Много есть красавиц в свете, Только нет мне, нет милей, Только нет милей в примете Милой, дорогой моей. Если б сам Амур был с нею, Он ее бы полюбил; Позабыл бы он Психею И себя бы позабыл, - Счастлив участью своею, Век остался бы без крыл. В ней приятны разговоры, В ней любезна поступь, вид; Хоть привлечь не тщится взоры, Взоры всех она пленит; Хоть нейдет с другими в споры, Но везде любовь живит.* Так и обнимая возлюбленную, Иван допел песню, а Настя восхищённо вопросила: -И сам сочиняешь? -Нет, увы, - засмеялся тот. - Но обещаю сочинить однажды для тебя... Здесь они оба заметили, что почтовая карета, в которой продолжали путь, остановилась на площади. -Вот и Гауда, - озвучил Иван, помня, что говорил извозчик о том, где остановится в следующий раз. Он спрятал книгу Руссо вновь в сумку и вышел к нему из кареты. Иван спросил извозчика про следующий путь и понял, что дальше придётся нанимать лошадей. Почтовая карета должна будет отправится в совершенно ином направлении... -Жалко, - вздохнула Настя. - Я не умею ездить на лошадях. -Значит, найдём иной способ. Справимся. Уж не так далеко осталось, - успокаивающе молвил Иван и обнял её. Они взглянули на здания вокруг площади. Рядом с постоялым двором под названием «De Zalm» (Лосось) возвышалось самое высокое. Оно было будто центром площади и было выше постоялого двора футов на шесть. Прочитав надпись над дверью двора, на которой была изображена рыба, Иван улыбнулся: -Не слишком высокий, не слишком низкий. Нельзя, видать, выше важного быть. -Забавные люди, - смотрела Настя на толпу мужчин, суетившихся у высокого здания, у его широкой арки высотой с весь первый этаж. Они выставляли с тележек огромные и видно тяжеленные круги сыров, перекладывая те на носилки. Далее уносили сыры за арку, где, как Настя и Иван от любопытства заглянули, перекладывали сыры на большую плату подвесных весов... -Меня тоже так будут взвешивать? - удивилась Настя. -Увидим завтра, - хихикнул Иван, но возлюбленной было не до смеха: -А что, если мой вес неправильный? -Надо кушать хорошо, и будет правильным, - подмигнул тот и взял её за руку, ведя к постоялому двору. - Идём, подкрепимся как следует, отдохнём, а завтра бумагу получим. -Ты всё шутишь, - возмутилась Настя, а от весёлого взгляда любимого стало и самой весело... Когда они устроились за одним из столиков трактира на постоялом дворе и заказали поесть, довольный Иван потёр ладони: -Ох и рад я, что осталась ещё хорошая сумма нам с тобой на дорогу. Капитан не отобрал всё. -Значит, пока не заплатил бы команде, не отпустили бы? - поинтересовалась Настя, чувствуя, что становится более свободной и хочется узнать так много о милом сердцу человеке, его жизни, его мыслях. -Таковы правила, откупиться следует, иначе наказания последуют, - махнул рукой Иван. - У каждого на корабле или суше хранится своя доля... Но всё это в прошлом, и даже деньги остались нам на дорогу. Пока говорил, он заметил перемену в лице любимой. Она смотрела то на него, то на людей в стороне, и Иван оглянулся. Мельком заметив знакомые и ему лица, он встретился с испуганным взглядом любимой: -Нет, вот бояться не стоит. Я откупился. Мало ли что они здесь делают... Хотя,... почему они здесь, смотрят на нас?... Проклятый ученик Калиостро, - усмехнулся Иван, пока никак не находя ответы на появившиеся вопросы. Ученик Калиостро со своим товарищем и ещё парой мужчин сидели за столиком в углу и не скрывали своего интереса к ним. Они что-то обсуждали между собой, будто строили какой план, что вызывало в душе Насти большую тревогу: -Они преследуют нас? Иван ничего не ответил, только улыбнулся. В тот момент для них принесли еды, но аппетит у Насти пропал. -Родная, давай покушаем и укроемся в нашей комнате. Они, поди, и сами удивлены нас повстречать. Зачем им мы? Думаю, это лишь совпадение, что мы так вот встретились, - попытался Иван успокоить... * - Богданович И. Ф., 1786 г. Глава 59 Хорошо поужинав, Иван с Настей сразу укрылись в отведённой для них комнате постоялого двора. Весь ужин они замечали внимание ученика Калиостро и его спутников. Чувствовалось явно, что без какой стычки с ними уйти не удастся, но Иван сохранял спокойствие ради спокойствия возлюбленной. Настя же переживала всё сильнее. Никакие объятия, поцелуи и слова не переубеждали её в том, что беда крадётся по пятам и вот-вот настигнет. Сев подле неё, Иван глубоко вздохнул и снова почувствовал спрятанную на себе книгу... Она не была большой, не была толстой, но довольно весомой. Достав её, Иван только сделал взмах рукой, чтобы отшвырнуть её в сторону, как задумался: -Обожди-ка... Настя с вопросом взглянула... Открыв книгу, Иван вместе с нею удивился несказанно. В книге, через десяток страниц, в самой середине толщи листов был вырезан кусок. В эту образовавшуюся яму было вложено сверкающее богатством камней ожерелье, в центре которого свисал кулон с изображением святого и его именем: -Святой Николай, - озвучил Иван и достал ожерелье. -Может, не стоит? - боялась Настя. -Оно было в том сундуке, я точно помню, - рассматривал ожерелье Иван. - Среди всех тех украшений... -Значит, именно за этим охотятся те люди, - уставилась Настя с опаской на ожерелье, словно оно приносит беду в их судьбу. -Ты, наверняка,... права, - согласился Иван. - Капитан дал его мне с надеждой помочь, но, похоже, что не всё так просто. Что ж, - будто что придумал, он спрятал ожерелье в карман, а книгу отложил на ночной столик. -Выброси его или отдай тем людям, - волновалась Настя. -Нет уж! - улыбнулся Иван. - Они может и не за ним охотятся. И потом, когда мы нападали на тот корабль, их среди нас уже не было. -Откуда такая уверенность? - удивилась Настя, не веря в подобное. - Они исчезли, но никто же не видел, как и куда. Может хорошо спрятались, пока вам удастся завладеть богатством с того судна. -А что случилось потом, мы не знаем... Мы уехали, - добавил Иван, так же задумавшись, как и возлюбленная. Услышав подозрительный шорох за дверью, оба замолчали. Настя от страха прильнула к милому, крепко её обнявшему, и в панике еле сдерживала себя, пытаясь говорить как можно тише: -Они убьют нас... Отдай им всё, только пусть уйдут... -Тише, родная, - гладил её Иван, уставившись на дверь, а там казалось всё спокойно. - Подождём, пока стемнеет.