- Как ты вовремя приехал! У меня еще паркет не погружен и место уже кончилось! Абзац! И что, отказать любимой в маленькой, не очень чистоплотной, но такой приятной мести? Да никогда! - Чезаре! Снимаем торцы! И снова народ забегал, вывозя и укладывая в контейнер, увязанный в пакеты, дорогущий дубовый паркет. - Катенька Катюша! А что у нас в третьем контейнере? - Холодильники и морозильники "Бош" в ассортименте. Двести пятнадцать штук на девяносто три тысячи восемьсот сорок евро. - Замечательно. Опять позвонил фрау Мюллер и четвертую платформу заказал. Еще четыре тысячи в минус. В 16:10 погрузку мы, наконец, завершили. Места осталось всего-то от двери в контейнере, до распахнутой левой пилотской. Рядом с дверью окошко врезано откидное. Большое. Оно откинуто сейчас, и сидя в кабине самолета можно наблюдать окрестности. К 17:00 в назначенное время мы уже в банке были. Там Катерина закупила золотые слитки. В титановом кейсе. Содрали с нее комиссию несколько больше, чем я думал, и досталось нам 8446 граммов драгметалла. Полюбовался я на добро это. Сияют слитки зеркально. Но лихорадкой золотой не подхватил. Равнодушным остался к тельцу златому. Закрыл кейс на ключик, в сумку его уложил да застегнул на молнию. Сумку через плечо, пистолет под мышкой правой поправил и домой мы с Катериной поехали. Осталось нам только матрас надувной скатать. И можно в путь отправляться. Чезаре ночевать с нами остался. Покараулим с ним эту ночь. Выдал я ему СПАС обрезанный. Приклад на место прикрутил. Патронов картечных - два магазина, длинных, по восемь штук. Сам и Вальтером обойдусь. И у Морсика сон чуткий. Тут в Греции можно и вовсе не караулить, нету тут жуликов. Повывели всех. Но береженого - бог бережет. Как и ожидалось, никаких происшествий за ночь не произошло. И по радио интересующие нас новости не прозвучали. Утром простились мы с Чезаре. Катя его рассчитала по царски и расцеловала на прощание. Я ружбайку у него отнял и в самолет спрятал, потом тоже приобнял. Нормальный он мужик, хоть и хитрюга. И уехал он, а мы тягачей дожидаться остались. К 10:00 подъехали четыре тягача, собрал я водителей, показал на карте место, куда груз везти. Выработали совместно маршрут. Подцепили к тягачам тралы. Выстроились в колонну и с песней вперед. В Лачанокипой! Переезд до терминала много времени не занял. По объездной дороге, не очень загруженной в это время, доехали минут за сорок. Подъехав к запертым воротам, погудели. Ворота откатились по направляющим и колонна зарулила на обширный двор. Мадам Мюллер встретила нас с Катей возле формирующегося состава, из десяти крытых вагонов и девяти платформ. Из потрепанных вагонов неслось мычание, блеяние, лай и даже кудахтанье. Четыре пустых платформы вытянулись вдоль здания промышленного вида, и явно нас дожидались. Возле первой из них разбросал опоры могучего вида кран. Ярко-желтый, величавый, с надписью на стреле белым по черному - "KATO". Охрана есть. И вооруженная. Четверо в черной форме, с пистолетами в кобурах. Площадку контролируют внимательно. Поставил я свой скутер в сторонке на подножку и принялся распоряжаться. Меня строгим нордическим голосом вежливо попросили заткнуться, не мешать специалистам, и в сторонку отправили за процессом наблюдать. Я спорить не стал, Катю под локоток зацепил и в узкую тень, к забору отвалил. Потом вспомнил одну тревожившую меня мыслю и к буксам присмотрелся повнимательнее. Есть в мрачной тевтонской педантичности что-то светлое. На всех буксах явственно виднелись свежие потеки масла. Но и только. В остальном же, вагоны и платформы представляли собою "жалкое, душераздирающее зрелище". Ржавчина везде, немалые дыры, именуемые отверстиями, сквозь которые были видны коровьи ноги, сундуки, клетки с