— Он спросил о моих друзьях. У меня есть только один друг, и это ты. И я рассказала ему о тебе и Райли. И что у нас с ним есть отношения, которые… я не знаю. — Она пожимает плечами. — В общем, он просто ушел! У меня даже нет его номера или способа связаться с ним. Возможно, потому что я сказала ему, что не собираюсь с ним спать. И еще его глаза. Знаешь, я так и не смогла определить, какие они — карие, зеленые или голубые! — У меня свело живот, и мне стало плохо. Кажется, я ослышалась, Мейсон, хотя, если подумать, ты не единственный симпатичный мужчина с татуировками и завораживающими глазами. О, Боже. — Какого цвета были его волосы? — небрежно спрашиваю я. — Черные, как ночь. — А татуировки на его руках, ты их хорошо рассмотрела? — Я видела эти татуировки в документальном фильме о Гавайях, который я смотрела некоторое время назад. Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, не в силах поверить, что это ты, Мейсон. Что ты можешь здесь делать? — Они называются маори, — говорю я шепотом и продолжаю дыхательное упражнение. — Ты в порядке? — с тревогой спрашивает Бриджит. Я поспешно киваю. — Немного тошнит, вот и все. Продолжай. — Я заметила что-то между его большим и указательным пальцами, хотя и не спросила его об этом. Это выглядело личным. — Я уже знаю, что она скажет дальше, Мейсон, и не представляю, как мне с этим справиться. — Маленький крестик, под ним дата 02–14. Я не смогла разобрать год. Думаю, это дата чьей-то смерти. Черт! Я закрываю глаза, когда все вокруг начинает кружиться. Я пытаюсь продолжать делать дыхательные упражнения, чтобы подавить тошноту, но это нелегко. Кажется, что в любой момент я могу потерять сознание. Я снова открываю глаза и смотрю прямо на чашку. Как давно ты прикасался губами к этой чашке, Мейсон? Татуировки и выразительный взгляд не могут быть совпадением. Особенно если учесть, что Джон — второе имя твоего отца. — Бриджит, думаю, мне пора идти. Я позвоню тебе позже, — бормочу я. Она качает головой. — Боже мой, почему сегодня все разбегаются, как будто их ужалил скорпион? — Извини, милая, мне просто плохо. Кажется, я съела слишком много сладкого. — А ты так же реагировал, когда узнал, что я приеду, Мейсон? Она вздыхает и закатывает глаза. — Хорошо, не забудь мой запасной телефон. — Она достает его из кармана и протягивает мне. Поскольку дисплей моего телефона разбит, она одалживает мне свой старый. Я кладу его в карман, благодарю и убегаю. Как только я оказываюсь на улице, в смоге, я опираюсь одной рукой о стену рядом со мной и глубоко дышу. Я не могу поверить в то, что услышала. Что ты здесь делаешь, Мейсон? Если Сет узнает, будут проблемы. Так где же ты, Мейсон? Вчера ты тоже был здесь? Когда мы… ну, ты знаешь? Прежде чем я успеваю подумать об этом, я нахожу твой номер в своем телефоне. Я сохранила тебя под именем Мисси на случай, если Сет будет рыться в моей записной книжке, и я ежедневно удаляю наши чаты. Все чаты. Ты сразу же берешь трубку. Я отхожу от Старбакса на ближайшее солнечное место между бетонными многоэтажками и сажусь. — Как дела, детка? — спрашиваешь ты. Твой голос до сих пор заставляет мое сердце трепетать, Мейсон. С годами он стал ниже и грубее от курения, а при воспоминании о твоих вчерашних стонах у меня по коже бегут мурашки. — Ты здесь, в Нью-Йорке, Мейсон Раш? — сразу же шиплю я. Несколько прохожих бросают на меня растерянные взгляды. Однако я коренной житель Нью-Йорка и умею защищаться, поэтому шиплю на них: — Что? — посылая их подальше. — С чего ты это взяла, Эмилия? — отвечаешь ты. На заднем плане я слышу интенсивное движение. Да, в Чикаго такое тоже бывает, однако какова вероятность того, что я слышу сирены по телефону и в непосредственной близости от себя. — Я только что разговаривала с Бриджит, Мейсон. Ну, с той маленькой блондинкой, чью голову ты только что превратил в кашу, Джон? — Эмилия, — говоришь ты, вздыхая, — Я думаю, что ты бредишь, детка. Но если ты так сильно хочешь, чтобы я был рядом, это можно устроить. — Могу поспорить, что можно, — рычу я. — Ты приставал к Бриджит, Мейсон? Ты пытался отомстить мне, заманив ее в свою постель, как ты сделал это