— Открой, Миша, у тебя рука счастливая, — сказал Миронов. — Что открывать, и так видно. Кузнеца разворотило, — ответил Зотов, но все-таки подставил табуретку и постарался открыть крышку часов. — Заклинило. Все точно, порохом пахнет. Оставим часы для экспертов. С выстрелом ясно, Сережа. — Зотов спрыгнул на пол. — Заложил он патрон под молоток кузнеца, он и раздолбил капсюль. Раздался выстрел, а Семин стоит в холле. Алиби. Через что он стрелял, чтоб заглушить выстрел, когда убил Балясина? — Прасковья Ивановна, сколько подушек было? — Миронов вновь подошел к кровати. — Спасибо. Прасковья Ивановна, вы можете идти. Михаил, смотри. — Миронов взял подушку за угол и положил на стул. — По одной стороне она распорота, с другой дырка, нитки торчат наружу, выходное отверстие пули. Сунул руку с пистолетом в подушку и выстрелил. От этого на виске у Балясина нет следов выстрела, хотя и стрелял в упор. Приведи Семина. Марина посмотрела на Миронова, который что-то записывал в своем блокноте, хотела попросить разрешения уйти, но он опередил ее и сказал: — Еще несколько минут, Марина Сергеевна. — Он повернулся к двери. — Садитесь за стол, гражданин Семин. Семин вошел в сопровождении Зотова, перешагнул через тело Балясина и сел на указанный ему стул. — Я вас слушаю, — сказал он, глядя в окно. — Это я вас слушаю. — Миронов запнулся. — Зачем вы убили Балясина? — Идиотский вопрос, не имеющий ко мне никакого отношения. — Семин перевел взгляд на Миронова. — Вы меня поняли, гражданин… — Майор, — подсказал Миронов. — Подобные обвинения, гражданин майор, — Семин кашлянул, — с некоторых пор не в моде. — Пока это только вопрос. — Миронов открыл блокнот и вздохнул. — Прекрати, Сергей. Он не сознается, — сказал Зотов, — будет играть до конца. — Не будет, Миша, я ему не позволю, — ответил Миронов, и Марина вздрогнула от звука его голоса. — Может, женщине лучше уйти? — нахмурился Семин. — Женщине лучше остаться, гражданин убийца. — Миронов посмотрел на Марину. — Извините. Миронов провел длинными пальцами по лицу и уже спокойно продолжал: — Ужас вашего положения, Семин, в том, что вы бездарность. Вы знаете, когда я узнал, что вы тот самый преступник, которого мы ищем? В первый же день вашего появления в роли слепого. — Миронов взглянул на Зотова, и тот кивнул. — Вы безукоризненно играли эту роль, но явились в столовую в ботинках, которые были на вас накануне вечером. — Это не доказательство. — Семин сидел не двигаясь. Миронов перегнулся через стол. — Вы совершили кражу и попались бы при отъезде, но нас подвел участковый, он расшифровал нас своим появлением. Почему вы не оставили деньги в пансионате и не уехали? Объясняю. Михаил, — он опять посмотрел на Зотова, — поймал вас на «слабу». На «слабу» ловятся десятилетние мальчишки. Мы знали, что вы способны на убийство, но считали, что опасность грозит только нам. А риск — составная часть нашей профессии, и мы раззадоривали вас, вызывали на бой. — Вы несколько однообразны и излишне эмоциональны, гражданин майор, — сказал Семин и усмехнулся. — С такими доказательствами вы отпустите меня завтра утром. — Вы знали, что выносить деньги нельзя, — продолжал Миронов, — вы сегодня утром передали сверток Балясину и, представившись сотрудником уголовного розыска, попросили отвезти деньги на Петровку. Вы рассчитали точно, Балясин робкий человек, не спросил у вас документов. Он вывез пакет из пансионата, вы вошли в приемную управления ровно в двенадцать, сказали, что обстоятельства изменились, и забрали у него пакет. Балясин уехал домой, а вы спрятали пакет и вернулись в Пассаж. Верно? — Бред, но интересно. — Балясин был единственным свидетелем, и вы решили его убить. Примерно час назад вы зашли сюда и под каким-то предлогом выслали Балясина из комнаты. Попросили воды? — Семин не ответил. — Предлог не имеет значения, Семин. Балясин вышел, вы распороли подушку, вложили в нее руку с пистолетом и, когда Балясин вернулся, вы застрелили его. Звук выстрела, естественно, не был слышен. Вы положили подушку на место, взяли табуретку, поставили к стене, встали на нее, вставили патрон капсюлем вверх под молоток кузнеца. — Миронов сделал вид, что закашлялся, и посмотрел на Семина. — Верно? — Занимательно. — Семин достал сигареты. — Курить будете в камере, — сказал Миронов и продолжил: — Вы перевели стрелки на без пяти восемь и вышли из комнаты. Через пять минут часы начали бить, и раздался выстрел. — А где же обещанные доказательства? — Доказательства? — Миронов вздохнул. — Доказательства у нас на первый случай пустяковые. Я передал в управление номер машины, на которой вы отъехали из Пассажа. Водитель, конечно, уже допрошен. Установить, кто находился у бюро пропусков в двенадцать часов, несложно. Будут свидетели вашей встречи с Балясиным. — Я действительно встречался с покойным, — быстро сказал Семин, — хотел с ним поговорить по личному вопросу. Какое это имеет отношение к доказательствам кражи и убийства? — Сергей, — перебил Миронова Зотов, — я провожу Марину Сергеевну. — Проводи, Миша, — Миронов кивнул. Зотов подал Марине руку, и они вышли из комнаты. В коридоре топтался участковый. — Извините, товарищ майор, — он вытянулся и козырнул, — не знал я… — Ладно. Зотов прошел с Мариной к ней в номер и остановился в дверях. Пока Марина собирала вещи, он молча курил, а поймав ее испуганный вопросительный взгляд, сжал в руке папиросу, показал пустую ладонь и попытался улыбнуться. Он донес ее чемодан до выхода и сказал: — До свидания, Павел сейчас приедет. — Зотов наклонил лобастую голову и облизнул губы. — Мы с вашим мужем юрфак кончали вместе. Я на свадьбе у вас был. Вы тогда были слепая от счастья… Ну да ладно. Привет передайте. Не поднимая головы, он сжал ей локоть и ушел. У двери он задержался, вынул платок, вытер руки и лицо, постоял еще, разглядывая свои ботинки, и тихо вошел в комнату. — Семин, что за пятна у вас на ладони? Испачкались чернилами? — спросил Миронов. Краешком глаза Семин взглянул на свои руки. Ладони действительно были покрыты темными пятнами. Семин вынул носовой платок, попробовал их стереть, но пятна проступили еще ярче. — Экзема на нервной почве, — сказал Семин и убрал руки со стола. — Я нервничаю: меня не каждый день обвиняют в убийстве. — Это не экзема, Семин. Я обрызгал пакет специальным химическим реактивом, сейчас данный реактив на ваших руках, — Миронов сделал паузу, — на рукоятке пистолета, что лежит на полу, на патроне, который вы вставили в часы, и на стрелках часов. На подушке, гражданин Семин. На пакете, который вы спрятали, но который мы, безусловно, найдем. Смешно, не правда ли? — Миронов встал. — Лжете, — не повышая голоса, Семин разглядывал ладони на свет. — Вы лжете. Миронов вышел из-за стола. — Вы убили человека, и вас расстреляют. Убийц расстреливают, Семин. Но перед расстрелом будут следствие и суд. Вы будете ждать, Семин. — Миронов говорил по слогам. — Вы будете ждать, Семин, решения людей. Ждать. Ждать. Ждать. В коридоре раздались шаги, несколько человек остановились у открытой двери. Семнадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят девятого года Московский городской народный суд в составе председательствующего — Валентинова, членов коллегии — Периновой и Журавлевой, с участием прокурора Когана, адвоката в лице Некрасова при секретаре Алексеевой, рассмотрев в открытом судебном заседании дело по обвинению СЕМИНА Валентина Петровича, рождения 20/10 1929 года, уроженца Москвы, русского, беспартийного, холостого, образование высшее, временно не работавшего, проживающего по адресу: Москва, Пушкинская улица, дом 4, квартира 7, ранее не судимого, в преступлениях, предусмотренных статьей 102, пункты «а» и «е», и статьей 144, часть вторая, Уголовного кодекса РСФСР, УСТАНОВИЛ: Подсудимый Семин 1/10 1968 года приехал в пансионат «Отдых», расположенный на Клязьминском водохранилище, 2/10 1968 года Семин, переодетый и изображая слепого, прибыл в тот же пансионат и поселился в нем по подложным документам на имя Фирсова Анатолия Ивановича, 3/10 1968 года примерно в 8 часов утра путем подбора ключа Семин проник в комнату администратора пансионата Балясина Владимира Ивановича и похитил принадлежащие ему двенадцать тысяч рублей. Не имея возможности вынести из пансионата похищенные деньги, Семин 5 октября 1968 года примерно в 6 утра представился Балясину как сотрудник уголовного розыска, передал ему сверток, считая, что в нем лежат деньги, и предложил Балясину отвезти данный сверток в МУР. В 12 часов Семин приехал в приемную Управления внутренних дел, забрал у Балясина сверток и отвез его к себе домой. Примерно в 19 часов 40 минут Семин из пистолета марки «вальтер», калибр 6,75, застрелил Балясина Владимира Ивановича, инсценировав самоубийство и обеспечив себе фальшивое алиби. Подсудимый вину свою признал полностью. Суд считает, что вина подсудимого Семина в краже денег и убийстве Балясина в судебном заседании доказана. Вина его подтверждается: показаниями Виктора Владимировича Балясина, который присутствовал при установлении химической ловушки в месте, где Семин прятал похищенные деньги; показаниями Дзарданова Юрия Васильевича, водителя автомашины «Волга», который отвозил 5/10 1968 года примерно в 12 часов 10 минут Семина к зданию Управления внутренних дел, затем на Пушкинскую улицу к дому 4, затем к магазину «Пассаж»; показаниями Колосова и Дмитриевой, которые категорически опознали Семина как человека, 5/10 1968 года в 12 часов 10 минут вошедшего в приемную Управления внутренних дел, разговаривавшего с Балясиным (последний был опознан по фотографии), взявшего у него какой-то сверток; обнаружением свертка с бумагой, которым были заменены похищенные деньги, в комнате Семина по адресу: Пушкинская улица, 4, кв. 7; заключением экспертизы об абсолютной идентичности химического красителя, который был нанесен на сверток с бумагой, а затем обнаружен на руках подсудимого и на пистолете марки «вальтер», оставленном рядом с телом Балясина. На основании изложенного и руководствуясь статьями 301 и 303 Уголовного кодекса РСФСР, суд ПРИГОВОРИЛ: СЕМИНА Валентина Петровича признать виновным по статьям 102, пунктам «а» и «е», и 144, часть вторая, Уголовного кодекса РСФСР и подвергнуть пятнадцати годам лишения свободы с содержанием в колонии усиленного режима. Приговор может быть обжалован в Верховном суде РСФСР в течение семи суток с момента его оглашения, а осужденным со дня вручения ему копии приговора. Председатель суда перестает читать приговор, опускает бумаги на стол и строго оглядывает зал, затем смотрит на Семина и говорит: