицо ее бабушки, величавое и строгое, но с добрыми глазами; Авис Блок была с милым личиком и остроумием Иррис; Карр Виксел был в очках, аккуратно укладывал волосы и криво улыбался. Их воображаемые лица преследовали ее, и Печаль все внимание обратила на чуму. Если Веспус не даст ей лекарство, она попытается сделать так, чтобы никто больше не болел. Она каждый час, пока не спала, проверяла отчеты врачей, искала связь. Должно быть что-то — то, что они ели, пили, место, в котором были, что могло подсказать ей, как он отравлял их. Печаль написала Лозе, сказав, что ей нужно, чтобы он нашел общие черты деревень — расположение, вид домов, растения и деревья неподалеку. Она отчаянно искала ответ. Она знала, что вряд ли преуспеет без помощи Веспуса. Но она должна была пытаться. Она была должна позаботиться о народе. Ответ Лозы прибыл через два часа, он сказал, что ему не хватало ресурсов на роль детектива, пока он следил за карантином. Он говорил, что нужно было послушать его, когда он просил больше денег. И он снова их просил. На миг ей захотелось заплатить его и получить нужные ответы. Но Иррис не советовала бы ей это. Печаль знала, словно Иррис была в комнате. Она сказала бы, что решение проблемы не купить. Печаль знала, что деньги пойдут в карманы Лозы, и он все еще не сделает то, о чем она просила. Он не уважал ее, он даже в письмах обращался к ней «мисс Вентаксис», а не «канцлер». Если она хотела результат, нужно было ехать туда самой. И, кипя от негодования, она ответила, что лишних денег нет, и ему нужно понять это. Она отправила послание, пока не передумала. Когда утром она узнала, что Лоза серьезно побил юношу, который пытался «сбежать» из зоны карантина, Печаль поняла, что это из-за нее. Ей хватило этого. Она не могла пока остановить Веспуса, но могла остановить Мирена Лозу. Это было в ее силах. Она вернулась в библиотеку, вытащила разные книги: историю Раннона, Риллы, Меридеи, даже Сварты. Она забыла об обеде, ужине, обо всем, что не было заданием. Когда часы прозвенели одиннадцать, она отложила ручку. Напряженно встав из-за стола, она прошла по комнате на мертвых ногах того, кто долго сидел в одной позе, и она открыла дверь кабинета. — Узнай, не спит ли вице-канцлер. Если он не спит, пусть придет ко мне, — попросила она Дугрея. Он кивнул и сразу пропал. Печаль вернулась к креслу, потирала ноги, пока ждала. Шарон с сонными глазами и подозрениями смотрел на нее с другой стороны ее стола. Он прибыл через полчаса, и Печаль подозревала, что он был в кровати, но прибыл ради нее. Она ощущала вину, но лишь на миг, а потом рассказала о своем плане. Он провел языком по зубам, неспешно подбирая слова, сцепив ладони на коленях. — Тебе нельзя в Северные болота. А если ты заболеешь? Люди умерли, Печаль. — Я — нет. — Ты этого не знаешь. Она рассмеялась бы, если бы не было так грустно. — Я буду осторожна. Мне нужна только комната в Летнем замке. — Печаль… — Я хочу увидеть жертв. Я хочу увидеть семьи мертвых. Я хочу отыскать корень проблемы, — корни. Растения. Веспус. Она подавила слабую улыбку от совпадения. — Попроси Лозу расследовать это. — Просила. А он поет все ту же песню о деньгах. И это приводит к кое-чему еще, — она сделала паузу. — Когда я вернусь из Северных болот, как только мы разберемся с чумой, я хочу провести голосование Йеденвата. Я хочу распустить стражей порядка. — Это не воз… — Возможно, — Печаль указала на стопку книг на столе и горы бумаг. — Я не предлагаю избавиться от этой силы, но именно от нынешних стражей порядка. У Лозы слишком много власти. Он испорчен и портит их. Мы издадим указ, который сделает их не стражами, а хранителями закона. Они сохранят работу, но не как стражи порядка. Того отряда стражей не будет. У них не будет значков, и они будут ходить в сером или синем, а не в таком грозном, как черный. Я хочу установить им конкретные места работы, где каждый будет важен. И где у нас будет контроль. Лозе это не понравится, но он мог уйти, если хотел. Она этого хотела, ведь не могла его уволить. Пока что. — Я хочу, чтобы мы, Йеденват, даже Лоза и парочка его командиров внесли изменения в законодательство. Я хочу ввести систему суда. Хранители закона не будут больше выносить приговор. Всех арестованных будут выслушивать. Шарон долго смотрел на нее и смиренно пожал плечами. — Это не случится за ночь. — Знаю. Я это знаю. И будет не просто. Но это не случится вовсе, если ничего не делать. Не видите? Мне нужно что-то делать. Это моя работа. Они — моя ответственность. — Чума — не твоя вина, — тихо сказал Шарон. Печаль замерла, глядя на него. — Ты — наш лидер. Понятно, что ты ощущаешь себя беспомощно, когда происходит то, чем ты не можешь управлять, и я понимаю, что нужно что-то сделать, чтобы попытаться спасти Раннон. Но это роль на всю жизнь, Печаль. Нужно дать время пыли осесть, а потом рвать книгу правил и писать новую. Печаль притихла на миг. — Я приняла решение, — тихо сказала она. — Но есть кое-что еще, — она глубоко вдохнула. Она могла спросить сейчас. — Мне нужно знать, существуют ли записи о моих родителях. — Зачем? — побелел Шарон. — Я просто хочу знать. — Хочешь знать, не стали ли они жертвами чумы? — спросил Шарон. Было проще позволять ему верить в это. — Отчасти. И я хочу знать, кто они, Шарон. Я это заслужила. Он молчал какое-то время, и Печаль ждала. А потом он ответил, уже не спрашивая: — Я поищу. Скрытно. — Я это ценю. И простите, что заставила поздно прибыть сюда.