с Клэр? И все это потому, что я с Сетом? Ты вздыхаешь, сдаваясь, и при этом сохраняешь спокойствие. Я не понимаю. Если учесть, что я на тебя набрасываюсь, ты должен быть в ярости хотя бы потому, что я упомянула Сета, или по обеим причинам. — Встретимся в «Цветущей вишне» через час и поговорим. Не думаю, что я правильно тебя услышала. — Ты издеваешься? Ты хочешь, чтобы я пришла куда? — О, просто смирись с этим, Эмми! Просто будь там. Это мотель через дорогу от тебя. Я в номере 701, — и повесил трубку. *** Я соврала Сету, что проведу утро с Бриджит, потому что она такая расстроенная, и вот я уже стою перед номером 701. Я чувствую биение моего пульса на шее, а мои руки вспотели. Я не знаю, убегать мне или кричать. Почему тебе достаточно щелкнуть пальцами, чтобы я сделала то, что ты хочешь? Я считала, что избавилась от твоего влияния за столько лет. Мейсон, не прошло и недели, как я была у твоих родителей, а вся моя жизнь уже перевернулась с ног на голову. Именно этого я и боялась. Я боюсь постучать. Я поднимаю руку, но снова и снова опускаю ее. Я не знаю, что ждет меня по ту сторону двери и что буду делать, потому что не доверяю себе. Но знаю одно: как только я ступлю в эту комнату, моя жизнь бесповоротно изменится. Я пытаюсь постучать еще несколько раз, но мне все еще не хватает смелости. Я знаю, что ты ждешь меня, Мейсон, и что от тебя будет невероятно вкусно пахнуть. Я также знаю, что меня захлестнут старые эмоции, которые будут сотрясать мой мир до тех пор, пока меня снова не затянет в твою темноту. Когда я в седьмой раз поднимаю руку, ты облегчаешь мне задачу, распахивая дверь. Проходит, кажется, две минуты, пока мы просто смотрим друг на друга. Твои невозможные глаза так выразительно пронзают мои, что у меня сразу же выбивает почву из-под ног. Твои волосы падают на лоб, и ты без рубашки. На мгновение ты замираешь, опершись рукой о дверной косяк, а другой придерживая открытую дверь. Лениво оглядываешь мое тело, пока твои глаза не встречаются с моими. Ты здесь. Я не могу поверить, что ты действительно здесь. Прежде чем я успеваю что-то сказать, ты хватаешь меня за руку, как делал это раньше, и затаскиваешь в маленькую комнату, жалюзи которой ты опустил так, что сквозь щели пробивается лишь несколько лучей света. В комнате пахнет тобой и травкой, и в животе у меня порхает тысяча бабочек. У меня перехватывает дыхание, Мейсон. Ты заставляешь меня кайфовать, даже не вдыхая травку. Ты переполняешь меня. Вот оно. Всепоглощающая, настоящая любовь, которую я никогда не найду снова, потому что никто не может быть тобой, и потому что я заперла свое сердце в твоем подвале тогда. Ты захлопываешь дверь и прижимаешь меня к ней. Ты кладешь одну руку рядом с моей головой, а другой приподнимаешь мой подбородок. Я прижимаю ладони к дереву и прислоняю голову назад к двери. Мы так близко, я чувствую твою обнаженную верхнюю часть тела, твое дыхание на моей щеке и твой запах, проникающий прямо в мою душу. Черт. Я так теряюсь, когда с тобой. Я смотрю в твои глаза, а ты смотришь в мои. Кажется, что проходят часы, пока мы стоим и смотрим друг на друга, как в старые добрые времена. Мы общаемся, не разговаривая. Мы испытываем эмоции, не обмениваясь словами. Мне это нравится, Мейсон. Ни с кем другим у меня такого не было. Внезапно мне становится все равно, почему ты здесь, что ты сделал или, что сделала я. И почему ты или я не должны быть здесь. Все, что знаю — это то, что я люблю тебя всем своим существом. Я глубоко вдыхаю и, выдыхая, опускаю плечи, и мое сопротивление, мой гнев и мое разочарование исчезают. Все покидает меня. Только ты и я остаемся в этом мгновении. Боже. Ты — все для меня. Твоя рука нежно гладит меня по щеке, затем по волосам, так что я чувствую кончики твоих пальцев на коже головы. Затем ты прислоняешься своим лбом к моему, и мы закрываем глаза. — Черт, детка, — шепчешь ты. Я киваю в знак понимания. В конце концов, я могу чувствовать твои эмоции. Моя тоска по тебе разрывает меня на части, несмотря на то, что ты так близко. Я поднимаю руки и кладу их тебе на грудь. Я чувствую, как твое сердце бьется сквозь кожу. Оно бьется так же