— Я сама кофе сделаю. Выведем вместе. Плакала моя отсрочка. Пока я бегала туда-сюда, собираясь в спешке, Лэм устроилась на кухне и сварила нам кофе. Который разлила по одноразовым стаканчикам и запечатала крышками. Один сунула мне, другой обхватила ладонями, как бывает, когда пытаешься согреть замерзшие руки. Парой минут позже выяснилось, она и впрямь хотела их согреть. Ночью на Мэйстон обрушились заморозки, и сейчас, несмотря на яркое солнце, изо рта шел пар. Я искренне пожалела, что надела тонкие перчатки. Втянула голову в широкий шарф почти по макушку. Зато проснулась сразу окончательно и бесповоротно, даже не успев притронуться к кофе. Морозный воздух пощипывал щеки, хорошо, хоть ветра не было. Зато Марр чувствовал себя превосходно: вышагивал рядышком, принюхиваясь и поглядывая в сторону парка, куда мы и направлялись. — У меня для тебя две новости, подруга, — заявила Лэм, потягивая кофе. — Хорошая и плохая? — Ну это как посмотреть. Первая — ты попала. Ты хоть понимаешь, насколько ты попала? Спасибо, утешила. Можно подумать, я вчера родилась и хожу, цепляясь за ошейник Марра. Пожалуй, большего попадалова в моей жизни не случалось со времен появления на свет. Но тогда я еще не осознавала, на что подписываюсь, и вообще от меня это мало зависело. Другой вопрос, что делать теперь. Но можно, я не буду думать об этом сейчас? У меня голова не арена для заседания Совета. Лэм смотрела на меня, я смотрела вперед. Или на стаканчик с кофе. — Ну и? — Что — и? — С тобой мне все понятно. А с ним-то что? Тебе вчера хоть удалось что-нибудь выяснить? — Я с ним разговаривала. Настал черед молчания Лэм. Она хлопала глазами, пока наконец не обрела дар речи. — По телефону. — Нет. В его палате. — Охренеть. Ну да, я примерно так себя и чувствую. Сейчас немного проснусь, и все станет замечательно. А пока побуду немножко охреневшей, мне сегодня можно. Все-таки отхлебнула кофе, он оказался чересчур крепким, подруга сделала на свой вкус. Понимала, что живой и без подробностей меня не выпустят. Поэтому, дабы не затягивать, рассказала все — начиная с арии Артомеллы и заканчивая последними событиями. Если честно, было немного страшно сознаваться в наличии у себя иртханской крови, но Лэм слушала внимательно и ни разу не перебила. Любительница вставить словечко, сейчас она молчала, даже когда я брала тайм-аут. — Сразу почему не сказала? — только и спросила она, когда мы свернули с центральной аллеи на петлявшую хвостом пустынника дорожку. — Не знаю. Боялась. — Чего? — Что ты не поймешь. — Дурища. — Ага, — легко согласилась я. И широко улыбнулась, просыпаясь окончательно. Вот она, сила дружеских поболталок. Марр потянулся понюхать сумку проходившей мимо девушки, и та с визгом отпрыгнула в кусты с мятыми фантиками листвы. Не ожидавший столь бурной реакции виар сиганул в соседние, из-за чего я чуть не выронила кофе и только благодаря крепкой дружеской руке Лэм удержалась на ногах. Людей в парке сегодня оказалось много, несмотря на погоду. Прозрачный воздух искрился от яркого света, на потемневшей траве поблескивали капельки влаги. Здесь сказывалась близость Гельеры, из-за чего было еще более зябко. Сквозь поредевшие деревья просматривался залив и далекие очертания пустошей. Удивительно резкие, невзирая на разделявшее нас расстояние. Вода отзеркаливала мазки тяжелых облаков с темной каймой, тянущееся вниз ослепительно-яркое небо, в котором змеились ленты аэроэкспрессов и мельтешили флайсы. — Что насчет второй новости? — Твой бывший жаждет примирения, — фыркнула Лэм. Я только головой покачала. Даже когда мы встречались, Вальнар не проявлял такого завидного рвения покорить мое сердце. — Он достал Дрэйка своей идеей устроить у нас вечерние посиделки, а потом в самый удачный момент оставить вас одних. Похоже, Вальнар до сих пор не осознал, что все кончено. Что закончилось все в ту минуту, когда он появился с новой подружкой на пороге квартиры Лэм. Было ли это сделано нарочно, поскольку он решил, что я уже достаточно помучилась и можно брать горяченькой, или просто так, для меня больше значения не имело. Равно как и та рыжая девица. Вот