Феннер подумал: «Должно быть, меня избили. Уверена, что я больше не причиню им хлопот». Он решил так, поскольку на этот раз они не подстраховались. Они убрали кровать и оставили его на полу в пустой комнате. Он дал себе передышку, но, когда попробовал двигаться, смог разве что слегка дернуться. «Да что со мной вообще такое?» Он знал, что не связан, поскольку не чувствовал на себе веревок, но двигаться все равно не мог. Потом он понял, что свет по-прежнему включен, однако глаза так опухли, что он видел только колышущуюся дымку. Покрутил головой – боль молнией прошла по всему телу, и он снова затих, потом уснул. Проснулся он от пинков под ребра. Не то чтобы даже особо сильных пинков, но все тело трясло от боли. – Просыпайся, урод! – сказал Рейгер, не переставая пинать. – Что, теперь не так крут? Феннер собрал последние силы, развернулся на звук голоса и протянул руки. Он нащупал ноги Рейгера, обхватил их и дернул. Рейгер придушенно хрюкнул, попытался удержаться, но завалился назад. Он рухнул так, что всю комнату словно тряхнуло. Феннер с мрачной решимостью пополз к нему, но Рейгер пинком оттолкнул его и поднялся. Лицо его исказила холодная ярость. Он склонился над Феннером и схватил его за грудки, приподнял над полом и как следует приложил. Феннер тоже пытался его ударить, но Рейгер еще раз приложил его об пол, потом еще два раза. Феннер обмяк. Рейгер отошел, тяжело дыша. Вошел Карлос и застыл на пороге. – Ты чего, так развлекаешься? – спросил он сквозь зубы. Рейгер обернулся: – Слышь, Пио, этот тип слишком ретивый – я решил его немного смягчить. Карлос подошел к Феннеру, пошевелил его ногой и посмотрел на Рейгера: – Я не хочу, чтобы он загнулся. Мне нужно кое-что узнать, – например, зачем он явился из самого Нью-Йорка, зачем втерся в нашу компанию. Это странно, и мне это очень сильно не нравится. – Ага. Думаю, мы заставим его заговорить? Карлос посмотрел на Феннера: – Пока он не в той форме. Попробуем позже. Они вышли. Феннер пришел в себя некоторое время спустя. Было такое ощущение, будто в голове железная колотушка. Он открыл глаза – и вся комната слилась в одно сплошное пятно. Он в ужасе закрыл глаза, цепляясь за крохи рассудка. Какое-то время он полежал так, потом снова открыл глаза. На этот раз стены плыли медленно, и ему уже не было страшно. Он пополз на четвереньках и ухватился за дверную ручку. Дверь была заперта. У него осталось лишь одно отчаянное желание: ничего им не рассказывать. Они так долго били его по голове, что он ничего не соображал и больше не осознавал терзающую тело боль. Он подумал: нужно что-то предпринять. Они будут продолжать, пока не убьют его. Потом он вспомнил, что они сделали с китайцем, и похолодел. Этого ему не вынести, подумал Феннер. Нет, если они применят те тиски для пальцев, он точно сдастся. Глаза его вспыхнули, и он потянулся к пряжке ремня. Расстегнул и вытащил ремень, потом неуверенно поднялся на ноги, опираясь одной рукой о стену. С преувеличенной осторожностью он протянул длинную полоску кожи через пряжку, потом надел петлю на шею и туго затянул. «Надо бы найти гвоздь или крючок и закрепить другой конец», – сказал он себе и прошел по комнате, осматривая голые стены. Сделал полный круг и снова остановился у дверей. «И что теперь?» Он стоял, повесив голову на грудь, с болтающимся на шее ремнем, потом еще раз обошел комнату, но стены были совершенно голые. Ни окна, ни крюка – только лампочка на потолке, но до нее не дотянуться. Он подумал, что, возможно, сунув ногу в петлю на другом конце ремня, сможет удушить себя, но решил, что на это ему не хватит сил. Он снова сел на пол и попробовал думать. Колотушка внутри черепа все не унималась, и он обхватил голову руками, раскачиваясь в такт ударам. Потом он сообразил, как это можно сделать. «Похоже, я несколько отупел». Он на четвереньках подполз к