курами, петухами и гусями в которых бедным птицам и повернуться было совершенно не возможно. Вагоны крытые, с семьями имуществом и животиной. Платформы фермерские тракторами и комбайнами, и прочим сельхозинвентарем битком забиты. Все уже в состав сформировано. Бригада стропальщиков под управлением осанистого бригадира сноровисто принялась перекидывать краном контейнеры на платформы. Маневровый тепловоз в дальнем конце состава подтягивал под погрузку следующую платформу, и дело шло решительно и бодро. Поскольку водителям тягачей труды были оплачены заранее, освобождённые машины сразу же уезжали, и сутолока на погрузочной площадке отсутствовала, как таковая. Подошёл я к даме руководящей, отвлёк её на пару минут от руководящей деятельности и рассчитался за проезд, передав ей полиэтиленовый пакет с деньгами за 388 кубометров. Сто тринадцать тысяч евро. - Господин Ружейников! - Да, фрау Мюллер? - Пойдёмте к моей машине. Пришлось идти к белой BMW уважаемой фрау, где мне были вручены два пластиковых прямоугольника, похожих на банковскую пластиковую карточку. В правом верхнем углу имелась радужно переливающаяся голограмма с изображением пирамиды с глазом, как на бакинском. Дата сегодняшняя. Под нашими цветными фотографиями рельефные имена, в одной строке кириллицей, в другой латиницей. Vitaly Ruzheynikov и Katerina Ruzheynikov, соответственно. Над именами рельефный шестнадцатизначный номер, разбитый на четыре группы по четыре цифры. На обратной стороне карточки тоже голография глазастой пирамиды в круге и штрихкод. А магнитная полоса отсутствует. Однако, это сюрприз! Когда это Катя - Ружейниковой заделаться успела? - Ваши Ай-Ди. - Что это? - Идентификационные карты. Они там вместо паспортов. - Почему кирия Фокаиду стала Ружейниковой? - Вам лучше знать! - усмехнулась фрау Инесса. - Кирия Катерина пожелала изменить фамилию. Это её право. Надеюсь, она не огорчила вас этим? - Ну что вы! Так гораздо лучше, по моему! Она заглянула в пакет, пересчитала банковские упаковки, и я удостоился суровой улыбки и пожелания счастливого пути. А также внезапной откровенности: - Герр Ружейников, как много осталось у вас денег в евро? - Три тысячи шестьсот. - Не желаете поменять их на золотые монеты? На той стороне евро не в ходу. - По какому курсу предлагаете? - По текущему, разумеется. И она отсчитала мне шестнадцать золотых монет, по сто евро с одноглавым орёликом на реверсе. Bundesrepublik Deutschland. 2003 год. - Благодарю вас, фрау Инесса! Я вернулся к Катерине: - Ты уже вышла за меня замуж? Без венчания? - Формально нет, но потом не придётся возиться с заменой паспорта. - Там нет паспортов. Только это. - И я отдал ей документ. После погрузки всех контейнеров и кран свернулся, и тоже убрался восвояси. А бригада стропалей осталась. С немецкой педантичностью закрепила контейнеры на платформах, закинула на прощание наши с Катей скутеры на свободный пятачок первой платформы, доложилась командующей парадом по форме об окончании работ, получила у неё расчёт и тоже слиняла, усевшись в ожидавший их микроавтобус. Почему я решил, что это немецкая бригада? А они с фрау Мюллер на чистом немецком языке изъяснялись. И одеты были крайне аккуратно. В 11-45 всё было готово к отбытию. Госпожа Мюллер собрала переселенцев на пятиминутку и провела инструктаж. Перво-наперво упредила, чтобы никто с оружием шалить не вздумал. Гарантировала полную безопасность и тут и за вратами. Потом раздала старшим вагонов воки-токи какие-то дешевенькие, велела слушать команды по рации и тепловозные гудки. На вид эти рации выглядели так себе - одноразово. По-китайски. Рассказала кратенько о порядке прохода иной мир, и сопутствующих тепловозных сигналах. По одинарному короткому гудку полагалось прекратить