именно, что та. Хотя по большому счету я не имела ни малейшего права ревновать Халлорана. Но оно как-то само собой ревновалось. — И что говорит Дрэйк? — Говорит, шел бы он пустошью. Пусть сам тебя добивается, а если не может — пусть отваливает. Обожаю своих друзей. Мы навернули почетный круг и вышли из парка, трусцой пробежались по улице — изо всех нас только горячий Марр не чувствовал себя окоченевшей сосулькой. Можно было пройти до лифтов, которые поднимут нас сразу к моей квартире, но я уже основательно продрогла и решила, что голос мне дороже. Да и Лэм призналась, что жаждет повторить кофе, желательно с печеньками. Что касается меня, желудок однозначно намекал на то, что его пора покормить как пропустившего завтрак. В итоге мы нырнули на нижние уровни стоянки, где тепловые завесы создавали пригодные для жизни условия. По пешеходной дорожке направились к лифтам, и тут Лэм дернула меня за рукав. — Ох ты ж… Проследила ее взгляд — в сторону рядов временной парковки и чуть было не выдала парочку нецензурных слов. Вжатая в дверцу ярко-синего спортивного флайса Танни целовалась с невысоким темноволосым парнем. Взасос. — А… Это было единственное, что я успела сказать, потому что подруга запечатала мне рот ладонью. А потом вцепилась в локоть мертвой хваткой и шустро поволокла в заданном направлении. Марр покосился в сторону сестры, приглушенно заурчал, но когда поводок натянулся, все-таки потрусил за нами. Чтобы вызвать лифт, Лэм пришлось меня отпустить, и я тут же яростно зашипела: — Ты что творишь? — Остынь, мамаша. Сейчас домой придем и поговорим. — Я и здесь с ними неплохо поговорю. Как раз в этот миг дверцы лифта распахнулись. Лэм выхватила из кармана карамельку и подбросила в кабину. — Марр, еда! Внутрь меня внесло. Зубы клацнули в воздухе у самого пола, конфетка даже не успела упасть. Подруга зашла следом и нажала кнопку моего этажа. — Ну и чего ты так кипятишься? — Чего? — спросила я, когда наконец обрела дар речи. — Чего? Там Танни! Лижется с каким-то молокососом! — Пфф. Ты что, в ее возрасте с мальчиками не целовалась? — Целовалась! Но это другое. — Да ну? Лэм приподняла бровь. — Она меня обманула. Сказала, что будет ночевать у подруги. — Но это не значит, что стоит девчонке портить свидание. Пока я придумывала, что могу сказать Лэм по поводу ее воспитательных советов, чтобы вышло не слишком грубо, мы приехали. Быстро прошли по коридорам — отсюда до квартиры нужно было идти в обход, и остановились у двери. — Моему папаше было пофиг, с кем я тискаюсь, — хмыкнула Лэм, пока я доставала ключи. — Когда он напивался, кричал, что я такая же ларрка, как и моя мать. Когда они разошлись, она посадила меня за учебники и сказала, что если увидит рядом с каким-нибудь наблом, выдерет, как мне и не снилось. В результате я ни хрена не разбиралась в парнях. Мне казалось, чем круче, тем лучше. Поэтому в четырнадцать я переспала с капитаном школьной команды по гратхэнду, и на следующий день об этом узнала вся школа. Да уж, юность Лэм была гораздо «веселее», чем моя. Первый поцелуй у меня случился в двенадцать лет с одноклассником. Мы целовались под рядами трибун, где собирались зрители во время чемпионатов по гратхэнду, и мне совсем не понравилось. Было мокро и противно во всех смыслах — во-первых, шел дождь, а во-вторых, парень полез ко мне языком, хотя совсем этого не умел. Потом мы еще пару раз сходили в кино, на этом моя первая любовь и закончилась. Она научила меня тому, что симпатичные мальчики не всегда умеют целоваться. — Так что мой тебе совет, лапонька. Остынь, не наезжай на девчонку. И вообще сделай вид, что этого не было. — Тебе легко говорить, — буркнула я. — И что ты предлагаешь? Забыть, что она непонятно где всю ночь пропадала? — Выбери удобный момент и дай ей понять, что ты не против их романа. Она ведь не просто так подружкой прикрывается. Как ты в последний раз ее друзей встретила? Ладно, знакомство с Грэнсом и Карроком у меня не задалось и вообще плохо закончилось. Но этот Мик вроде как должен быть поприличнее. — Пусть она пригласит его домой. Глядишь, парень тебе понравится. — А если не понравится?