– Але, – сказал детский голос на том конце провода. – Позови маму. Через минуту подошла Верка. – Это я, – проговорила Карина. – Хочу навестить тебя. Как насчет завтра? – Отлично, – весело произнесла та. – Давай к обеду. – Даже раньше. К двенадцати. – О'кей. Ты не передумаешь? – Ни за что. Они простились. Когда через полчаса вернулась Леля, Карина сосредоточенно чистила картошку на кухне. – Привет. – Та поставила на стол белую пластиковую бутылочку с цветной наклейкой. – Вот такой я хотела. – Она помялась немного, потом спросила делано-безразличным тоном: – Никто не звонил? – Звонил. Олег. Просил передать, что у него все в порядке. – Карина упорно смотрела на свешивающуюся в раковину спираль картофельной кожуры. – Вот черт, – Леля с досадой стукнула кулаком по столу, – так и знала! Не нужно было уходить. – Брось. Он завтра позвонит. Не сидеть же тебе у телефона как привязанной. – Карина с удивлением слушала свой ровный, совершенно бесстрастный голос. – Кстати, – она бросила очередную картофелину в миску с водой, – завтра я должна уйти. – Куда? – встревоженно произнесла Леля и тут же, опомнившись, закивала. – Конечно, иди. Только скажи, тебя… долго не будет? – Несколько часов. Мне нужно съездить к подруге. Это довольно далеко отсюда. – Поезжай. – Леля вздохнула и принялась отвинчивать крышечку с бутылки. 50 Карина не переставала изумляться самой себе. Никаких больше сомнений и терзаний – весь остаток дня и ночь она провела абсолютно спокойно, не колеблясь, твердо зная, что утром поступит так, как решила. Назавтра ровно в полдень она уже подходила к Веркиному дому на Чистых прудах. Мелодично пропел звонок, за дверью послышались скорые веселые шаги. – Ну наконец-то! – Верка схватила Карину за плечи, втащила в огромную, просторную прихожую. – Давай, давай, заходи! Живот у нее был куда меньше Лелиного, почти незаметный под свободным шелковым халатиком. А вот выглядела Верка значительно хуже – на лице желтоватые пятна, под глазами густая синева, щеки ввалились. Однако, несмотря на это, взгляд ее сиял. Она в два счета подхватила Каринино пальто, закинула его в здоровенный зеркальный шкаф-купе. – Ой, подруга дорогая, знаешь ли, до последней минуты не верила, что ты сподобишься и придешь! – Пришла же. – Карина неловко улыбнулась, опасаясь поскользнуться на блестящем, как каток, паркете. – Молодчина. – Верка обняла ее, повлекла за собой по извилистому коридору. Справа приоткрылась дверь, оттуда высунулась детская мордашка. – Мам, я математику сделал. – А где твое «здрасте»? – сурово вопросила Верка. – Не видишь, тетя Карина к нам в гости пришла! – Здравствуйте, – опустив белобрысую голову, сказал мальчик. – Привет, Егорка. – Карина улыбнулась, достала из сумки шоколадку, протянула Веркиному сыну. – На, держи. – Спасибо. Мам, мне дальше русский делать? – Делай сначала английский, – поразмыслив, решила та. Мальчишка скрылся в комнате. – Как он вырос, – проговорила Карина, – не узнать. – Еще бы, – фыркнула Верка. – Ты сколько здесь не была? Года полтора? – Больше, – смущенно произнесла она. – Вот видишь. А дети растут каждый месяц. Они наконец очутились на кухне, больше похожей на бальный зал. – Садись. – Верка выдвинула из-под широкого, дубового стола массивный стул с высокой, резной спинкой. – Голодная? Обедать будешь? – Нет, нет. Пожалуйста, не беспокойся. Лучше посиди со мной. – Тогда чаю. – Верка достала с полки тонкие фарфоровые чашки. – Тебе какой? – Любой, – усмехнулась Карина. – Тогда гавайский. Попробуешь – вкус обалденный. Верка налила в чашку ярко-красную заварку, добавила туда кипятку, вытащила из двухметрового холодильника торт в прозрачной упаковке. – Вот. Специально для тебя купила. Она отрезала пару кусков, разложила по блюдечкам и наконец уселась напротив Карины. – Хорошо-то как, что ты здесь. – Верка смотрела на нее с теплотой и нежностью, как могут лишь друзья с юности, те, кто знали нас детьми. – Выглядишь замечательно. Красивая, ну просто до невозможности. – Брось, перестань. – Карина грустно улыбнулась. – Нет, ей-богу. Я же искренне. Облик такой загадочный, меланхолический. – Верка весело расхохоталась. – Вер, – тихо проговорила она, ковыряя ложечкой красное желе на торте. – Я поживу у тебя? С полгода или побольше, помнишь, мы договаривались? Верка перестала смеяться, ее синие глаза немножко навыкате округлились еще больше. – Конечно, Каринка, о чем разговор. Хоть навсегда поселись. Только… прости за нескромный вопрос, это как понимать? Ты… бежишь? – Ну… – Карина неопределенно пожала плечами. Ей вдруг захотелось высказаться, поделиться наболевшим. Кому, как не Верке, можно открыться, поплакаться в жилетку? Та ее точно поймет и не осудит. – Тебе Саша ничего не рассказывал? – спросила она. – Рассказывал. У тебя появился любимый человек, тот самый сосед, кажется. – Да, все правильно. – Карина на секунду задержала дыхание, как перед прыжком в холодную воду, а затем быстро проговорила: – Он женат, Верочка. Его жена ждет ребенка, почти следом за тобой. – И ты решила… – Верка понимающе покачала головой. – Да, я решила закончить с этим. Ты мне поможешь? – Я-то помогу. – Тонкие, проворные пальцы затеребили хрупкую, изящную ручку чашки. Она отвела взгляд в сторону. – Что-то не так? – заволновалась Карина. – Все так. – Верка с досадой поморщилась. – Я готова для тебя на что угодно, ты это прекрасно знаешь, но… – Она замолчала в нерешительности. Карина тоже молчала, дожидаясь окончания фразы. Та тяжело вздохнула: – Ты только не обижайся, ладно? Не будешь? – Нет. – Карина пожала плечами. – Возможно, я снова лезу не в свое дело… но, Карин… ты опять выбираешь себе роль жертвы! Может, не стоит? Если он любит тебя… – То должен бросить беременную жену, – жестко сказала она, – да?