Он смотрит на меня отсутствующим взглядом, сжимая пальцами подлокотники кресла. — Возможно, я просто сексуально зависима, — диагностирую я, закидывая ногу на ногу, при этом он получает короткий вид под мою юбку. — Проклятье, — рычит он, бросает свой блокнот в сторону, встает и обходит стол. Он опирается коленом на кушетку возле меня, хватает за волосы и говорит прямо в мои губы: — Посмотрим, смогу ли я его выбить из тебя, Эмилия Салливан. 23. Ты стоишь передо мной, Мейсон Эмилия Я еду с Сетом и Венерой в Чикаго. Мы едем на его джипе, потому что там больше места для Венеры, чем в моей машине. Я нервничаю, мои пальцы дрожат. Давно уже так не чувствовала себя. Только Мейсон может вызвать во мне эту неуверенность. Прошло полторы недели, как я трахалась с доктором Дэниелсом. Сет, конечно же, ничего об этом не знает. Он мне нравится, мне с ним хорошо, поэтому настраиваю себя на том, что это было в последний раз с доктором Дэниелсом. В следующий раз я не буду этого делать, даже несмотря на то, какой сексуальный он сидит передо мной и как сильно я думаю, что нуждаюсь в сексе. И неважно, как сильно я захочу свести с ума Мейсона в моей голове. Во время секса с доктором Дэниелсом он постоянно на меня орал. Это было немножко горячо. И я почти почувствовала его руку на моей шее, когда я взяла руку доктора и положила на мое горло, сжав его. Он единственный, кому я позволяю подобное. Иногда мне нужно побыть беззащитной. — Детка, почему ты так нервничаешь? — спрашивает Сет, и я бросаю на него быстрый взгляд. Он недавно подстриг свои темные волосы. Теперь они недостаточно длинные, чтобы я могла зарыться в них пальцами. Его голубые глаза сосредоточенно смотрят вперед, и он небрит. Мне нравится. И мне нравится думать, как Мейсон. Только теперь я понимаю, какая веселая, должно быть, была его жизнь, с этим мне-все-равно-пошли-все-нахрен-или-я-пошлю-вас-отношением. Вспоминая, какая неуверенная и неловкая я была, как мало мне удавалось говорить ему, что мне нравится, а что — нет. Можно было просто затащить его обратно ко мне в постель и дать понять, что если он меня изменит — останется без яиц. В том, что никогда не раскрывала рта, я виновата сама. Но это нормально. Это прошлое. В то время я думала, что поступаю правильно. Доктор Дэниелс всегда говорит, когда толкается в меня, чтобы я жила здесь и сейчас. — Ах, я не знаю, — говорю я, вздыхая и пожав плечами. — Все сложно. — Причем это не самое правильное слово. Все это дерьмовая идея. Совершенно идиотская. Вот как это выглядит. Утверждать, что Китон и Оливия — мои родители, — это одно. Гораздо хуже паника, которая обычно перекрывает мне воздух, Мейсон может приехать и все испортить. К сожалению, я не могу объяснить это Сету. Я просто зашла слишком далеко. — Мне нравятся сложности, — говорит он. — Поэтому я и запал на тебя. Ну, так в чем дело? — Там живет мой бывший, — быстро говорю я. — В смысле, в городе. И я боюсь с ним пересечься. Он смотрит на меня так, будто я ненормальная. — Эмилия, не думаю, что это произойдет. Это большой город. — Это пригород, — отвечаю я и снова пожимаю плечами. — Там живет не так много народу. Это как деревня! — В данный момент ты слишком много думаешь о своем бывшем, детка, тебе так не кажется? Упссс! Беру его руку и переплетаю его татуированные пальцы с моими. — Не знаю, почему так. Но я больше ничего к нему не чувствую. Просто он причинил мне боль, и с тех пор мы не виделись. — Ты никогда не рассказывала, что он сделал. — Сет открывает окно и прикуривает сигарету. — Он мне изменил. Классика. И я его на этом застукала. Вот и все. — Это далеко не все, но больше ничего не говорю. Вещи, которые я так глубоко похоронила в своем сердце, никого не касаются. Абсолютно никого. — Ох, детка, — он сочувствующе улыбается. — Тебе может изменить только настоящий идиот. Серьезно. — Не думаю, что он сказал бы также, если бы знал меня тогда. Тогда я была жертвой. И практически умоляла вести себя со мной по-свински. Но говорю ему: — Спасибо. — Не могу дождаться увидеть, где ты выросла. Твоя мама должна быть горячей штучкой. Я натянуто улыбаюсь. — Тебе понравится моя семья, — напряженно отвечаю я, а Мейсон в моей голове говорит, подняв брови: «Черт, Эмилия, ты обречена». *** Мое сердце перестало биться, мне нужен кардиостимулятор, когда мы останавливаемся перед домом. Воспоминания нахлынули на меня, как лавина. Меня не было здесь целую вечность. Слишком долго я толкала это перед собой, и, когда Сет выключил двигатель, я не пошевелилась. Я просто смотрю на крыльцо и пустые голливудские качели. Сколько часов, сколько дней я провела здесь? Одна или с Мейсоном. Плакучая ива по-прежнему низко изгибается в саду. Я помню, сколько раз я просто сидела под ней и наблюдала за ним через окно подвала. Тогда, до того, как все началось между нами. После первого раза на кладбище. Иногда он просто лежал там, под кайфом. Я всегда воображала, что он, возможно, думал и обо мне. Глубоко вздыхаю. — Пошли? — спрашивает Сет. Венера нетерпеливо топчется в багажнике. Она поняла, что мы уже приехали и хочет выпрыгнуть наружу. — Да, конечно, — говорю я и откашливаюсь, потому что мой голос звучит слишком тихо. Не в стиле моего нового «я». — Все в порядке? — спрашивает Сет. Еще раз глубоко вздыхаю и поднимаю голову. Господи, невероятно, как может место повлиять на человека. — Да, пойдем! Мы выходим, я беру Венеру, а Сет вытаскивает наши сумки. Я ограничила предложение Китона одними выходными, потому что не смогу так долго жить в страхе, что Мейсон может появиться. Китон, правда, сказал, что он позаботился и этого не произойдет, но Мейсон, вероятно, все еще абсолютно непредсказуем, как тикающая бомба замедленного действия. Моя белая овчарка обнюхивает сад, как сумасшедшая, потому что учуяла Мисси. Одна абсолютная противоположность другой. Венера ко всем настроена дружелюбно, чего не скажешь о Мисси. Дверь открывается еще до того, как мы поднялись по ступенькам веранды, и Оливия Раш с визгом выбегает ко мне. Последний раз я видела ее год назад, когда она навещала Райли. Каждый раз когда они с Китоном приезжают в Нью-Йорк, либо они, либо Райли говорят мне об этом. Потом мы все встречаемся и занимаемся семейными делами. Всегда без Мейсона. И всегда я разочарована. И каждый раз ненавижу себя за это. Оливия обнимает меня. Она пахнет, как всегда. Иногда я думаю, что она вампир, потому что она просто не стареет. Конечно, у нее несколько морщин на лице, но вы не увидите ни единой поры на ее коже, ни седых волос, к тому же у нее потрясающая фигура. Будь я Китоном, я бы не смогла от нее оторваться. Она бы умерла. «Затрахана до смерти» стояло бы на надгробии. Она немножко выше меня, а ее прямые золотистые волосы едва достают до плеч. Она немного отклоняется и удивленно мотает головой. — И как можно становиться все красивее с каждым годом? — нежно спрашивает она и целует меня в щеку. Я тоже ее целую и смущенно улыбаюсь, делая шаг в сторону. — Спасибо, мам. Это мой парень Сет. — Когда я называю ее мамой, ее глаза начинают сверкать, и у меня такое ощущение, что она сейчас расплачется. Тепло улыбаюсь ей. Она поворачивается к Сету. — Ух-ты, теперь я понимаю, в кого ты такая красивая, — говорит он. «Подлиза, — говорит Мейсон в моей голове. — И он не должен так говорить о моей матери, Эмилия». Потихоньку начинаю привыкать к этому говнюку в моей голове. Это даже начинает мне нравиться. Нехорошо. Возможно, мне стоит созвониться с доктором Дэниелсом. — Ах, какой сердцеед! — смеется Оливия и выглядит польщенной. А потом на Сета падает тень, когда Китон Раш выходит из дома на веранду. Оглядывает нашу компанию, вздыхает из-за Венеры и спускается вниз. — Эмилия, — говорит он, и я улыбаюсь. — Привет, пап! — сияя, говорю я. По его глазам видно, что он находит это смешным. Я же наоборот: считаю, что все немного странно. А потом он просто меня обнимает, так крепко, что я едва сдерживаю слезы от эмоций, потому что Китон Раш подобного никогда не делает. Потом он лениво поворачивается к Сету. — А ты, значит, Сэм? — спрашивает он, и я стреляю в него глазами. — Сет, — поправляю я. — Пап, я же говорила. Игра ему нравится, либо он действительно за меня переживает, потому что Китон пристально смотрит на моего парня. На самом деле, он должен переживатьза Сета, — покраснев, думаю я, вспоминая, как доктор Дэниелс крепко держал меня за волосы. Или как я держалась за его колени… — Вы наверняка проголодались! — восклицает Оливия, и я вздрагиваю. — О, да! — говорю я, прогоняя воспоминания. — Сильно проголодались! *** Мы сидим за обеденным столом, и, надо сказать, все замечательно. Картошка хорошо пропеклась и очень вкусная. Не могу поверить, что снова сижу за этим столом. Снова летом и снова с другим мужчиной. Снова на мне платье, на этот раз черное, с тонкими бретелями и V-образным вырезом, приталенное и длиной до колен. Я знаю, что ему нравятся мои ноги, и какая-то часть во мне верит, что он придет. Да, я понимаю, как это глупо. Мои волосы выпрямленны и распущены. Они уже не такие длинные, как раньше, только до плеч. И я накрасилась, только немного, но губы покрыты летним красным оттенком помады. Китон сидит напротив Сета, я напротив Оливии. По Китону видно, что Сет ему не нравится. Наверняка, потому что Сет надел футболку и теперь видны его татуировки. Китон не любит татуировки. Они напоминают ему о Мейсоне. До сих пор мы только и говорили о нашей учебе, о Венере, которая рыщет повсюду и ищет Мисси. Еще о том, что Китон купил новый дом, который он хочет сдавать в аренду. Его только нужно отремонтировать. Сет как раз рассказывает о своих родителях и о том, какие они простые, когда я слышу ревущий двигатель автомобиля, который я слишком хорошо знаю. Низкие басы агрессивного рока гремят по всему району. Мейсон просто обожает представление. А я понимаю, что мне конец. Волосы на моей шее встают дыбом, Оливия испуганно смотрит на Китона. Китон, напротив, раздраженно откидывает голову назад и выглядит так, будто мучается от боли, и я бы засмеялась, если бы не чертов ком в горле. Атмосфера в комнате меняется, становится напряженнее, потрескивает. В моем желудке все бунтует, и мне приходится сдерживаться, чтобы не прижать руку к груди, в надежде хоть как-то успокоить этот дикий стук моего сердца. Я чувствую, как дыхание учащается, а лицо начинает гореть. Когда мотор выключается, Китон резко поднимается, отодвинув стул назад. Ни слова не говоря, выходит на улицу, громко хлопнув дверью.