перемещения и занять назначенное место. По двойному гудку начинается движение. В момент проезда полосатого столбика перед вратами - затаить дыхание и не шевелиться. Особо отметила опасность движения назад. Интересно, а коровам с козами кто-нибудь объяснил опасность дыхания в момент перехода? Все господа переселенцы! По местам господа переселенцы! Здоровенные ворота в цех, поскрипывая разъехались в стороны. В глубине цеха стала вида громадная металлическая рама, окрашенная под желто-черную полосатую габаритную зебру. Над воротами включился красный свет светофора. Народ бросился к вагонам, занимая свои места. Я подсадил Катю в распахнутую дверь контейнера, подтянулся и сам внутрь влез. Где нас встретил разгневанный донельзя Монморанси, сидевший там на привязи всю дорогу. Спорить и разбираться я с ним не стал, сунул его под мышку и в самолет вслед за кирией полез. Привычно, но от этого не менее остро испытывая эстетское наслаждения от ее пропорций. Уселись мы с Катей в "Караване" на пилотские кресла, и даже пристегнулись. Морсика я на коленях у себя оставил сидеть. Сидим, ждем. Не гудит. Минут через пятнадцать хриплый мужской голос по рации объявил временный отбой "в связи с неустойчивостью контура". Однако покидать места запретил. Опять ждем. Еще через пятнадцать минут наш вылет отложили до 17:00 местного времени в связи с нелетной погодой. Солнечная активность активно мешала нам покинуть сию юдоль скорби. А также и место недавнего преступления. Кстати, а нет ли новостей? Включил я приемник новости послушать, и не услышал весть ужасную. Не нашли таки труп ни собаки, ни соседи. Пока. Такие вот дела. Непоняточка. Вот и гадай теперь, толи я его и вправду ненароком насмерть придавил, толи это он с перепугу обоссался и жмуром прикинулся, сознание утратив. Я ведь его наспех пощупал на предмет наличия пульса. Мог и ошибиться. Легко. Поделился я с Катериной сомненьями на эту тему. Мол кабы я его.. того, так уже нашли б его. Уже вонял бы он в жарком климате. На радость соседям. А уж журналюги такую тему не упустят. Моментально по всем каналам разнесут. И треньдеть будут долго. Тут в Греции такой случай - нечастый. Тут вам не там. Ни разу не Россия. Катерина разволновалась сызнова и расстроилась. Переживает. Решил я психопрофилактикой заняться. - Да брось ты Катя! Даже если он реально ласты склеил... Много ли он людям добра сделал? Только тем всю жизнь и занимался, что законом как дышлом ворочал. От налогов фирму твою "оптимизировал", да у конкурентов ваших кусок из глотки рвал. А потом тебя предал, оскорбил и убийство твое замыслил. И не его вина, что мы с тобою шустрее оказались и от смерти увернуться сумели. И вааще! Совесть меня не гложет, не жует... отчего-то... Пока всплывет факт смерти, коли таковая состоялась... Пока экспертиза определит факт насильственной смерти, мы уже ТАК далеко будем... Не, не поймают. Никогда. И сроду не найдут. Пусть-ка в Сибири нас поищут. Она велика... Ну очень... Крайне бескрайняя штука, эта наша Сибирь... А нас там вовсе и нет! Промокнула милая моя глазки платочком и улыбнулась мне немножечко. Что-то подозрительно часто в последнее время мокроту она разводить стала. Нервы? Наверное, хоть виду и не показывает. В окошко увидел я фрау Мюллер. Заложила руки за спину, бюст вознесенный, форштевнем пространство рассекает. За ней охранник при пистолете следует. Прогуливается фрау с видом раздраженным и недовольным. Расстроила ее задержка, очевидно. Вылез я из самолета, дверку в контейнере распахнул, наружу выглянул. У забора уже отъезжающие пацаны мелкие с голыми пузами загорелыми в стайку сбились и в чику играют. По далее девчонки через резиночки любимые прыгают. Солнце палит. Скотина орет. Весело живем. Хозяева в хлева