Он смотрит на кассу, где вокруг аппарата выстроились бесконечные ряды сигаретных упаковок. – Если это не сорт наживки и не марка сигарет, то, похоже, тебе не повезло. А где Харпер? – Она дозвонилась. Я замечаю, что она подвела машину к насосу, но наружу еще не вышла. – Не знаю, правда, какой от этого толк. Он пожимает плечами: – Харпер любит планировать. Ей важно играть по правилам. – А для таких ситуаций тоже есть правила? – Я смеюсь. – По мнению Харпер, очевидно, есть. – Он невесело улыбается. – Ладно, пойду проверю, как она там. Надо заправиться и поскорее выбираться из этой дыры. – Хороший план. Брекен выходит наружу и идет к машине, открывает дверь со стороны водителя и помогает Харпер выбраться. Его пальцы замирают у нее на запястье, и мне становится неловко, будто я подглядываю. Может, мне мерещится. Он с ней флиртует? Я в прошлом встречалась с парой ребят, но это были очень неловкие отношения, и мы начинали как друзья. Я ничего не знаю обо всех этих долгих взглядах и многозначительных прикосновениях. Может, флиртует – а может, просто дружелюбный. Но одно я знаю точно: в присутствии Харпер Брекен двигается медленнее и говорит мягче. А она только что заправила прядь за ухо и обернулась по сторонам, словно убедилась, что их не подслушают. – Думаешь, между ними что-то есть? Я подскакиваю. И как я не расслышала стука костылей? Я пожимаю плечами, неуверенно улыбаясь. – Ну, не знаю. Они ведь только познакомились. – Разве? Я открываю рот, чтобы ответить, но снова его захлопываю. Мы с Джошем обмениваемся взглядом, который проникает мне в самую душу. Он тоже заметил эту безмолвную связь между ними. Я не знаю, как ее назвать, но от нее пахнет тайной. И они не хотят, чтобы мы ее узнали. Восемь Я со смехом трясу головой, не давая укорениться паранойе. – Может, мы слишком спешим с выводами. Вряд ли они нашли свою судьбу в очереди на аренду машины. – Есть люди, которые влюбляются с первого взгляда. – Джош пожимает плечами. Я закатываю глаза: – В какую только чушь люди не верят! Он отвечает мне легкой улыбкой: – И в этом вся прелесть человечества, не так ли? – Не знаю, – признаю я. Я пытаюсь улыбнуться, но мое лицо сопротивляется. Я никак не могу понять Джоша. В его словах то и дело проглядывает чувство собственного интеллектуального превосходства. Даже когда он наблюдает за Харпер и Брекеном, мне кажется, что одновременно он делает мысленные заметки о том, что бы сделал на их месте иначе. Лучше. Харпер направляется к магазину, и мы с Джошем выходим из странного забытья. Я прокашливаюсь. – Мне надо в туалет. Как думаешь, надо скинуться на бензин? – Харпер сказала, что сама заплатит. Да и сложно это: у меня с собой только карточка. Я чувствую себя немного спокойнее. Я, если честно, переживала об этом. У меня на счету осталось девятнадцать долларов, и, если не воспользоваться маминой картой на чрезвычайные случаи (и, видит бог, случай сейчас как раз подходящий!), я мало за что могу заплатить. Однако если я пущу в ход эту карту, мама сразу узнает, где я. Представляю, какая паника обрушится на наш квартал, если мама поймет, что я где-то в районе I-80, где за сегодня произошло несколько рекордно огромных аварий. Я достаю кошелек и вижу, что у меня осталось немного налички. Шестнадцать баксов погоды не сделают, но это лучше, чем ничего. Я бы попросила денег у папы, но я ведь думала, что быстро доберусь домой. Я со вздохом смотрю на часы. Если бы не метель, я бы уже приземлилась, добралась до дома и сидела бы у стола с огромной миской лапши с ветчиной. Хотя что это я: в этом году нам не видать никакой лапши. Раньше ее всегда готовил Дэниел. Ну и наплевать. Даже развод можно пережить. В мире есть вещи пострашнее расставаний. Все было бы хорошо, если бы я просто смогла попасть домой. Мы бы по крайней мере посмотрели парад на День благодарения. Мама каждый год его записывает. Конечно, странно смотреть его на Рождество, но День благодарения я почти всегда провожу у папы, и мама оставляет мне запись, чтобы посмотреть вместе. Мы добираемся до парада, когда устаем от приторных рождественских фильмов. Может, мы бы запланировали еще что-нибудь из наших традиций. Поход в боулинг. Развешивание гирлянд и горячее какао. Ночь, когда мы печем печенье и играем в настольные игры. Мы так много всего этого делали с Фиби! Теперь все по-другому. Не знаю, что мы будем делать, когда я доберусь до дома. Пока что понятно лишь одно: эта отвратительная бензоколонка у черта на куличках заставляет меня скучать по дому еще сильнее. Кайла протискивается по соседнему ряду, не поднимая на меня глаз. Она направляется наружу, но Харпер останавливает ее в дверях. Со своего места мне видно ее воспаленные глаза и колтун в волосах. – Хочется верить, что она не больна, – говорю я Джошу. – Она тряслась и потела почти всю дорогу досюда. – Может, просто пытается выспаться. По-моему, все с ней в порядке. Просто устала немного. – Немного?! – Я смеюсь. Джош слегка улыбается и смотрит на меня взглядом, который бы мне даже понравился, не будь я уставшей и взволнованной и не бушуй вокруг нас снежная буря. Если бы он вел себя хоть чуточку вежливее, я бы точно в него влюбилась. – О чем задумалась? – спрашивает он, будто в точности знает о чем. Вернулись высокомерные нотки. Теперь вероятность влюбиться кажется мне гораздо ниже. – Да так, ни о чем. – Я быстро мотаю головой. – Извини. – Не хочешь поделиться? Он все еще улыбается. – Нет, спасибо. Я поворачиваюсь к Харпер. Та стоит, придерживая дверь плечом и, судя по всему, изо всех сил стараясь не выпустить Кайлу наружу. Сама Кайла вяло кивает и пытается проскользнуть мимо нее, но Харпер тараторит не останавливаясь. Может, она и за Кайлу чувствует ответственность? Или просто проверяет, как у той дела? Если так, то мне остается лишь молиться, чтобы мы узнали, заразна ли ее болезнь. Мне совершенно не улыбается еще и заболеть вдобавок ко всему. Наконец Кайла стряхивает руку Харпер с плеча и направляется наружу, доставая из сумочки сигарету и закуривая рядом с морозильником, что в нынешнюю погоду кажется довольно ироничным. Дверь снова распахивается, и я вздрагиваю. Это выходит Джош. Я даже не заметила, как он отошел от меня. Господи, надеюсь, ему не придет в голову, что он мне нравится. Я наблюдаю, как он вразвалку ковыляет к машине. Брекен в это время заполняет бак. Они обмениваются рукопожатием и непринужденно болтают, словно у них на макушках не растут сугробы и ветер не полощет их штанины, как знамена на флагштоке. Погода по-прежнему ужасная. По какой бы дороге мы ни поехали, ехать придется медленно. И, раз уж мы заговорили об ожидании, мне давно пора перестать стоять как истукан и пойти в туалет. Когда я захожу, то вижу внутри Харпер, которая яростно что-то печатает. Она даже не поднимает на меня глаз. Просто стоит в углу, уставившись в телефон и стуча по экрану со скоростью света. Я задерживаюсь в дверях. Может, сказать ей что-нибудь? Спросить? Она на секунду поднимает взгляд. Лицо у нее совсем измученное. Но потом она снова смотрит на экран, и я думаю: наверно, ей не захочется говорить со мной обо всем этом. Если бы Харпер захотела излить душу, то так бы и поступила. В самолете я за ней стеснительности не заметила. Она уходит, пока я сижу в кабинке. Дверь захлопывается с тихим скрежетом. Я выхожу и мою руки. Потом я вижу ее у кассы: она роется в сумочке, а потом резко направляется обратно в туалет, словно забыла что-то. Может, ключи? Я хватаю пять бутылок воды и пять пачек чипсов с ближайшей полки. Парень на кассе – примерно моего возраста, никак не старше – держит большую упаковку сигарет. Я опускаю взгляд на имя, вышитое у него на футболке. Кори. Кори поворачивается и говорит что-то пожилому мужчине за спиной. Его собеседник не одет в униформу. Он похож на самого Кори, только побитого жизнью и возмужалого. Видимо, они родственники. Может, это хозяин магазина? Он сидит, сгорбившись, на раскладном стуле, и смотрит в экран маленького телевизора на полке под прилавком. – Пап, – говорит Кори. – Папа! Тот, не поднимая глаз, протягивает руку и забирает у Кори сигареты, а затем ставит упаковку на полку за спиной. Все это время он не отрывается от экрана. Я ставлю свои покупки и сглатываю внезапную неловкость. – Привет. Кори не отвечает на мое приветствие. Глядя на меня пустым взглядом, он пробивает товары, время от времени останавливаясь, чтобы почесать редкую длинную щетину на подбородке. Ногти у него грязные и обкусанные, и мне противно смотреть ему на руки. Постукивая пальцем по неровной столешнице, я жду, когда он объявит полную стоимость. – Магазин закрывается через двадцать минут. Это мужик постарше. Папа. Кори называет сумму, и я протягиваю ему купюру в десять долларов. Я не хочу смотреть на Кори, но глядеть на его отца ничуть не лучше. Он жует какую-то черную жижу, и рядом с ним стоит кружка, в которую я предпочту не заглядывать. – Пусть твои друзья поторопятся, – говорит он, неопределенно кивая. – Мои друзья? – Вот эта, – говорит он, кидая взгляд на Кайлу. Пока я стояла у кассы, она зашла обратно и теперь слонялась между полок с потерянным видом. – И еще та, которая не может найти кошелек. Я разворачиваюсь и вижу, как Харпер с паникой на лице вылетает из туалета и направляется к двери. Кори наблюдает со мной из-за прилавка, прикрыв глаза тяжелыми веками и покусывая обветренную губу. Я через силу улыбаюсь. От этих двоих мне становится не по себе. Хотя, может, дело во мне. Я успела за сегодня нанервничаться. – Давайте я заплачу, – предлагаю я. Теперь меня больше пугают последствия того, что мы не заплатим, чем последующие объяснения маме. Если честно, я буду даже рада, если она узнает, где я сейчас.