Глава пятнадцатая «НА ЭТОТ РАЗИЛИ КРЮК, ИЛИ Я!» Странные вещи случаются с нами иногда в жизни. А мы даже не замечаем, что они происходят. Так, например, мы вдруг обнаруживаем, что какое-то время были глухи на одно ухо, ну, скажем, в течение получаса. Такое произошло с Питером в ту самую ночь. Мы оставили его на острове, когда он крался по берегу, прижимая палец к губам, а в другой руке держа наготове кинжал. Он видел, как мимо проплыл крокодил, и не нашел в этом ничего необычного. Но постепенно до сознания Питера дошла удивительная вещь: крокодил не тикал; Спервоначалу ему стало жутко, а потом он сообразил, что часы просто испортились. Нимало не заботясь о том, что может чувствовать живое существо, которое так внезапно лишилось своего постоянного спутника, Питер быстро понял, как он может обернуть это открытие в свою пользу. Он решил сам тикать, чтобы дикие звери подумали, что он крокодил, и дали ему пройти невредимым. Он тикал великолепно. Только одну вещь он упустил из виду. Крокодил тоже оказался среди тех, кто слышал тиканье часов. И он устремился следом. То ли решив, что он сможет получить назад свою потерю, то ли из дружеских чувств решив, что часы вырвались на волю и тикают сами по себе и не худо бы с ними встретиться. Этого никто никогда не узнает. Ясно одно: что крокодил, как и всякое существо, одержимое навязчивой идеей, был глупым животным. Питер благополучно добрался до берега и вошел в воду, как бы не замечая перемены стихии. Так входят в воду многие звери, а люди, насколько я знаю, — никогда. Он плыл, и только одна мысль все время вертелась у него в голове: «На этот раз — или Крюк, или я!» Он уже так долго тикал, что теперь продолжал тикать, сам того не замечая. Если бы он делал это сознательно, то в воде он бы перестал тикать, потому что там не было диких зверей, а гениальная идея попасть на корабль, изображая тикающего крокодила, ему еще не пришла в голову. Наоборот, он страшно удивился, что все пираты отпрянули от борта, а Крюк в страхе спрятался за их спины, будто на него шел крокодил. Крокодил! Как только Питер о нем вспомнил, он сам словно впервые услышал собственное тиканье. «Какой я умный!» — решил он тут же и сделал мальчишкам знак, чтобы они вдруг не разразились аплодисментами. В этот самый момент квартирмейстер Эд Тинт, покинув полубак, показался на палубе. А теперь, дорогой читатель, засекай время героического происшествия на своих часах. Питер ударил Тинта изо всех сил. Джон зажал ему рот рукой. Тинт стал падать ничком, и четверо мальчишек подхватили его, чтоб грохот от падения тела не услыхали пираты. Питер жестом дал команду, и квартирмейстер полетел за борт. Раздался плеск. Потом наступила тишина. Сколько времени прошло? — Один! — Малышка открыл счет. Выждав немного, Питер на цыпочках пробрался в каюту. Он не собирался ограничиться одним выброшенным за борт пиратом. Остальные пираты поняли, что они слышат свое дыхание. — Он уплыл, капитан, — сказал Сми, протирая свои очки. — Все тихо. Крюк медленно поднял голову и прислушался. Он вслушивался так старательно, что казалось, он расслышал бы не только тиканье часов, но даже и эхо от него. Не было слышно ни звука, и он поднялся на ноги. — Ну, тогда да здравствует Джон Доска! — закричал он бесстыдно, еще больше, чем прежде, ненавидя мальчишек за то, что они видели его унижение. И он громким голосом запел мерзкую пиратскую песенку: Йо-хо, йо-хо, дрожит доска, Роняет глаз слезу, Там ждут селедка и треска И Дэви Джонс — внизу. Слегка роняя свое достоинство, он отплясывал перед ними, изображая, как он идет по доске и как он падает в воду. — Не хотите ли, чтобы кошечка погладила вас перед прогулкой? — Нет, нет! — умоляюще кричали мальчишки и все, как один, упали на колени. Пираты злорадно ухмылялись. — Джукс! — закричал Крюк. — Принеси кошку, она в каюте. В каюте! Но в каюте был Питер! Мальчики переглянулись. — Есть, сэр, — отозвался Джукс. И направился к каюте. Они следили за ним взглядом. Они даже почти и не услышали, что Крюк снова затянул песню, а все его послушные собаки-пираты подхватили: У кошки когти — йо-хо-хо! И целых семь хвостов, Они