Кот переворачивается на живот и долго смотрит на меня своими огромными глазищами. — Преувеличиваешь, конечно. Но всё же да, ты стал значительно сильнее… И мне это нравится. Ладно, подожди. Кот садится ровно, как статуэтка, и закрывает глаза. Терпеливо жду, хотя со временем начинает казаться, что божественный мурлыка просто задремал. — Как любопытно, — наконец, говорит он и открывает глаза. — Я не могу увидеть, чей ты сын. — Почему? — Не знаю, и меня это бесит, — хмурится здоровяк и нервно облизывает нос. — Хотя нет, всё понятно. Ты же подселенец, не родная для этого тела душа. Вот поэтому я ничего и не вижу. Придётся тебе, Ярослав, самому искать родителей, человеческими способами. Но если что, помогу, чем смогу. Только часто ко мне не лезь… — Не буду, — соглашаюсь, потому что выбора всё равно нет. — Прекрасно. Ну, пока! — кот взмахивает лапой, и меня выкидывает в реальный мир. Вот так. Обидно, но ничего не поделаешь. Придётся как-нибудь крутиться самому. Покидаем со Светой губернаторское поместье. Спору нет, здесь жить гораздо комфортнее. Но я никогда не любил пользоваться чужими благами, и предпочитал добывать свои. Рассказывать Светику про своё происхождение не спешу. Во-первых, ещё не точно, во-вторых, чем меньше людей знают, тем лучше. Светочке я доверяю, конечно, да и кому она расскажет? Но всё равно, лучше не разбрасывать такую информацию направо и налево. Мало ли. Я несколько дней не был в спортклубе, но, когда захожу, вижу работников на месте. Ребята молодцы, ответственные. Да и Бернард наверняка приезжал, проверял, как идут дела. Он и сейчас, кстати, здесь. Идёт навстречу, вопросительно разводя татуированными руками. — Котов! Ты где пропадал? Здравствуй, Света. — Здравствуйте! — Светочка освещает улыбкой всё вокруг. — Ярослав, я пойду наверх, ладно? Надо что-нибудь поесть приготовить! Бернард Хенрикович, вы останетесь? — Как я могу отказаться, — подмигивает тренер. Мы с ним осматриваем оба зала и убеждаемся, что ремонт почти окончен. Остались мелочи, и можно будет приступать к чистовой отделке, а затем заносить снаряды, тренажёры и прочее оборудование. — Думаю, что через две-три недели откроемся, — говорит датчанин. — Будет здорово. Не переживайте, к тому времени мы съедем. Света, конечно, всё тут обустроила, но лучше нам найти нормальную квартиру. — Да я и не переживаю. Оставайтесь сколько хотите, никому мешать не будете. Может, и не будем. Но одно дело жить в пустом здании, а другое — когда сюда начнут приходить посетители, будут шастать работники и так далее. Будет как минимум некомфортно. Светик на скорую руку готовит рагу, которое мы все с аппетитом уплетаем, а потом всей дружной компанией отправляемся в интернат. Тренер думает, что мы хотим повидаться с друзьями, Отчасти так и есть. В отношении Светочки — на все сто процентов. А вот у меня ещё есть разговор к Августине Филипповне насчёт Степана… Приезжаем уже к вечеру. Бернард говорит, что нам могут выделить отдельную спальню — парочка комнат для персонала пустует. Вот и замечательно, не хочется ехать обратно в город посреди ночи. — Как насчёт тренировки, Котов? — Хенрикович с силой хлопает меня по плечу. — А то совсем, поди, перестал заниматься. Я из-за поездки на вечер перенёс, все парни придут. — С радостью, ваша светлость! Я не был в приюте всего несколько недель, а ощущение такое, будто вернулся из далёкого путешествия. Эх, родные коридоры… Для меня-то, положим, они не особо родные. Но память Ярослава невольно вызывает ностальгию. В конце концов, здесь он вырос. Появляясь на тренировке, вызываю настоящий фурор. Пацаны кричат и свистят, лезут