*** Сегодня ночью я лежу рядом с ним, широко раскрыв глаза и едва осмеливаясь дышать. Вау, Доктор Дэниелс был прав. Я всегда выбираю одних и тех же мужчин. До сих пор. Я думала, что уже взяла все под контроль, покончила с этим, но Сет, похоже, действительно не в настроении разбираться с этим дерьмом. Я бы с удовольствием поговорила с тобой, просто поговорила, но я слишком боюсь выходить из комнаты. Неоново-красные цифры моих часов показывают 2:00, когда дверь в мою комнату тихо открывается. О, Боже! Быстрый взгляд в сторону подтверждает, что Сет все еще тихо дышит. Он крепко обнимает меня, Мейсон, и притягивает к своему животу, когда ты входишь в комнату. Я не могу вырваться, Мейсон, — сообщаю я взглядом, взглянув на него и покачав головой. Ты поднимаешь одну бровь и киваешь в сторону двери. Я снова качаю головой. Ты поджимаешь губы и раздуваешь ноздри. Я знаю, что должна повиноваться, иначе ты можешь лишить его сознания во сне или что-то в этом роде. Поэтому я поворачиваюсь к Сету и дышу ему прямо в лицо, потому что точно знаю, что ему это не нравится. Как я и ожидала, через несколько секунд он переворачивается на другой бок, тихонько ворча и сжимая в руках подушку. Я быстро встаю. Ты одобрительно смотришь на меня, когда я выталкиваю тебя из комнаты и осторожно закрываю за нами дверь. — Черт, Мейсон, чего ты хочешь? — шепчу я. — Что с тобой, Эмилия? Я ждал тебя. Уже два часа. — Что-то не припомню, чтобы я обещала навещать тебя в твоем подвале каждую ночь, не так ли? — шепчу я, оттаскивая тебя от двери в сторону лестницы. — Почему ты так испугана, Эмилия? — Ты вопросительно смотришь на меня и хватаешь меня за руку, чтобы я не могла от тебя убежать. — Просто оставь меня в покое! — Я пытаюсь вырваться, но ты хватаешь меня за подбородок. — В чем дело? — Если он нас увидит… пожалуйста, отпусти меня. Я хочу вернуться в постель, к нему! — И что будет, если он увидит нас вместе? — Он уничтожит нас обоих. Так что просто отпусти меня. — Что? — Ты смотришь на меня ошарашено. — Он сказал, что узнает. А теперь, пожалуйста, отпусти меня, Мейсон! — Этот ублюдок угрожал тебе? — Я вздыхаю и провожу свободной рукой по лбу, а затем по волосам. — Не напрямую, — тихо говорю я и вздрагиваю, когда твоя хватка усиливается. — Отпусти меня, Мейсон, — требую я более решительно. — Ты делаешь мне больно! — Ты тут же убираешь руки, как будто обжегся. Удивительно, но в прежние времена ты бы никогда так не поступил. — Я хочу, чтобы ты бросила этого ублюдка. Он опасен! Я вижу это в его глазах. — Я вижу то же самое в твоих глазах. Это действительно так? Нужно быть сумасшедшим, чтобы распознать другого сумасшедшего? — Я люблю тебя, а он нет. Он просто считает тебя своей собственностью. — У меня вырывается резкий смех, и я пытаюсь подавить эмоции, которые вызывают твои слова. До сих пор ты говорил мне об этом дважды, всегда в экстремальных ситуациях. Но сегодня это прозвучало из твоих уст так естественно, как будто это самая обычная вещь на свете, и от этого мое сердце увеличилось примерно вдвое. — Ты тоже сказала, что любишь меня, Эмилия. Черт, думаю я. — Может быть, я хочу, чтобы мной были одержимы, а не просто влюблены в меня? — Может быть, я тоже хочу быть одержимой кем-то, а не любить. Любовь — это сложно и всегда сопровождается болью. — Я сказала это только для того, чтобы отвлечь тебя, заставить остановиться. Ты был как атакующая собака, и мне нужно было тебя отвлечь. — Ты не веришь в это, Эмилия. — Ты кладешь руки мне на щеки и прижимаешь меня к холодной стене. — Ты любишь меня, а я люблю тебя. Это правда, что бы я ни сделал с тобой или наоборот — я не позволю никому, кроме меня, обладать тобой. — Я бы с удовольствием уступила тебе, Мейсон, но не могу. Я всегда вижу одни и те же образы, когда смотрю в твои глаза, и каждый раз, когда мы вместе, ты тянешь меня вниз, во тьму. Я не хочу сдаваться, Мейсон. Ты пробуждаешь во мне черты, которые мне не нужны, от которых я упорно пытаюсь избавиться. Так что, если ты любишь меня хотя бы наполовину так сильно, как утверждаешь, отпусти меня, пока ты не сломал меня окончательно. — Ты прислоняешь свой лоб к моему, и мы закрываем глаза. — Я не могу, Эмилия. Я пытался, пытался довольно долго. Но ты — первое, о чем я думаю каждое утро, и ты — причина, по которой я не могу нормально спать по ночам. Я просто не могу тебя отпустить, я слишком эгоистичен, ты мне нужна. — Твои руки переходят с моих щек на шею, где большие пальцы поднимают мой подбородок так, что я смотрю на тебя. — Я считаю тебя своей, и это никогда не изменится. И я сражаюсь за то, что принадлежит мне, Эмилия. — Ты целуешь меня коротко, слишком коротко. — Если он снова будет угрожать тебе, ты немедленно позвонишь мне, поняла? — требуешь ты. Все, что я могу сделать, это кивнуть, так как я не в состоянии дышать или что-либо еще. Резко повернувшись, ты уходишь. Трудно не следовать за тобой. Я знаю, что ты ждешь меня; наверное, ты будешь ждать до конца ночи. Но я не приду. 