Напоследок обернувшись, я в тот же миг встретилась взглядом со Смертиным. Он едва заметно кивнул и улыбнулся уголком рта, даже не попытавшись снова мне что-то сказать. Даже ни одного матерного слова на меня не потратил. Я снова обратила всё своё внимание к пропасти, развела в сторону руки-крылья, прикрыла глаза и просто сделала шаг. Опора ушла из-под ног, душа осталась где-то наверху, цепляться за мост остатками сил. А я всё летела вниз и кричала, чувствуя, как ветер обдувает моё лицо, к которому стремительно приближается земля. В самой низкой точке я закрыла лицо руками, уже не надеясь на спасение, и снова вскрикнула, когда эластичный трос дёрнул меня снова вверх. Чувствуя полное опустошение, я червем на крючке болталась вверх ногами и просто ревела, пока меня возвращали на мост. — Ну, что? — присел рядом со мной Смертин и протянул платок, когда я буквально отползла от края моста и забилась на полу в углу какой-то будки для персонала. — Едем увольняться? Дрожащей рукой я взяла платок, утёрла сопли и с ненавистью уставилась на Смертина, готовая его убить. Хотя… Почему это только готовая? К чему эти чертовы полумеры? Я реально его сейчас убью! — Смешно вам? Весело? — вставала я медленно, но очень уверено. — Понравилось? Я толкнула Смертина в плечи обеими руками и не встретила совершенно никакого сопротивления. Наоборот, Смертин будто открылся мне, разведя руки в стороны. Мол, давай, бей ещё! — Ненавижу! — хлестала я его по плечам и груди. — Ненавижу! — рычала я в приступе неизвестной мне ранее дикости. — Ненавижу! — уже шептала я в отчаянии и, когда силы мои закончились, а Смертин так и не сдвинулся с места и не сказал мне ни слова, я опустила руки по швам, склонила голову и просто позволила себе тихо поплакать. К моим босым ногам приблизились черные мужские туфли. На затылок едва ощутимо надавила чья-то ладонь, и в следующую секунду я оказалась уперта лбом в побитое мной секундами ранее плечо Смертина. — Простите. Я не должна себя так вести, — произнесла я едва слышно. — Простите, что накричала и ударила. — Легче-то хоть стало? — тихим голосом спросил Смертин. — Не знаю, — дернула я плечами. — Вроде… — Тогда выжимай остатки соплей мне в пиджак и поехали в офис. — А вы не будете прыгать? — Ты чё, мать?! Не для моего возраста такие развлекухи. Я весь в Фастум-геле. Выскользну ещё из ремней этих. Кто тебе заявление тогда подпишет? Глава 18. Наталья В офис я вернулась в состоянии полного опустошения. Смертин за всю дорогу от моста до парковки перед офисным зданием не сказал ни слова, не попытался развлечь меня своими мужланскими шуточками и, в целом, хранил, можно сказать, несвойственное ему молчание. А меня до сих пор колбасило. Настолько, что я даже сама туфли не смогла надеть. Сев в машину к Смертину, я просто всю дорогу держала туфли в трясущихся руках и смотрела на них, не понимая, как я смогу с ними справиться. — Ты чё, Федосеева, сломалась? — остановился Вячеслав Александрович рядом с открытой дверцей с моей стороны. — Жду, когда меня перестанет трясти, чтобы я смогла туфли надеть. Смертин шумно вздохнул матом и забрал у меня туфли, а затем присел на корточки и посмотрел на меня снизу вверх. — Ноги-то, надеюсь, так не трусятся, как руки? Не хватало ещё, чтобы ты мне перед всем офисом в нос с ноги двинула. — Спасибо за идею. Если сейчас психану, то буду знать, на что сослаться. — Ногу давай. Вторую, — чуть нервно бросил Славик и ловко надел сначала на одну мою ногу, а затем и на другую, туфли. — Выходи, — сказал он строго. Выпрямился, оправил брюки и подал мне руку, опираясь на которую я смогла выйти из машины. — Через час жду в своём кабинете. Можешь пока перекурить и подумать, окончательно ты решили с увольнением или нет. — Вы против моего увольнения? — Твоя жизнь, тебе решать. Но ещё один такой же финт ушами с подкладыванием заявления на подпись среди прочих бумаг, и с моста второй раз я тебя скину уже без троса. У тебя час, Федосеева. Думай, — бросил напоследок Смертин и пошёл в офис, оставив меня на улице одну. Едва переставляя ноги, через несколько минут в офис поднялась и я. Под косыми взглядами сотрудников закрылась в своём кабинете и прижалась спиной к двери, стукнувшись затылком о дверь. Я всё ещё хотела уволиться, всё ещё хотела поменять в своей жизни абсолютно все. Чтобы в ней даже намёка не осталось на то, что когда-то я была замужем за человеком, меня предавшем. Но рациональная часть меня, хранящая в себе здравый смысл, робко подавала голос, говоря о том, что я должна оставить себе хоть что-то из прошлой жизни. Например, работу, к которой я долго шла сама, своими силами добивалась высот и способна ещё на многое в данной сфере. Маленькая рациональная часть меня топала крошечной ножкой, не понимая, почему я должна кардинально менять свою жизнь из-за кого-то, имени которого даже в мыслях сейчас произносить не готова? Почему у него всё, как было хорошо, так и осталось, а я должна собирать всё буквально заново? Единственное, с чем не спорила рациональная часть меня, — с тем, что мы со Стёпкой поменяем квартиру. В этой я больше жить не стану. Меня всю корежит от вида постели, кухни, стен. Тем более, бессонными ночами я уже присмотрела несколько отличных квартир, находящихся ближе к Стёпкиной школе, его спортивным секциям и моей работе. Отведенным мне час я потратила на то, чтобы успокоиться и создать видимость работы, когда в кабинет стучался кто-то из сотрудников. По их глазам было видно, что у них имеются вопросы по поводу того, куда Славик утащил меня с утра пораньше и почему я вернулась потрепанная и заплаканная, но все они предпочли молчать и просто глазеть. Наконец, я смогла взять себя в руки и отправилась в кабинет к Славику. Пришлось подождать в приемной ещё минут двадцать, пока у него шла встреча, и только после этого я смогла попасть в кабинет, где Славик уже сидел с ручкой наготове над моим заявлением. — Подписываю? — спросил он, словно дразня. — Нет. — Хорошо подумала? — опустил он ручку ниже к листу. — Я буду работать. — Ещё раз такая херня повторится? — ручка почти коснулась заявления. — Нет, — ответила я ровно. — И долго ещё это заявление передо мной лежать будет? Поняв, к чему он клонит, я обошла стол и вырвала из-под его ручки заявление. Скомкав его, закинула в корзину под столом и сложила руки за спиной, пытаясь услышать внутри себя, что я, всё-таки, поступила правильно. — И что ты встала, Федосеева? Ждёшь, когда я тебя покружу и премию выпишу? — хмуро глянул на меня Смертин со своего кресла. — Нет. Просто… Не знаю. Задумалась. — Задумайся о работе. В своём кабинете, Федосеева, — добавил он, когда я не сдвинулась с места. — Уже обед, — сказала я, глянув на часы, и пошла к выходу из кабинета. — Классно ты сегодня работаешь, Федосеева. За полдня нихрена не сделала, но на обед каблучками поцокала. Глава 19. Наталья — Стёпа, ты сегодня во сколько освобождаешься? — Часов в шесть. Я же после школу на тренировку. А что? Фоном у сына слышалась школьная суета. — Ничего. Я тоже примерно в шесть освобождаюсь. Я заеду за тобой, съездим посмотрим новую квартиру? — Ну-у, ладно, — протянул сын, о чем-то задумавшись. — Только мне папа обещал, что он тоже за мной заедет. Я машинально стиснула зубы при упоминании Серёжи и тут же попыталась отбросить мысли о нём. Для Стёпки мы расстались добрыми друзьями, которые просто перестали друг с другом разговаривать и смотреть в глаза. — Я позвоню папе и предупрежу, что сегодня сама тебя заберу. Ты ведь не против того, чтобы посмотреть со мной новую квартиру? — Только я первый выбираю себе комнату. Ты обещала. — Конечно, Стёп. Я своих обещаний не нарушаю. — Ладно, мам. У меня тут урок начинается, — сказал сын, когда я почти оглохла на одно ухо от звонка, раздавшегося фоном. — До встречи, — сказала я уже сброшенному звонку.