передвижные полезли, скотину напоили. Потише стало. Поблагообразнее. Морс рвется с собаками пообщаться плотнее. Шугнул я его. Неподходящий пока момент. Он обиделся и в самолет спать залез. Мы с Катей присели у вагона на корточки, пивком пробавляемся. Потом я куртку постелил. Удобней нам сидеть стало. Новостей по интересующему нас вопросу все не сообщают. Муторное это дело - ждать! Потом еще по баночке открыли. Потом в дурачка перебросились. Потом я армейские байки Кате рассказывал. Она вникала, в чем юмор, подробности выясняла. Смеялась. Прождали мы до 17:30. Снова нам команду подали приготовиться к движению. Крестьяне скот быстренько в транспортабельное состояние привели. Связали, то есть, чтоб не ворохталась! Замычало, залаяло, загоготало. Свиньи визгом все звуки перекрыли. Цирк на гастролях. Слонов и гиппопотамов не хватает! Заняли мы места согласно купленным билетам. По рации хрипнуло, что портал открыт и поезд отправляется. Тепловоз дудукнул, немного погодя два раза дудукнул. Поцеловал я Катюшу мою на прощание. Потом свой "Вальтер" обнажил, с предохранителя снял, и обойму запасную в нагрудный карман пристроил. Между колен "тигр" поставил. Катя по примеру моему СПАС также приладила и тоже 99-й свой в руки взяла. Мало ли кто нас на той стороне встретит? И как? Вон мы все, богатенькие какие. Одно удовольствие таких пограбить... понасиловать... Так хоть не в сухую уйдем... Авантюристы. Прижал я Морса к себе покрепче, чтоб не вертелся. Тронулись. Только не в ту сторону. Тепловоз затащил состав на горку и остановился. С наружи раздались чьи-то голоса. Взвизгнула сцепка и первая платформа плавно покатилась с горки. За ней через несколько секунд вторая... третья. Вот и наша скрипнула... шевельнулась. С Богом! Колеса об стыки затукали. Катя вся бледная как бумага. Поди и я не лучше выгляжу. Уже в цех вкатились. Морс, зараза, возбухнуть пытается. Рыкнуть успел я на него матерно, потом вдруг стена серебряная волнистая возникла перед самолетом, перед фонарем, перед лицом уже. Накатила на нас стремительно... но ужас еще быстрее. И мы вкатились в ослепительный свет. Часть 2. Чечако. История первая. Порто-франко. Территория Ордена, База по приему переселенцев и грузов 'Западная и Центральная Европа'. 22 год, 14 число 6 месяца, пятница, 28:31 Резкий электрический свет бил в окна контейнера, слепил, не давая рассмотреть, куда это мы угодили. Однако никто на нас не нападал, никто не орал грубым голосом предлагая выйти наружу с поднятыми руками и вывернутыми карманами. Колеса платформы все так же изредка постукивали на стыках рельсов. Тишина. И я решился пойти в разведку. Убрал 'Тигра' в проход между сиденьями, привстал, посадив на свое место Морса, и вылез из самолета в контейнер. Осторожно распахнул дверь наружу, выглянул. Ярко освещенная прожекторами, исполосованная рельсами немалая территория, гектар в двести, была огорожена сплошным бетонным забором высотой метра эдак четыре, увитым поверху "егозой". До стены было с пол версты и через каждые пять сотен метров над ним еще на пару метров возвышались площадки с установленными на них в бронеколпаках толстоствольными пушками, направленными вовне. Издали не разобрать, но похоже на двадцатимиллиметровые шестистволки M61 Vulcan. Это кого же они тут ими подметают? Про аборигенов Зимин мне ничего не говорил. Неужели тут лихие люди борзые такие? Для них наставили? Или местные носороги на приступы ходят и стену регулярно штурмуют? Непонятно пока, но настораживает! Завязал я в мозгу узелок на память и голову к небу задрал. А над нами сквозь режущий свет софитов, тусклыми звездами просвечивала ночь. Ощутимо пахло морем, железной дорогой, и еще чем-то непонятным. Я высунулся из контейнера и посмотрел назад, где