пройдутся по спине… Что говорилось в последней строчке, мы никогда не узнаем, потому что песню остановил пронзительный вопль, донесшийся из каюты. Он пролетел по всему кораблю и смолк. После чего раздался петушиный крик, который был так хорошо знаком мальчишкам, а пиратам показался еще более жутким, чем вопль минуту назад — Что это? — спросил Крюк. — Два, — торжественно продолжил счет Малышка. Итальянец Чекко поколебался мгновение, но потом пошел в сторону каюты. Он вышел оттуда шатаясь. — Что с ним случилось, отвечай, пес! — накинулся на него Крюк. — Он мертв. Заколот кинжалом. — Билл Джукс мертв? — завопили перепуганные пираты. — В каюте темно, как в преисподней, но там что-то есть. Что-то ужасное, что кричит петухом. — Чекко, — сказал Крюк, и в голосе его слышалась сталь. — Иди туда и принеси мне из каюты этого петьку. — Не пойду! — завопил дрожащий Чекко. Но Крюк показал ему свой коготь: — Ты говоришь, что идешь, да? Больше уже никто не распевал. Пираты прислушивались. И опять раздался предсмертный вопль и веселое кукареканье. И Малышка сказал: — Три. — Печенки-селезенки, черт и дьявол, кто же наконец вытащит оттуда этого петуха? — Подожди, пока выйдет Чекко, — сказал Старки. — Кажется, ты вызываешься идти. Старки? — сказал Крюк ласковым голосом. — Нет, черт возьми! — сказал Старки. — А мой крюк думает иначе. И он никогда не ошибается. Старки оглянулся вокруг в поисках поддержки, но все отвернулись. Старки пятился, а Крюк наступал на него. С воплем Старки вскочил на Большого Тома и оттуда сверзился в воду. А Малышка сказал: — Четыре. — Кому-нибудь хочется бунтовать? — произнес Крюк тоном изысканной вежливости и сам направился к каюте. — Пять! — так и хотелось сказать Малышке. Он уже облизнул губы и приготовился это произнести, как Крюк, где-то потерявший свой фонарь, качаясь, вывалился из каюты. — Что-то погасило мой фонарь, — сказал он. Голос плохо его слушался. — Что-то! — точно эхо отозвались пираты. — А что с Чекко? — Мертв, так же, как и Джукс, — отрезал Крюк. — Мы пропали, — пронеслось среди пиратов. — Наш корабль обречен! В ответ на это мальчишки не сдержали радостного возгласа. Крюк было забыл о них. Теперь он резко к ним повернулся. — Братва! — крикнул он пиратам. — Откройте каюту и втолкните их туда. Пусть дерутся с этим петухом не на жизнь, а на смерть. Если они его убьют, тем лучше для нас. Если он их убьет, нам от этого хуже не станет. В последний раз верные собаки пришли в восторг от своего хозяина. Мальчишки, разыгрывая сопротивление, вломились в каюту, и дверь за ними замкнулась. — Теперь прислушайтесь! — скомандовал Крюк и сам стал прислушиваться. Смотреть на дверь никто не смел. Нет, один человек смел — Венди, которая все это время оставалась привязанной к мачте. Она не ждала ни воплей, ни кукареканья. Она ждала Питера. Ей не пришлось долго ждать. В каюте Питер нашел то, что ему было нужно: ключ от наручников, чтобы освободить мальчишек. Они вооружились, чем могли. Сначала Питер велел им спрятаться и выскользнул из каюты незамеченным. Он быстро разрезал веревки, которыми была опутана Венди. А потом ничего не было легче, как просто всем вместе удрать с корабля. Но одно препятствие все же преграждало им дорогу, это была клятва: «На этот раз — или Крюк, или я!» Когда Питер освободил Венди, он шепнул ей, чтобы она спряталась вместе с остальными, а сам стал к мачте, завернувшись в ее плащ, так, чтобы его нельзя было узнать. Он набрал в легкие воздух и закукарекал. Пираты решили, что этот голос возвещает гибель всех мальчишек. Они пришли в страшную панику. Крюк пытался их успокоить. Но он сам сделал из них собак, и они теперь показывали ему клыки. Он не сводил с них глаз. Ему было ясно: стоит только отвернуться, как они кинутся на него. — Ребята, я догадался, — сказал он. — Никогда еще не было счастья пиратскому судну, когда на борту его находилась женщина. Кто-то вспомнил, что вроде бы Флинт когда-то говорил то же самое. — Швырните девчонку за борт, — скомандовал Крюк. — Теперь уж тебя никому не спасти, голубка, — прошипел Муллинз. — Нет, есть кому, — ответила фигура, завернутая в плащ.