двери и обвязал ремень вокруг дверной ручки. Если лечь лицом вниз, то удастся удавиться. Не быстро, конечно, но загнуться вполне реально. Он провел некоторое время, прилаживая ремень к ручке, стараясь, чтобы конец не оказался слишком длинным и чтобы шея была всего в нескольких дюймах от ручки, потом осторожно вытянул ноги, опираясь на руки. У него не было мыслей о том, что он умирает, – лишь о том, что теперь-то он точно перехитрит Карлоса. Он замер на несколько секунд, потом убрал руки, всей тяжестью наваливаясь на ремень. Пряжка впилась в шею. «Сработало!» – торжествующе подумал он. Кровь застучала в висках. Боль в легких едва не заставила его опереться руками об пол, но он этого не сделал – лишь раскачивался на ремне, перед глазами темнело. Потом дверная ручка обломилась, и он рухнул на доски. Из яркой дымки материализовалась чья-та фигура. Феннер подумал, что это, наверное, Бог. Но нет, то была Кудряшка. Она склонилась над ним и что-то сказала. Он не расслышал и тихо пробормотал: «Привет, детка». Комната понемногу обретала очертания, и яркая дымка рассеивалась. За спиной Кудряшки стоял маленький человек с козлиной бородкой. Смутно, словно издалека, донеслись его слова: «Теперь с ним все будет в порядке. Пусть лежит. Я зайду, если понадоблюсь». Феннер сказал: – Дайте попить. – И уснул. Когда он проснулся, то чувствовал себя уже лучше. Колотушка в голове угомонилась, и комната не плыла перед глазами. Кудряшка сидела на стуле рядом с ним с очень сонным видом. – Бога ради… – начал он, но тут Кудряшка торопливо встала и поправила простыню. – Тебе пока нельзя говорить. Все в порядке – просто спи. Феннер закрыл глаза и попытался собраться с мыслями. Без толку. Кровать была удобная, боль покинула тело. Он снова открыл глаза. Кудряшка принесла воды. – А ничего покрепче мне не положено? – Слушай, дуралей, ты болен. Сотрясение мозга, так что пей, что дают. Через некоторое время Феннер спросил: – И вообще, где я? – В моей комнате на Уайт-стрит. – Прошу, детка, открой секрет – объясни, как я сюда попал. – Уже поздно, надо спать. Завтра расскажу. Феннер приподнялся на локтях и напрягся в ожидании боли, но ничего не почувствовал. Он был слаб, но больше его ничего не беспокоило. – Я слишком долго спал. Хочу узнать сейчас. Кудряшка вздохнула: – Ну хорошо. От вас, крутых парней, одни заботы. Феннер промолчал – он просто лег и стал ждать. Кудряшка наморщила лоб: – Найтингейл обозлился на тебя. Что ты натворил? – Забыл. Кудряшка фыркнула: – Он сказал мне, что Пио забрал тебя в свой дом на побережье. Я хотела узнать, что с тобой стало. Найтингейл остыл и начал беспокоиться. Он решил, что подведет Кротти, если не поможет тебе. Ничего не стоило уговорить его пойти и выяснить. И вот он возвращается с тобой, и явно кто-то над тобой хорошенько поработал. Ну и говорит мне, чтобы привела костоправа и позаботилась о тебе. Феннер не поверил своим ушам: – Этот коротышка вытащил меня из дома Карлоса? И что, Карлос ничего не сказал? Кудряшка зевнула. – Его там не было. Все были в гостинице. – Понятно. – Он полежал в раздумьях и сказал: – Какое сегодня число? – (Она ответила.) – И все еще май? – (Она кивнула. Значит, он ушел от Глори четыре дня назад, а казалось, что намного дольше.) – Карлос меня еще не хватился? Кудряшка снова зевнула. – Не-а, но он и не поймет, что это мы с Найтингейлом. Может, правда, и сообразит потом: он обо всем думает. Феннер чуть сдвинулся и провел пальцами по волосам. Голове было больно. – Он будет не в восторге, когда выяснит. Кудряшка пожала плечами: – Тут ты прав. – Она снова зевнула. – Здесь такая широкая кровать, тебя не смутит, если я немного посплю? Феннер улыбнулся: – Устраивайся. Кудряшка вздохнула и вышла. Вскоре она вернулась в розовом пушистом халате. – По-домашнему, правда? – сказал Феннер. Она подошла и села в изножье кровати: