— Долго ли еще? — спросила она наконец. — Мне сдается, мы уже видели все деревья на Раздвоенном Когте. — Где там все. Но теперь уж недолго. Видите, лес поредел — Узкое море близко. Шут, которого он мне обещал, в итоге скорее всего окажется моим собственным отражением в пруду, думала она — но не поворачивать же было назад, проделав такой долгий путь. Путешествие, что там скрывать, утомило ее до крайности. Ляжки от бесконечной езды стали как железо, а спать ей последнее время удавалось не более четырех часов за ночь, пока свою стражу нес Подрик. Если Дик-Пройдоха попытается их убить, полагала она, то сделает это именно здесь, в хорошо знакомых ему местах. Может также быть, что он ведет их в какое-нибудь разбойничье логово, где поджидают добычу его дружки. Или просто водит по кругу, пока тот всадник их не догонит. После замка лорда Брюна они не видели ни единого человека, но это еще не значит, что их никто не преследует. Может быть, мне самой придется его убить, сказала она себе ночью, обходя лагерь, и ей сделалось дурно от этой мысли. Их старый мастер всегда выпытывал, готова ли она для боя. «В руках у тебя сила, как у мужчины, а сердце девичье. Одно дело сражаться во дворе с тупым мечом, и совсем другое — вогнать человеку в живот фут острой стали и глядеть в его угасающие глаза». Чтобы она очерствела душой, сир Гудвин посылал ее к замковому мяснику резать ягнят и поросят. Поросята визжали, ягнята кричали, как испуганные малые дети. Убивая их, Бриенна ничего не видела из-за слез, а окровавленную одежду приказывала сжечь. Но сир Гудвин все еще сомневался. «Поросенок — одно, человек — другое. Когда я в твои годы служил оруженосцем, был у меня друг. Сильный, быстрый, ловкий, первый во всем. Мы знали, что когда-нибудь из него выйдет прекрасный рыцарь. Тут началась война на Ступенях. Я видел, как мой друг поверг своего противника на колени и выбил топор у него из рук. Тут бы и прикончить врага, но он замешкался на долю мгновения, а в битве доля мгновения стоит жизни. Тот человек выхватил кинжал и отыскал щель в доспехах моего друга. Сила, ловкость, доблесть, с таким трудом приобретенное мастерство… все пошло псу под хвост, потому что у него рука дрогнула убить человека. Помни об этом, девочка». Бриенна села на камень и принялась точить меч. Я помню, сказала она тени своего наставника. Помню и молюсь, чтобы рука у меня не дрогнула. Настал день, холодный и все такой же ненастный. Солнце не показывалось, но когда черное вокруг стало серым, Бриенна поняла, что пора седлать лошадей. С Диком во главе они снова въехали в лес. Бриенна следовала за ним по пятам, Подрик замыкал. Замок явился им неожиданно. Только что их окружали одни только сосны, потом они объехали валун и увидели впереди просеку. В конце ее, на расстоянии мили, раскинулись во всю ширь небо и море… а на краю обрыва стояли развалины замка. — Вот вам и Тараторки, — сказал Дик. — Прислушайтесь и услышите, как трещат говорящие головы. — Я слышу, — прошептал Подрик. Бриенна тоже слышала тихое бормотание, идущее то ли из-под земли, то ли из руин впереди. Они приближались к замку, и этот звук становился все громче. Да это же море, поняла вдруг она. Волны пробили утес и теперь плещутся там внизу, в гротах. — Никакие это не головы, — сказала она. — Это шепот волн. — Головы, — упрямился Дик. — Волны не шепчут. Спорить с ним не имело смысла — головы так головы. Замок был сложен из больших, не скрепленных раствором камней самой разной величины и формы. Их покрывал толстый мох, из фундамента проросли деревья. Во многих старинных замках есть богороща, но этот замок она заняла целиком. С лошадью в поводу Бриенна дошла до разрушенной крепостной стены. Кучи камней обросли ядовитым красным плющом. Привязав лошадь к дереву, она вышла на край утеса. В пятидесяти футах под ней волны лизали остатки башни, а дальше виднелся вход в большую пещеру. — Раньше тут был маяк, — сказал подошедший Дик. — Он рухнул, когда я был вдвое младше Пода. А в бухту отсюда вели ступени, но и они теперь обвалились. После этого контрабандисты перестали сюда заходить. В грот еще можно пройти на лодках, а дальше-то что? Видите? — Он положил руку ей на спину, указывая куда-то другой. Бриенна похолодела. Стоит ему толкнуть, и она окажется внизу, на камнях. Отступив от края, она сказала: — Убери руки. — Да я только… — Не хочу ничего знать. Где тут ворота? — На той стороне. — Крэб замялся. — Ваш дурак, часом, не злопамятный, нет? А то я подумал — вдруг он рассердился из-за карты, которую я ему продал… опять же про контрабандистов я не сказал, что их тут больше не бывает. — Ты теперь богатый и сможешь вернуть ему то, что содрал с него за свою «помощь». — Бриенна не думала, что Донтос Холлард может представлять хоть какую-то угрозу. — Если он, конечно, все еще здесь. Они двинулись в обход крепостной стены. Замок когда-то был треугольным, с башней на каждом углу. Деревянные ворота давно прогнили. Когда Бриенна потянула за одну створку, та отломилась и упала на нее. Внутри стоял знакомый зеленый сумрак — лес вторгся за стены замка. Но решетка за воротами уцелела, и ее зубья уходили глубоко в рыхлую землю. Прутья порыжели от ржавчины, однако не уступили, когда Бриенна их потрясла. — Здесь давным-давно никто не ходил. — Хотите перелезу? — предложил Подрик. — Вон там, где стена обвалилась. — Слишком опасно. Камни еле держатся, и на них растет ядовитый плющ. Должна быть калитка. Калитка нашлась на северной стороне замка, в буйных зарослях ежевики. Кто-то обобрал все ягоды и расчистил тропинку через кусты. — А вот здесь кто-то недавно прошел, — насторожилась Бриенна. — Ваш дурак со своими красотками. Что я вам говорил? Санса? Бриенне слабо верилось в это. Даже такой пьянчуга, как Донтос Холлард, вряд ли притащил бы ее в это богами забытое место. Руины вселяли в Бриенну какое-то смутное беспокойство. Сансы она здесь не найдет, но посмотреть все-таки надо. Тут побывал кто-то, явно желавший скрыться. — Идем со мной, Крэб, — сказала она, — а ты, Подрик, постереги лошадей. — Я тоже хочу пойти. Я оруженосец и могу драться. — Потому-то я и хочу, чтобы ты остался. Вдруг в лесу разбойники есть — нельзя же бросать лошадей без присмотра. Подрик поддел ногой камешек. — Ну, как скажете. Бриенна, пробравшись сквозь ежевику, потянула за ржавое кольцо. Калитка возмущенно завизжала и открылась с большим трудом. От этого визга кожа Бриенны покрылась мурашками. Она достала меч — кольчуга и вареная кожа не казались ей больше надежной защитой. — Вперед, миледи, — поторопил ее Дик-Пройдоха. — Чего замешкались? Старый Крэб уж тысячу лет как помер. В самом деле, чего она ждет? Не будь дурой, Бриенна. Там, внутри, колышется море, пробившее толщу скалы. Это в самом деле похоже на шепот — можно представить себе, как головы стоят на полках и болтают друг с другом. «Зря я не воспользовался своим волшебным мечом, — говорит одна. — Ох, зря». — Подрик, — окликнула Бриенна. — Там у меня в одеяла завернут меч — принеси-ка его сюда. — Сейчас, сир. Миледи, — сказал мальчик и убежал. — Меч? — Дик почесал за ухом. — Вы ж его в руке держите — зачем вам еще один? — Этот для тебя. — И Бриенна подала его Крэбу рукоятью вперед. — Нет, правда? — Дик нерешительно протянул руку, словно опасаясь укуса. — Недоверчивая леди дает старому Дику меч? — Ты хоть умеешь им пользоваться? — Я Крэб. — Он выхватил у нее меч. — Во мне течет кровь старого сира Кларенса. — Он со свистом рассек воздух и ухмыльнулся. — Лорда, как говорится, делает меч. Вернулся Подрик, неся Верного Клятве бережно, как ребенка. Дик присвистнул при виде роскошных ножен с львиными головами, но замолчал, когда Бриенна обнажила клинок. Даже в воздухе он звучал резче, чем обычный меч. — За мной, — сказала она Крэбу и боком, пригнув голову, пролезла в калитку. Перед ней простирался заросший двор. Слева находились ворота и какое-то обвалившееся строение — должно быть, конюшня. В стойлах, пробивая побуревшую соломенную крышу, росли молодые деревья. Справа гнилые деревянные ступени вели не то в темницу, не то в погреба. На месте главного здания валялись камни, зеленые и пурпурные от густого мха. Повсюду стояли шеренгами гвардейские сосны, между которыми, как белица-затворница, затесалось бледное молодое чардрево. За его темно-красными листьями в проломе стены виднелись небо, море… и остатки костра. Неумолчный шепот наполнял уши. Бриенна, став на колени у кострища, понюхала обгоревшую хворостину, поворошила пепел. Огонь горел здесь не далее как минувшей ночью — быть может, кто-то пытался подать сигнал проходящему кораблю. — Ээээээй, — закричал Дик, — есть тут кто? — Тихо, — одернула его Бриенна. — Может, там кто-то прячется и не решается показаться. — Он подошел к ступеням, ведущим вниз, заглянул в темноту и снова позвал: — Ээээээээй, есть кто внизу? Одно деревце закачалось, и из кустов выскочил человек, такой грязный, точно все это время сидел прямо в земле. В руке он сжимал сломанный меч, но Бриенну поразило не это, а его лицо с маленькими глазками и плоским широким носом. Друзья его называли Пиг — или Свин. После этого все стало происходить очень быстро. Из колодца бесшумно, как змея, скользящая по мокрой листве, вылез второй человек — с коротким, толстым метательным копьем, в полушлеме, обмотанном грязным куском красного шелка. Бриенна и его узнала. Позади нее, из красных листьев на дереве, высунулась еще одна голова. — А вот вам и ваш дурак, — задрав голову, сказал Крэб. — Дик, — вскричала она, — ко мне. Шагвелл, гогоча, свалился с чардрева. Его шутовской наряд от грязи почти утратил свою пестроту, а вместо трещотки он вооружился кистенем — тремя шипастыми шарами, приделанными цепью к деревянной рукоятке. Шагвелл махнул им понизу, и одно из колен Крэба превратилось в фонтан из костей и крови. — Смехота, — крякнул шут. Меч, который дала Дику Бриенна, улетел куда-то в бурьян. Крэб корчился на земле, крича и держась за покалеченную ногу. — Глядите, это же контрабандист Дик, который нарисовал нам карту. Ты проделал весь этот путь, чтоб вернуть нам золото? — Ой, не надо, — причитал Дик, — ой, нога… — Что, больно? Хочешь, вылечу? — Оставь его, — крикнула Бриенна, а Дик, закрывая окровавленными руками голову, опять завопил: — НЕ НАДО! — Шагвелл, раскрутив свой кистень, обрушил его на лицо Крэба. Раздался отвратительный хруст, и в наступившей тишине Бриенна услышала стук собственного сердца. — Какой ты плохой, Шагги. — Человек, вылезший из колодца, засмеялся, увидев лицо Бриенны. — Опять ты, женщина? Решила нас выследить? Или соскучилась без друзей? Шагвелл, перескакивая с ноги на ногу, вращал кистенем. — Она из-за меня приехала. Она обо мне грезит каждую ночь, когда сует пальцы в щелку. Она хочет меня, ребята! Кобылища стосковалась по своему веселому Шагги! Я ее накачаю дурацким семенем через задницу, и она ожеребится маленьким мной. — Тогда тебе другая дырка нужна, Шагги, — со своим дорнийским распевом сказал Тимеон. — А я попробую и ту, и другую. Для верности. — Он приблизился к Бриенне справа, между тем как Пиг обходил ее слева, вынуждая прижаться спиной к утесу. Проезд на троих, вспомнила Бриенна. — Вас здесь только трое. — Мы все разбрелись кто куда после Харренхолла, — сказал Тимеон. — Утсивок со своими подался на юг, в Старомест, Рорж решил попытать счастья в Солеварнях, а мы с ребятами двинули в Девичий Пруд, но на корабль так и не попали. — Дорниец взвесил копье на руке. — А Варго сильно расхворался от твоего укуса. Ухо у него почернело и стало гноиться. Рорж и Утсивок хотели сразу уйти, а Хоут им — нет, мол, держите замок. Я, говорит, лорд Харренхоллский, и никто этого у меня не отнимет. Шепеляво, само собой, как всегда. Мы слыхали, что Гора убивал его по частям — нынче руку отрубит, завтра ногу, а обрубки потом забинтует, чтобы козел не загнулся. Член он приберег напоследок, но тут за ним прислали птицу и отозвали его в Королевскую Гавань, поэтому он прикончил Хоута и уехал. — Я здесь не из-за вас. Я ищу… — Она чуть было не сказала «свою сестру». — Ищу одного дурака. — Так я и есть дурак, — пропел Шагвелл. — Ты не тот. Я другого ищу… он путешествует со знатной девицей, дочерью лорда Старка из Винтерфелла.