из воздушного дрожащего марева мерцавшего внутри широченного, на всю ширь загороженной площадки, собранного из железобетона здания, с промежутком метров с десять, возникали вагон за вагоном. Один за другим. Они медленно катились под слабый уклон, пока не выкатился последний. И в этот момент марево исчезло. Сюрреальное зрелище! И только здоровенная металлическая рама, окрашенная так же, как на той стороне, нелепо торчала в глубине ворот. Здание выглядело внушительно. Вроде огромного гаража с десятками раздвижных ворот. Большинство ворот были закрыты. Вагонов на путях было немного. Не скапливаются они тут. Так получается. Уходят куда-то. Мысли эти пролетали мимолетно, не задерживаясь в голове. Я старался охватить взглядом как можно больше деталей и хоть как-то оценить то что вижу. Это же просто с ума сойти! Все оказалось правдой! Потрясение, вызванное самим фактом перехода медленно, но верно переходило в жгучее любопытство. Колотун, бивший меня с самого начала движения, потихоньку унимался. За спиной у меня завозились, потом на плечи оперлись подрагивавшие руки и Катя вытягивая голову выглянула у меня из-за плеча. Охнула тихонько. Я присел на корточки в дверном проеме, спрятал пистолет в кобуру под мышку, вытер потные ладошки о собственные штанцы и спросил: - Ну вот, моя любимая маленькая радиослушательница, вот те вам и здрасте, ну теперь-то хоть веришь? - Невероятно! - Однако Катюха, факт на лицо! Ночь на дворе! А минуту назад солнышко светило. Ты воздух-то понюхай, чуешь чем пахнет? Другой тут воздух! Между нами возник спрыгнувший из кокпита Морсик, и принялся энергично продираться наружу, толкаясь мордой и локтями. Был он сильно не в себе. Потряхивало его слегка, шерсть на холке дыбилась, и в нем всерьез рычание переливалось и булькало. Тихое, но злобное. - А ты куда это лезешь, молодой военный? - Ты чего наделал? Ты куда меня завез, сволочь?! Почему я этих запахов не понимаю? Кто тут пахнет?! Я как слепой тут! И запахи все непонятные, страшные! - Ладно тебе, угомонись. Все образуется. Я, успокаивая барбоса, принялся поглаживать его. Постепенно дрожать он перестал, но недоверия к новому миру не утратил. Прижался к моей ноге и нервно и жадно нюхал окружающую нас явь. Платформа на малом ходу приткнулась к формирующемуся составу, упиравшемуся в маневровый тепловоз стоявший впереди и остановилась. Нас тряхнуло, сработала автосцепка. Потом еще разок тряхнуло. И так раз за разом, пока последний вагон не присоединился к составу. После того как, вагоны образовали единое целое, тепловоз свистнул и потянул вопящий на разные сельскохозяйственные голоса состав влево, к длинному пандусу, покачивая на стрелках. Протянув вагоны вдоль пандуса, тепловозик тормознул состав, отцепился и переехал на другой четвертый путь. Внезапно в воротах, над которыми светилась оранжевая неоновая тройка, на полумиг высверкнуло, заклубилось внутри перегретым воздухом знакомое уже марево и из ворот этих снова один за другим покатились крытые вагоны, цистерны, платформы набитые какими-то джипами, и даже два пассажирских, забитых людьми и ручной кладью, как бочки селедками. Первый вагон добежал до тепловоза, стукнулся об него и там тоже стал собираться состав. Этот был поменьше. Всего полтора десятка вагонов. От иррационального зрелища отвлек нас усиленный мегафоном голос сделавший объявление на греческом, каком-то из славянских и английском языках: - База по приему переселенцев 'Западная и Центральная Европа' приветствует вновь прибывших. Просим сохранять спокойствие, вы находитесь под охраной патрульных сил Ордена. Безопасность гарантируется. Слово 'орден' прозвучало с большой буквы. А это что еще за зверь? А голос между тем сменился и продолжил раздавать ценные указания: