Жрец вышел из ступора, даже совершил привычный полупоклон в никуда, адресованный, конечно, не окружающим, а невидимому собеседнику. Взгляд ожил, черты лица исказились в бесконечном удивлении: – Повелитель подтвердил твои слова и просил напомнить, что он будет рад твоим обращениям. Ты можешь остаться в закрытой келье, брат. Сашка облегченно выдохнул. Под поручением он подразумевал, конечно, общение с Юлией и был рад, что в этом у них с Камнем не возникло противоречий. Александр вспомнил первые произнесенные слова Юльки: «Другие не просят». Интересно, есть ли границы просьб и требований, которые ему не следует переступать? То, что он вызвал интерес у пришельца, внушало оптимизм, давало возможность для реализации намеченных планов, но совсем уж наглеть и наживать себе врагов в лице жреца и его команды не хотелось. Но один вопрос было необходимо решить прямо сейчас. – Ботинки мне когда вернут? – упрямо пробурчал Сашка. Глава 2 Дальше, чем окна дома напротив Сашка шел к своему отвоеванному дому, немного отстав от жреца и его свиты. Идти чуть поодаль его заставляло, конечно же, не почтение, а желание спокойно оглядеть все вокруг, запомнить новые детали и мысленно отметить то, что он в спешке пропустил на пути к Камню. Александра снова поразил величественный вид светящегося кристалла и его непохожесть на невзрачную каменную глыбу за высоким забором. Сердце и глаз – интересное разделение, в том числе, возможно, и обязанностей тоже. Хотя Сашка больше склонялся к мысли, что, несмотря на столь явный внешний контраст, Камень оставался единым в двух образах, просто ему было удобно иметь и показную парадность, помимо скромного истинного облика. Стало быть, чтобы уничтожить противника, бить нужно дуплетом. Но перед этим необходимо окончательно удостовериться, что вдобавок к этим двум не запрятан где-то, например, Камень-почка, мозг, пятка или… какой-нибудь еще важный орган. Ладно, шутки шутками, а сейчас он должен смотреть во все глаза, внимательно слушать и по возможности сохранять образ простоватого служаки, не особо умного, но исполнительного. Со жрецом этот фокус уже удался, главное, не переборщить. Погрузившись в размышления, Сашка не сразу заметил, что жрец и его телохранители прервали движение и остановились, внимательно разглядывая что-то впереди. Поза жреца была странной. Создавалось впечатление, что еще немного, и он в ужасе схватится за голову или бросится наутек. Александр решил подойти и попытаться выяснить, не связана ли эта внезапная остановка с ним или с какой-нибудь новой информацией, полученной от Камня. Едва широкие серые спины перестали заслонять ему обзор, он сразу понял, в чем дело, – по узкой улочке вразвалку, шатаясь, как пьяный, шел огромный бурый медведь. Сашка еще не до конца вник, что для этого места является нормой, а что отклонением, но, судя по ошарашенному виду жреца и его напряженной позе, свободно разгуливающие внутри периметра медведи здесь тоже были в новинку. Мохнатый зверь мало чем напоминал таежных собратьев и уж совсем не был похож на доброго мишку, которого рисуют на детских картинках. Свалявшаяся шерсть местами отсутствовала, на боках выделялись проплешины, с оскаленной морды летели хлопья пены, и весь вид медведя говорил не только о мутации, но и о бешенстве, которое, вероятно, и сподвигло его на визит к людям. Зверь рычал, порывался встать на задние лапы, хищно щерился. Жрец попятился, наткнулся на Сашку, вздрогнул от неожиданности и торопливо сказал, обходя его сбоку: – Нужно вернуться в святилище и переждать там! – А они? – Сашка указал рукой на молящихся у Камня-глаза. Жрец посмотрел удивленно и ответил на ходу: – Они отвлекут медведя, пока я пошлю братьев на склад за оружием. – Он же их разорвет! – заорал Сашка, хватая жреца за рукав. – Ты не понял, брат? Живые ценятся больше оглушенных. Предлагаю отложить дискуссию и пройти со мной в укрытие, под защиту Камня. Не сбавляя шага, жрец снял с шеи шнурок с большим ключом и сунул его левому охраннику: – Приказываю вам обоим пройти на склад за автоматами. Потом вернуться и убить зверя. Во имя Камня! Монахи остановились как вкопанные, потом развернулись и гуськом пошли по боковой дорожке исполнять приказ. Жрец, ежесекундно оглядываясь в сторону медведя, быстрым шагом двигался по направлению к частоколу. Сашка посмотрел на него, перевел взгляд на распластанных у подножия кристалла сектантов, на медведя, учуявшего добычу и перешедшего на бег, и решительно двинулся навстречу зверю. – Стой! Ты куда?! – завопил жрец. – С мишкой знакомиться, – сквозь зубы процедил Александр, презрительно глянув на окончательно струсившего ставленника владыки. Добежав до бетонной площадки, он остановился и замахал руками: – Эй, Потапыч! Со мной на пробежку не желаешь? Медведь остановился на несколько секунд, видно, решая, кого разорвать сначала – неподвижные серые фигуры, до которых оставалось всего ничего, или непонятно откуда взявшегося наглеца в камуфляже. Наконец зверь сделал выбор в пользу Сашки и прыжками двинулся к нему. Убедившись, что хищник заглотил наживку, Александр побежал. Ориентировался он тут пока не очень, изучил далеко не все проходы, так что двинулся хоженой тропой, ведущей к его каморке, а уже оттуда, обогнув здание, – к ямам, одна из которых недавно стала могилой для Белова. Помимо всего прочего, место, где сектанты держали пленников, находилось на отшибе, а значит, там сейчас вряд ли кто будет. Медведь не отставал. Сашка петлял, как заяц, перепрыгивая через препятствия, делая резкие повороты, пытался измотать противника. Ноги горели, им здорово доставалось от попадавших под ступни камешков, колкой травы и острых веток, от которых совсем не защищали тонкие носки. «Вот козлы! – ругался про себя Александр. – Говорил же – верните ботинки! Бегай теперь почти босиком, спасай их задницы!» Ямы были зарыты, над некоторыми возвышались свежие холмики. Остальные, судя по налетевшей сверху листве, стали могилами гораздо раньше. Открытых провалов видно не было, и Сашка досадливо поморщился – он рассчитывал заманить зверя в земляную ловушку. Пришлось менять стратегию на ходу. Он примерно сообразил, откуда их с Коляном могли доставить, и побежал в сторону кустов шиповника, темнеющих в нескольких сотнях метров от полянки с ямами. Расчет был простым – где-то там находились пресловутые «ловушки на мамонтов», в одну из которых так неосторожно угодил Белов. Кроме того, по расчетам Сашки, там должны быть снайперы – охрана периметра. Оставалось только привлечь их внимание. Силы потихоньку заканчивались, а зверь настигал. Сашка, бывалый охотник, прекрасно знал, что медвежья неуклюжесть и кажущаяся медлительность – всего лишь видимость. На самом деле этот взбесившийся хищник мог передвигаться по пересеченной местности быстрее человека, тем более что его «добыча» уже здорово устала, да и бег в носках не прибавлял скорости. К кустам Александр подбегал, уже изрядно запыхавшись. Он всматривался в заросли в поисках возможного укрытия охранников, но ни малейших признаков присутствия серых балахонов, к сожалению, не находил. Углубляться в лес не хотелось, он мог сам угодить в ловушку, что, возможно, уберегло бы его от лап медведя, но в таком случае все усилия могли оказаться напрасными – что помешало бы зверю повернуть обратно? Тогда Сашка заорал что было мочи: – Эй вы! Охрана! Стреляйте, мать вашу! Уснули, болваны? Словно отозвавшись на его призыв, откуда-то сверху, чуть ли не с верхушек сосен, грянули автоматные очереди. Александру сперва показалось, что стреляют по нему. Он инстинктивно пригнулся, нырнул прямо в колючие заросли шиповника и только оттуда смог убедиться, что выстрелы предназначались все-таки зверю, который успел подобраться совсем близко. Медведь замедлил движение, но все же смог добежать до кустарника, где и рухнул, сминая грузной тушей шипастые ветки. Обратно Сашка еле продрался, в очередной раз убедившись, что живая изгородь сама по себе является хорошим пограничным кордоном. Убитый зверь застыл с полуоткрытой пастью, и казалось, что он смеется над незадачливым сталкером, рискнувшим собственной шкурой ради спасения никому не нужных оболваненных монахов. Александр и сам понимал глупость своего геройства, но поступить иначе ему вряд ли позволила бы совесть. Подумав об этом, он почувствовал досаду и злость не то на зверя, не то на самого себя. Исколотые ноги кровоточили, камуфляж был порван сразу в нескольких местах, от бега с препятствиями до сих пор жгло в груди. Хотелось ругаться вслух, но он ограничился тем, что показал поверженному противнику средний палец. После этого, немного успокоившись, побрел обратно в глубь Зоны, к дому с неуютной, но его личной, персональной каморкой. Пока он отсутствовал, в камере кто-то сделал уборку – поблескивали недосохшие полы, помойное ведро было чистым, дверь – гостеприимно распахнутой. Сашка прошлепал внутрь, по-прежнему ощущая неудобства из-за отсутствия обуви, прилег на край заправленного грубым одеялом топчана. Полученная за утро информация переполняла, требовала систематизации и тщательного обдумывания. Странно, но сосредоточиться на главном мешал наведенный порядок. Мысли скатывались в хозяйственную деятельность. Александр понимал, что сейчас, когда его статус поменялся с пленника на почти равного другим члена секты, должны неизбежно последовать изменения в его правах и обязанностях. Рано утром вопрос стоял, без преувеличений, о жизни и смерти. Сейчас же насущным казалось, что именно от него, бывшего сталкера, могут потребовать в новом качестве. К тому же он по-прежнему почти ничего не знал о внутреннем устройстве места, где ему предстоит провести еще какое-то время. Помочь разобраться в происходящем могла Юля, но она не появлялась, хотя, судя по ночному волнению, должна была ожидать его возвращения. Сашка вспомнил, что Лед был в святилище один, без хозяйки, и находился там ровно до того момента, как Камень вновь заговорил перед уходом. Кот тогда исчез незаметно, вероятно, прошмыгнул в калитку следом за жрецом. Размышления прервал появившийся на пороге «брат». Сашка в очередной раз обратил внимание на пустоту в глазах большинства монахов. Какая-то непробиваемая стена во взгляде, наподобие серой мешковины, из которой были сшиты балахоны. Гость поставил на пол ботинки – Сашка только ухмыльнулся, – положил на топчан скатку из грубого материала и молча вышел, не закрыв за собой дверь. Ни тебе здрасте, ни до свидания! Сашка развернул плотную тканевую стопку. Это был, разумеется, серый балахон, пара чистых носков и теплое белье. Пришлось переодеваться. С комбинезоном расставаться не хотелось, поэтому он аккуратно свернул его и сложил под подушку. Зеркала в каморке не было, но представить, как он сейчас выглядел со стороны, было несложно – здоровый, мускулистый детина в хламиде мышиного цвета и армейских берцах. Пугало огородное, по-другому и не скажешь! В комнатку впорхнула Юлька, бросилась, прижалась к нему: – Живой! В ее голосе звучало, а в глазах светилось явственное облегчение. Помахивая пушистым хвостом, в камеру важно вошел Лед. Потерся о ногу Сашки, по-хозяйски улегся на одеяло. – Что было? Как? О чем спрашивал? Что сказал напоследок? Вопрос про «напоследок» добавил информации для размышлений – значит, он не первый, с кем его загадочное каменное величество изволил говорить по-человечески. – Все расскажу, дай только отдышаться. Тут побегать пришлось немножко, только вернулся, только переоделся… Юлька отстранилась, оглядела его с головы до ног, прыснула. – Хорош монах! – едва сдерживая смех, сказала она. – Хоть на молебен, хоть на грядки, птиц отпугивать. Сашка поймал себя на мысли, что любуется ей – рыжими волосами, смешливыми искорками в глазах, живой силе в каждом движении. Юлькин вид сильно контрастировал с серыми братьями: они казались камнем, а она – ярким огоньком. – Юля, почему ты не такая, как они? – Вопрос вырвался сам собой. Юлькины смешинки тут же погасли. – Это долгий разговор, не наспех. Жрец сказал, что ты остаешься здесь и что мне поручено за тобой… присматривать. Значит, сможем видеться, общаться, – сказав это, она покраснела. – Вечером, после молитвы. А сейчас надо бежать, на мне теплицы. Пойдем, Лед! – Стой, а мне что сейчас делать? – Тебе в трапезную идти, как раз женский час закончен, сейчас там мужчины соберутся. Куда дальше определят, скажет жрец, а братья проводят. Не бойся, ничего опасного тебе пока не поручат. Но и не расслабляйся, за живыми смотрят в оба, даже если ты этого не замечаешь. Особенно за неочищенными. Тебе Камень сколько сеансов назначил? – Три. Что это будет? – Все расскажу позже. А пока иди подкрепись. И не вороти нос, ешь как следует. Тебе сейчас силы вдвойне будут нужны. Сашке хотелось ее удержать, задать еще кучу вопросов, а может, просто обнять, побыть еще какое-то время рядом, но Лед стоял на пороге, мотал хвостом, выражая недовольство, и коротко мяукал, поторапливая спутницу. Сашка наклонился, погладил его по мягкой шерсти, сказал: – Да идет она, идет. Не сердись, брат… Кот смотрел на него снизу вверх ярко-голубыми глазами, и Сашке казалось, что вот прямо сейчас он услышит человеческую речь. Причем не исключено, что тем самым голосом, чуть хрипловатым, не то комовским, не то отцовским. В трапезной было многолюдно. За широким длинным столом, составленным из сдвинутых в одну линию небольших столиков, сидели братья в балахонах и механически поглощали какую-то вязкую массу. Сашка подошел к окошку выдачи и получил свою порцию то ли жидкой каши, то ли густого супа цвета застуженного картофельного киселя. Аппетитным это блюдо назвать было сложно, в клейкой массе проглядывались комки. Помня Юлькины наставления, Александр отбросил капризы, добавил к завтраку ломоть ржаного хлеба из большой плетеной корзинки и взялся за ложку. Хлеб выглядел гораздо лучше, чем остальное содержимое тарелки. Каша, впрочем, оказалась вполне съедобной, по крайней мере, на вкус она была гораздо лучше, чем на вид. Состояла она, по-видимому, из смеси круп – овсяной и гречневой, приготовленных на воде без добавления каких бы то ни было жиров. Сашка, во всяком случае, их не заметил. Хлеб был свежим и вполне вкусным. Для сидящих рядом серых балахонов, как подозревал Сашка, особой разницы не было – ели они как роботы, тщательно пережевывая пищу и черпая ложками, как ковшом экскаватора, автоматически и едва ли не синхронно. Александр огляделся – в трапезной он такой был один, живой, незомбированный. Почти все места за длинным столом, человек на пятьдесят-семьдесят, были заняты, но ни одного осмысленного взгляда Сашка так и не увидел, хотя смотрел внимательно. Внезапно ему стало страшно от такого окружения. Представилось – вот сейчас его братья-соседи получат команду «Фас!», и останутся от бойца Лагутина рожки да ножки буквально за минуту. Прямо так ложками и расковыряют, не меняя выражения лиц. От видения передернуло, аппетит пропал. Впрочем, воображение разыгралось уже под самый конец трапезы. Для ее завершения требовался напиток – чай, кофе, какао. Сашка огляделся по сторонам, заметил два больших чана с краниками, у которых уже выстроилась очередь братьев с кружками. Из первого чана наливалась горячая прозрачная жидкость, из второго – красноватая. Сашка встал в очередь. По привычке дернулся было спросить у ближнего балахона, в чем разница напитков, но вовремя осекся – нашел, у кого интересоваться. Что ж, оставалось только нюхать и пробовать их прямо у чанов. Когда Александр дождался своей очереди, он уже почти догадался, чем потчуют сектантов добрые повара, – в первой емкости был травный чай светло-зеленого цвета, а во второй – та самая рябиновая настойка на коньяке, запах не оставлял никаких сомнений. «Что они, прямо с утра надираются? Дисциплинка, тоже мне…» – удивился Сашка. На пару секунд возникло искушение выпить и расслабиться, но все же он решил не замутнять сознание и предпочел чай. Уже отходя от чанов, он заметил, что алкоголь здесь был на удивление популярен, каждый второй брат подставлял кружку под емкость с настойкой. Выглядело это по меньшей мере странно, но Александр предпочел воздержаться от поспешных выводов – вечером надо будет не забыть расспросить у Юльки и об этом. По окончанию трапезы серые балахоны выходили на улицу и выстраивались в ряд прямо перед входом в столовую. Сашка решил не выделяться и тоже встал в строй. Через несколько минут к ним подошел жрец, началось распределение. Александр будто весь превратился в слух. До него долетали следующие команды: «На первую линию, во имя Камня! На уборку зверинца, во имя Камня! На третью линию, во имя Камня! В подвальные комнаты, во имя Камня!» Каждое назначение сопровождалось благословением, поцелуем в лоб очередного брата. Представив, что сейчас холодные красноватые губы жреца коснутся и его, Сашка почувствовал омерзение. Черт бы побрал этих сектантов с их ритуалами! – В теплицы, во имя Камня! – произнес жрец, обращаясь к Александру. Ростом Сашка был повыше главного монаха, поэтому ему пришлось чуть склонить голову, чтобы жрец не тянулся для завершения назначения. К его удивлению, благословенного поцелуя не последовало. Жрец прошел мимо и произнес: «В теплицы, во имя Камня!», обращаясь теперь уже к соседу справа. Сперва Сашка даже обрадовался, что поцелуй его миновал, но затем встревожился: с чего вдруг такое нарушение церемонии именно с ним? Еще одна загадка. Где располагаются теплицы, Александр понятия не имел. На старой карте они обозначены не были, то есть новодел, а на глаза они ему пока не попадались. Сашка решил следовать за знающим человеком, братом справа, который получил такое же назначение. Балахоны потихоньку расходились по местам распределения. Делали они это по-прежнему молча, впрочем, быстро и четко. Через несколько секунд на площадке перед столовой остались стоять лишь двое – Сашка и брат справа. – Куда идти-то, напарник? – поинтересовался Александр и на всякий случай потряс застывшего сектанта за плечо. Тот отшатнулся, в глазах возник секундный испуг, который тут же сменился обычным, ничего не выражающим взглядом. Далее брат развернулся и быстро зашагал в одному ему известном направлении, даже не взглянув на Сашку. Ничего не оставалось, кроме как быстро последовать за ним. По идее, Александр мог бы и отстать, покрутиться по местности, сделав вид, что заблудился, но в теплицах была Юлька, а от нее хотелось как можно скорее получить ответы на волнующие вопросы.