обниматься. Замечаю среди них Данила — надо же, долговязый до сих пор не бросил заниматься. Молодец. Крепко пожимаю руку Порохову и хлопаю его по спине: — Как вы тут, засранцы? — Замечательно! — отвечает Гриха. — А у тебя как дела? Обустроился в городе? — Ага. В «Ураган» устроился. Зацени, — показываю значок охотника восьмого класса. — Да ну нафиг! Серьёзно⁈ Слышь, а тебе ствол дали? Котя, сколько монстров завалил⁈ — звучат со всех сторон вопросы. — Тишина! — рявкает Бернард. — Построились, побежали! Приятно, что ни говори. Знакомый запах дерева и пота, скрип подошв о пол, смешки парней и строгие приказы тренера. Где-где, а в спортивном зале я точно чувствую себя как дома. После занятий, как и раньше, топаем все вместе в душ, а потом ужинать. Тамара Фёдоровна, завидев меня в зале, бледнеет. Подмигиваю кухарке, а она спешит скрыться. После ужина топаю напрямую в комнату Августины Филипповны. У себя в кабинете она в это время уже не сидит, а в её личные покои воспитанникам вход закрыт. Только я-то больше не воспитанник. Могу и нанести дружеский визит. — Кто там? — грозно спрашивает директриса, когда я стучу в дверь. — Ярослав Котов, ваше благородие! Слышу шаги, и распахивается дверь. У-ля-ля… Августина, видимо, уже готовилась ко сну. На ней весьма короткий шёлковый халатик, и лифчика под ним нет. Лёгкая ткань обтягивает упругие бархатные холмы. С трудом заставляю себя не пялиться на них. — Не думала, что ты так быстро захочешь нас навестить, — хмыкает директриса. — Хотел чего-то? — Поговорить. Можно войти? Женщина зачем-то осматривает меня с головы до ног и кивает. — Ну, входи, раз пришёл. «Только не включать Обольщение, не включать Обольщение», — мысленно приказываю себе. «А почему-у?» — хитро интересуется Люсиль. — «Какая сочная женщина, неужто не хочешь с ней поразвлечься? У неё наверняка богатый опыт, найдёт чем тебя удивить…» «Люся, умоляю. Я запал на её сиськи, как только увидел. Но сейчас мне нужно совсем другое». «Так узнай, что хочешь, а потом…» — Нет, — рычу. — Что? — смотрит на меня Августина. — Чай будешь? — Нет! То есть, да. Спасибо, ваше благородие. Правда, приходится и себя, и её обслужить самому. Директриса всё-таки из благородного рода, не может ухаживать за простолюдином. Это нанесёт урон её чести и всё такое. Ну, мне не сложно. Разливаю заварку и кипяток по чашкам, открываю сахарницу, подаю чай Августине Филипповне. Та кивает и спрашивает: — Так что тебе нужно, Котов? — Я хотел поговорить насчёт Степана Карповича. Вы знаете, где он скончался? Вернее, где его убили? Директриса делает глоток чая, не спуская с меня глаз. — Знаю. А тебе зачем? — Хочу разобраться. Видите ли, его убили из-за меня. — Что это значит? — хмурится женщина. — Степан искал информацию о моём происхождении. И вроде как узнал, что я бастард некого дворянского рода. Поехал узнавать подробности, ну и вот, — развожу руками, — не вернулся. Полагаю, кое-кто из рода не хотел, чтобы он добыл их подноготную. — Что за род? — ещё глубже хмурится директриса. — А вы сами как думаете? — отвечаю вопросом на вопрос. Августина ставит чашку на стол и строго говорит: — Ты со мной не играй. Отвечай, что за род? — Котёнкины с Алтая. Судя по всему, я сын прошлого графа, ныне покойного, и графини Ирисовой. Директриса смотрит на меня долгим взглядом, а потом качает головой и вздыхает. — Докопались всё-таки до правды. И как только Степану удалось… Впрочем, я так и думала, что дело в этом. — Вы что-то знаете? — мигом оживляюсь я. — Послушай, Котов. Лучше тебе не лезть. — Сам решу, — отрезаю я. — Зачем тебе это? Думаешь, захотят принять в семью, после всего, что случилось?