быстро, как и мое. Мои колени слабеют, когда мое дыхание смешивается с твоим. Я люблю эти моменты. Я люблю то, что ты делаешь со мной. Ты тихонько задыхаешься, когда я глажу твою кожу, поднимаясь к широким плечам и верхней части рук, и мои ногти слегка царапают те места, к которым я только что нежно прикасалась. Без слов ты двигаешься к моим губам. Я наклоняюсь и притягиваю тебя еще ближе в свои объятия, потому что не могу насытиться тобой и никогда не смогу, как бы близко ты ни был. Твои губы на моих — настоящий фейерверк внутри меня, и, хотя я чувствовала их всего несколько дней назад, сейчас я словно умираю от жажды, а ты даешь мне воду. Я вздыхаю, потому что не могу выразить свои эмоции иначе, когда наши языки встречаются, и я чувствую твой вкус. Твоя рука на моей голове сжимает мои волосы в кулак и подталкивает меня ближе к тебе. Так близко, как только возможно. Я просто хочу чувствовать тебя, твою кожу, твои губы, твои прикосновения. Я так по тебе скучала. Кажется, что мне сейчас станет плохо от всех этих эмоций. Я просто не могу выразить, что ты заставляешь меня чувствовать. — Мейсон, — хрипло шепчу я тебе в губы, и ты киваешь. Да, ты знаешь, чего я хочу. Я хочу чувствовать тебя. Мне это необходимо, как и тебе. Ты обхватываешь меня за спину и подталкиваешь к двери. Мои ноги автоматически обхватывают твои бедра, а твои руки хватают и поддерживают меня за задницу. Мне нравится, когда твои руки хватают меня за задницу. Я люблю твои руки по всему моему телу. Ты несешь меня так уверенно. Я знаю, что ты никогда не позволишь мне упасть. Так было всегда, Мейсон. Наши обнаженные тела всегда говорили лучше, чем слова. Думаю, именно поэтому мы так мало разговаривали. Но, опять же, мы не обязаны знать друг о друге все. Мы знаем то, что важнее всего, к тому же мы люди, которые выражают себя эмоциями, а не словами. Я никогда не думала об этом с такой точки зрения — до сих пор. И, черт возьми, я люблю тебя. Ты усаживаешь меня на кровать, которая прямо рядом с нами. Я смотрю, как ты задерживаешься у изножья кровати, разглядывая меня. Мягкий свет, проникающий сквозь щели в жалюзи, позволяет мне видеть твои глаза, часть твоих рук, грудь и плоский, мускулистый живот. Я просто лежу здесь, затаив дыхание, и мне кажется, что я впервые вижу тебя настоящего. А ты видишь меня. Ты наклоняешь голову и вбираешь в себя все, что я могу предложить. Я тянусь к тебе. Слишком долго я не могла этого сделать: поддаться желанию просто прикоснуться к тебе, почувствовать тебя и быть с тобой. Часто меня посещали мысли о том, чтобы попросить у твоих родителей твой номер телефона, и я часто искала рейсы, чтобы хоть на мгновение увидеть тебя. Я часто думала о том, каково это, снова ощущать тебя, твой вес на себе, и знать, что я в безопасности и дома. Но то, что я чувствую сейчас, Мейсон, находясь с тобой наедине, превосходит все, что я представляла. Ты снимаешь свои джинсы, которые с глухим стуком падают на пол, а затем наклоняешься надо мной и расстегиваешь мои шорты. Мы продолжаем смотреть друг на друга, пока я поднимаю задницу, чтобы ты мог стянуть их и трусики с моих бедер. Твои ладони проводят по каждой ноге, начиная от лодыжки. Везде, где ты прикасаешься ко мне, ты оставляешь ощущение, как будто я горю. Блядь. Я просто люблю тебя. Мне нравится, как ты сейчас смотришь на меня, Мейсон. Как будто я богиня, как будто я твой мир. Мне так хочется в это верить. Ты опускаешься на колени между моих ног, берешь край моей футболки, и я сажусь, когда ты стягиваешь ее через голову. Ты выдыхаешь, и это звучит так, будто ты на какое-то время задержал дыхание. В это тоже очень хочется верить. Расстегнув лифчик одной рукой, ты бросаешь его на пол. Теперь я полностью обнажена, но мне это не мешает, так как я не чувствую себя уязвимой или загнанной в тупик. Я чувствую себя в безопасности здесь, с тобой, в твоих объятиях, в твоей маленькой комнате, в твоей темноте. Ты медленно склоняешь голову к моей коже, и я чувствую твое дыхание на ключицах. Мне нравится, как ты всегда задерживаешься в этом изгибе и прислушиваешься к моему пульсу, словно проверяя, бьется ли еще мое сердце.