– Ну-ка не стонать! – раздражённо приказала Ирина Михайловна. – Даю пионерское задание: все берём грабли, и за работу! Когда вожатые или учителя говорили, что дают пионерское задание, это означало, что работа будет скучная, трудная и за кого-то другого. – Надо прибрать берег от мусора, чтобы мы уехали домой и оставили за собой чистоту, какая была, когда приехали! – А тут и до нас было всё засрано! – буркнул Славик Мухин. – Мухин, я твоим родителям скажу, какие ты слова знаешь! Лёва отвлёк Ирину Михайловну: – А можно мяч взять? Мы приберёмся и поиграем. – Но только после работы! – строго предупредила Ирина Михайловна. – Хлопов, назначаю тебя ответственным! Лёва и выглядел ответственным: одет прилично и с красным галстуком. Валеркино звено, волоча грабли, уныло потащилось на берег. Волга искрилась, вдали плыла самоходка, лёгкие волны шуршали по камешкам, а перед пацанами простирался истоптанный и загаженный пляж. – И где тут мусор? – обозревая пространство, в тоске спросил Титяпа. Работать не хотелось, а бездельничать было скучно. Горохов махнул рукой перед носом Гурьки; Гурька, конечно, моргнул, и Горохов тотчас стукнул его снизу по подбородку: – За испуг саечку! Гурька лязгнул зубами, а Горохов сразу поддал ему и второй раз, и третий, и четвёртый, наставительно поясняя: – За невежество! За невежество! За невежество! – Сы-па… сы-па-сибо! – еле произнёс Гурька. Титяпа тоже придумал забаву. Он поскрёб Горохова по голове и сказал: – Что-то жопа зачесалась! – Сам ты жопа! – возмущённо завопил Горохов, набросился на Титяпу и повалил его на песок. – Говори мне: «Дяденька, прости обоссянца!» – Куча-мала! – тоже завопил обрадованный Гурька и рухнул сверху на Горохова. – Пацы, плющи нас! На Гурьку упал Серёжа Домрачев, на Серёжу – Славик Мухин, на Славика, повизгивая, напрыгнул Юрик Тонких. Титяпкин, раздавленный пацанами, отчаянно завыл где-то внизу, в недрах кучи-малы. Валерка и Лёва, разделённые копошащейся грудой пацанов, молча смотрели друг на друга. Лёва мог одним приказом прекратить безобразие, но не прекращал – наверное, чтобы Валерка острее ощутил власть пиявца над тушками. И в глазах Лёвы читалась спокойная уверенность пиявца в своей силе и неуязвимости. Валерка помнил, как в битве на Концертной поляне Лёва бежал к нему, чтобы укусить, – чтобы сломить, покорить и подчинить. Это было первое настоящее нападение вампира: откровенное и злобное. Там, на поляне, Лёве не удалось одержать победу. Но он не отказался от своего намерения. И Валерка отвечал Лёве угрюмым и непримиримым взглядом. Навалявшись в куче-мале, пацы разлепились, поднимаясь на ноги; лишь помятый Титяпа корчился на песке и стонал. Но вдруг он перекатился с бока на четвереньки, принялся шарить в песчаных рытвинах пятернёй, и в пальцах у него блеснула монета – серебряный олимпийский рубль. – Обаце! – обалдев, восхитился он. – Чур, моё! Он вскочил, как новенький, и пацы обступили его, разглядывая находку. – Солидол! – одобрил Славик Мухин. – Везучка! – согласился Серёжа Домрачев. Пацы, не стесняясь, завидовали Титяпе. Рубль сам по себе был суммой весьма серьёзной, и человек с рублём являлся личностью состоявшейся и обеспеченной, взыскующей особого отношения. А тут и рубль-то не простой, а олимпийский! Безусловно, Титяпа не был достоин такой удачи. – У меня дома лежат четыре олимпийских рубля! – наивно похвастался Юрик Тонких, уязвлённый вознесением Титяпы. – Папа из Москвы привёз! С кольцами, с факелом, с космосом и с башнями! А у тебя с чем? – Дядька какой-то на лошади, – ответил Титяпа. – Наверно, кто-то на пляже потерял, – сказал и Валерка. Гурька не вынес чужого счастья. Он бросился в сторону, согнулся и начал руками быстро копать песок по-собачьи. – Я тоже чё-нито найду! – крикнул он. – Не надо тут рыть, – предупредил Серёжа Домрачев. – В прошлом году старшаки рыли на пляже и нашли кости человеческие! – Не по закону, Титяпкин, тебе одному рубль! – заявил Горохов. – Он не твой, а всехний! Мы все тебя на этом месте давили! – Я же сказал «чур, моё»! – запротестовал Титяпа. – Первое слово съела корова! – Первое слово дороже второго! – Ты чё, зажилил рубль, да? – отчаянно завопил Гурька, бросая копать. Титяпа замялся. Он и сам чувствовал несправедливость своего успеха. – Давайте, пацы, поделим, – миролюбиво предложил Славик Мухин. – Сто на восемь – двенадцать с половиной копеек. – Денег полкопейки не бывает, – прошептал Юрик. – А мне ничего не надо, – с достоинством отказался Лёва. Валерка искоса глянул на него. Лёва делал вид, что он выше любого дележа. Валерка понял, что правильный пиявец просто не знает, как ему участвовать в неправильной жизни, потому и уклоняется. – Сто на семь – четырнадцать копеек, – пересчитал в уме Славик. – И две копейки лишние. Надо разменять рубль у вожатых. – А две копейки? – вскинулся принципиальный Горохов. – Две копейки – фигня, – заметил Славик. – Ага, фигня! – возмутился Горохов. – На тебя нападут с ножом, ты такой побежал мильтонам звонить, а две копейки нету! И всё, смерть! – В милицию звонить бесплатно, – опять прошептал Юрик. – Давайте сыграем! – осенило Титяпкина. – Кто победит, тому и рубль! В игре у Титяпкина оставался шанс овладеть рублём по-честному. – Во что будем? Пацы задумались. Игра должна выявить самого достойного. – В «хали-хало»! – Гурька подскочил на месте, будто взорвался. – Мячик есть, а Лёвыч пускай водит – ему рубль не нужен! – Согласен, Лёвыч? – пацы вытаращились на Лёву. – Ладно, – поразмыслив, сказал Лёва. Гурька тотчас пяткой прорыхлил на песке две линии – их разделяло шагов двадцать. Пацы выстроились на одной борозде, а Лёва с мячом в руках встал на другой. Правила знали все, и пиявец тоже. Игра заключалась в том, что надо добраться до Лёвы: кто первый – тот и победил. Лёва отвернулся. – Хали-хало-стоп! – выкрикнул он. Пока он кричал, пацаны решительно двинулись вперёд: все сделали большой шаг, а Гурька и Титяпкин даже прыгнули. Лёва повернулся лицом и осмотрел пацанов, замерших в разнообразных положениях. Никто не шевелился. Лёва не стал придираться: сейчас это не важно. Конкурентов надо устранять, когда они окажутся поближе. Лёва опять отвернулся и выкрикнул: – Хали-хало-стоп! Пацы скакнули и опять оцепенели, будто заколдованные, пристально глядя на Лёву. Но пылкого Гурьку команда «стоп!» настигла в прыжке. Гурька окаменел прямо в воздухе и упал на песок в позе полёта. – Жека Гурьянов, ты дёрнулся! – сказал Лёва. – Я вообще не дёргался! – лежа, как в параличе, возмутился Гурька. – Я же не могу висеть! Я не виноватый! Лёва вдруг с силой метнул мяч и попал точно в грудь Славику Мухину. Славик от неожиданности пошатнулся. Ведущий имел право один раз выбить игрока мячом; если игрок не поймал мяч, то терял завоёванную позицию. – Жека и Славик, возвращайтесь на исходную! – приказал Лёва.