29. За что я люблю тебя, Эмилия Мейсон Ты разрушила мой мир, Эмилия, потому что не пришла ко мне в подвал прошлой ночью. До шести утра я лежал и думал о том, как близко ты была. Я должен был просто ворваться в ту комнату и забрать тебя, но, возможно, мне стоит начать уважать твою волю. Что касается тебя, Эмилия, есть только одно правило: никто не угрожает моей девочке. Даже когда ты не со мной, я хочу знать, что с тобой все в порядке. А этот сумасшедший наверху такой же непредсказуемый, как и я, и, поскольку он не любит тебя, я ему не доверяю. Я готов на все, чтобы вернуться в прошлое и стереть все те моменты, когда я причинял тебе боль, но он причинит тебе еще больше боли, чем я, и он не собирается извиняться, не собирается чувствовать угрызения совести и не собирается сдерживаться, потому что он психопат. Мне это не нравится. С первого взгляда даже не замечаешь насколько хорошо он скрывает свою жестокость, и это нравится мне еще меньше. Такие самые опасные, Эмилия. Но я видел, как мой отец смотрит на него, и знаю, что он это понял. У отца нюх на такие вещи, ему достаточно перекинуться с кем-то парой слов, и он уже знает. Я до сих пор время от времени читаю старый папин дневник. Он просил меня отдать его, но я не отдал, и он больше никогда его не просил. Эмилия, ты знаешь, что моя мама — единственная, кто может контролировать монстра внутри него? Монстра, которого он передал мне. Ты знаешь, что мой отец убил бы мою маму, если бы она не была его? Она либо с ним, либо ни с кем. Знаешь, почему он был таким тихим все эти годы? Потому что моя мама боролась с ним каждый день, пока не приручила этого монстра. Эмилия, он запер ее в подвале — и я немного ненавижу его за это. Но она все равно не ушла от него. Он сломал ее, потом склеил из обломков — и все равно она осталась с ним. У нее было столько возможностей уйти, но она так и не воспользовалась ни одной из них. Ты знаешь, что мой отец все время, пока она не была с ним, занимался расследованиями и шпионил за ней? И все же она вернулась к нему, когда узнала, добровольно! Он любит ее так сильно, что ударил меня, своего собственного сына, по лицу за то, что я случайно причинил ей боль. Она для него священна, и он никогда не переставал любить ее, что бы она ни делала. Думаю, именно так я отношусь к тебе. Я думаю, это и есть настоящая любовь. И я думаю, что все испортил. Я не смог поступить так, как мой отец, потому что не могу контролировать себя так, как он. В конце концов, я намного моложе и злее. Как будто его монстр внутри меня в два раза сильнее. И поэтому, сколько бы он меня ни бил, он никогда не отпускает меня. Неважно, сколько дерьма я натворил. Он знает, что я чувствую. Он знает, на что я готов пойти ради тех, кого люблю. И именно этого он боится. И я тоже. Я встаю, не сомкнув глаз даже на минуту. Уже 9:30 утра, и я слышу шаги за окном. Я забыл, на что это похоже. Раньше для меня это было нормально. Я засыпал под шаги отца, когда он уходил на работу, и просыпался под шаги матери, когда она возвращалась домой после обеда. И всю ночь я ждал твоих шагов, малыш. Слышу голоса за дверью и хлопанье входной двери. — Звони мне и навещай почаще, Эмилия, — говорит мама. Просто услышав твое имя, я испытываю потрясение. Я заставляю себя оставаться здесь, потому что не знаю, выдержу ли я, если увижу, что ты уезжаешь с другим мужчиной. Я могу сломаться, как это случилось с Райли. Я чувствую напряжение отца на всем расстоянии между нами. Он ждет моего появления. Но я прикуриваю косяк, сажусь у окна, так, чтобы меня не было видно в тени, и жду. — Если что-то случится, звони мне, что угодно, в любое время, и звони только мне, никому больше, — говорит папа. Он немного любит тебя, Эмилия, и мне это нравится. Нелегко проникнуть в его сердце, но если ты это сделал, то остаешься в нем навсегда. — Буду, — отвечаешь ты моему отцу. Твой голос такой чертовски расстроенный, и я ненавижу это. Это неправильно, что ты уезжаешь. Твое место здесь — со мной и моей семьей, и я невольно дергаюсь. Блядь! Я уже выхожу. Я слышу, как хлопает дверца машины, Эмилия, и понимаю, что опять опоздал, потому что, когда поднимаюсь наверх, ты уже уехала. — Черт! — шиплю я и запускаю пальцы в волосы, наблюдая, как белый джип становится все меньше и меньше. Твой запах все еще витает в воздухе. Черт!