– Я задам всего один вопрос. Можно? Григорий открывает глаза и поворачивается. – Твои проблемы ведь не из-за нашего сотрудничества? – озвучиваю то, что не дает покоя. – Это безответственность и халатность одного из замов. Придется менять команду. Таким людям не место в моем окружении, – чеканит он. – К Монастырскому это не имеет отношения. На ужин сильно опаздываем, и я не понимаю, зачем мы вообще приехали в самый разгар, а может, и вовсе под конец. Но вставлять свои пять копеек не берусь. Григорий сразу же отходит к компании мужчин, с которыми сегодня весь день велись переговоры. Не собиралась пить, но настроение резко ушло в минус после заявления Шахова, что завтра мы возвращаемся домой. Вот он, парадокс жизни, еще буквально пару дней назад я была против и не хотела никуда ехать, а теперь не хочу обратно. В зале очень красиво, играет живая музыка, кругом море цветов и запахи такие, что начинает кружиться голова. Я беру фужер у официанта и собираюсь подойти к Григорию, чтобы коротать остаток вечера с ним, но, сделав шаг, едва не падаю – под ноги бросается ребенок. Лишь чудом остаюсь стоять на своих двоих, а не лежу на полу. Вместо меня там сейчас находится бокал с шампанским. А следом торопится оказаться и мальчик, который, отпружинив от моих колен, метит лицом в разбитое стекло. Я в последний момент подхватываю малыша под руки, не давая случиться плохому. – Спасибо, – произносит позади меня женский голос. – Дёма, ну ты и спринтер. За тобой глаз да глаз. – Запыхавшаяся девушка забирает у меня ребенка и прижимает его к себе. Быстро чмокает в пухлую щечку. – Извините еще раз, – снова обращается ко мне. – Я Ива. А это мой сын Демьян. У нас сейчас активный период, я едва поспеваю за сыном. Ему все интересно, все нужно, а еще он торопился к своему отцу, – кивает она куда-то в сторону. Впервые за несколько часов после неприятной новости о пожаре на стройке Шахова я улыбаюсь. – Меня Ася зовут, – представляюсь в ответ. Мы отходим подальше от разбитого бокала, осколки которого уже убирают. Малыш беспокойно крутится на руках у мамы, вертит головой и куда-то тычет пальчиком. – Папа там, да. Сейчас пойдем, – говорит Ива. Прослеживаю за взглядом своих новых знакомых. Темноволосый мужчина стоит рядом с Григорием. Это Алекс Равский, мы познакомились сегодня в офисе. Получается, со мной сейчас его жена и сын? – Наверное, нам в одну сторону, – снова улыбаюсь я, глядя, как мальчик рвется к отцу. Мы направляемся к нашим спутникам. Алекс тут же забирает у Ивы сына и представляет Григорию свою жену. Я наблюдаю за Шаховым и его реакцией, когда он смотрит на ребенка. От внимания не ускользает, что она какая-то странная. Вроде неприятия или отторжения. Слова про аборт прозвучали из-за того, что Григорий не любит детей? Мужчины перекидываются парой фраз, после чего Алекс говорит, что им пора домой, и предлагает Шахову встретиться в Москве, чтобы обсудить детали сегодняшнего разговора. Мы прощаемся с Ивой, я провожаю ее глазами и сосредотачиваю внимание на Григории, чувствуя, как внутри опять поселяется тоска. Возможно, будь Миша жив, мы с ним были бы счастливы и похожи на эту красивую любящую пару, которая обожает своего малыша. Но Миши нет, а я всего лишь содержанка при богатом мужчине, зависимая от его настроения и проблем на работе. Глава 13 В отель мы возвращаемся через пару часов. Даже намека на интим от Шахова больше не поступает. Остаток вечера Григорий проводит в гостиной за ноутбуком, а я – у бассейна, за чтением книги в телефоне, пока не садится батарейка. Лежа на шезлонге, подтягиваю колени к груди и закрываю глаза. В голове все перемешалось. Эмоции от прочитанного текста, пережитое за эти два дня. Куча контактов и информации. Я вымотана, но сна нет ни в одном глазу. Сказывается перенапряжение. Завтра буду выглядеть и чувствовать себя разбитой. А там еще один перелет… Я не готова, что так скоро. Решаю подняться в спальню за зарядкой и продолжить читать, пока не засну. Не хочу думать ни о Шахове, ни о том, что между нами происходит. Как и в целом в моей жизни. Григорий по крайней мере глупостями не занимается, а работает. Мне бы ему соответствовать. Но я не до такой степени трудоголичка, хотя проблем у фирмы хоть отбавляй. Когда поднимаюсь по лестнице, возникает странное волнение от мысли, что сейчас увижу Шахова. Но его нет в гостиной. Час назад я видела силуэт за столом, слышала голос Григория, а сейчас кругом тишина. Знаю, что совершаю безумство, но так хочется заглянуть к нему в спальню. Приоткрываю дверь и от представшей передо мной картины застываю на месте. Шторы плотно задернуты, в комнате неярко горит свет. Шахов спит на животе, раскинув руки. В одних брюках. Босые ступни немного свисают с кровати. Надо бы закрыть дверь и уйти, но я мешкаю. В памяти всплывает прочитанный текст. Главный герой жаждал выиграть в конфликтной ситуации любым способом и завладеть огромным заводом. Целую главу думал, где и как провести встречу. И по совету отца, который работал психологом, позвал будущего партнера на незнакомую территорию. Пока тот осматривал обстановку, привыкал к ней, главный герой сыпал фактами и подсунул не самый выгодный контракт. Обрисовал ситуацию так, что новоиспеченному компаньону ничего не оставалось, кроме как поставить подпись. Наверное, лишь спустя время он осознает, что в итоге сделал. Я примерно в такой же ситуации оказалась. Причем два раза. А может, и все три. Григорий иногда уж очень напоминает главного героя: встречи проводил на незнакомой территории, что помогало ему добиваться от меня своего. Вообще, это манипуляцией называется, тем более если человек слабее и имеет множество страхов. На витание в облаках мне хватает от силы нескольких минут. Мысль, что мы просто любовники и, вероятно, на время, быстро приводит в чувство. С моей стороны ошибкой было позволять себе подобного рода отношения, я так устроена, что эмоционально привязываюсь к человеку. А здесь к тому же сексуальный контакт, и такой яркий… Пусть Шахов не писаный красавец, но его энергетика и сила… они очень заводят. Особенно когда Григорий сжимает меня в своих руках и грубо трахает. При этом секс не ощущается унизительным или грязным. Скорее наоборот. Господи, да что со мной не так? Закрываю дверь и иду к себе в спальню. Сна по-прежнему нет, но и читать больше не хочется. Я как раз дошла до интимных моментов. Только возбудиться сейчас не хватало. Долго ворочаюсь в кровати и наконец вырубаюсь. Просыпаюсь от того, что кто-то гладит меня между ног. Похоже на яркий сон. Только это реальность. – Через час за нами приедет машина, – произносит Шахов и наклоняется к груди. Сняв с меня тонкий кружевной топ, покусывает ее, чем запускает табун мурашек по телу. – Успеешь собраться? – Возможно. – Выгибаюсь навстречу настойчивым губам и рукам. Секс длится недолго, но ощущения и эмоции настолько острые, что я взрываюсь практически сразу. Отойдя от оргазма, наблюдаю за Шаховым. – Хочу задать вопрос. Можно? Григорий встает с кровати, натягивает на себя домашние брюки. – Попробуй. – Ты до вчерашнего дня не целовал меня и, наверное, редко с кем это делаешь. У тебя какой-то пунктик на этот счет? Не целовать своих любовниц? Но в прошлый раз ты не сдержался и поэтому пил алкоголь? Намеренно перехожу на ласковый и шутливый тон. Понятно, что дело не в страхе целоваться с женщинами, но очень интересно добраться до сути. Теперь становится очевидным, что тогда на балконе Шахова, как и меня, что-то сильно триггернуло, и он потом снимал стресс алкоголем. – Хорошая попытка, Агния. Но я уже сказал в прошлый раз, что мою личную жизнь и проблемы мы обсуждать не будем. Все-таки проблемы. – Я и не трогаю твою личную жизнь, просто хочу узнать, в чем причина редкого контакта рот в рот. Ты не любишь целоваться? Брезгуешь? Мне это важно знать, иначе придумаю себе несуществующие комплексы. К тому же мне понравилось, как ты целуешься, но сделал ты это на пике сильных эмоций, – озвучиваю свои наблюдения. – А потом глушил виски, и кайфа на твоем лице заметно не было. Почему обо мне можно все выяснять, а я не могу услышать какие-то подробности? Разве это справедливо? – Поищи в интернете. – Шахов словно бросает мне вызов, но в голосе слышится усмешка. – Искала. – Приподнимаюсь на локтях и, прикрыв свою наготу, смотрю на него. Григорий подходит к кровати. Окидывает меня заинтересованным взглядом. – И как? – Ничего. Одни твои интервью. Пара снимков с матерью и несколько слов о тяжелом детстве. Всё. – Уже немало. Достаточно информации для подобного рода отношений, я бы даже сказал, перебор. Эти слова задевают. Шахов ставит меня на место. Приходится отступить. Такими методами точно ничего не узнать. Да и не хочу я так. Куда приятнее, когда человек сам изливает душу. Но это явно не наш случай. – Я получу тот классный укол, который ты делал мне пару дней назад? – С моей стороны будет жестоко на несколько часов оставить тебя в предыстеричном состоянии. Ну и быть в Москве мне крайне необходимо. Так что да, получишь. Но меньшую дозировку. – Спасибо. – Я откидываюсь обратно. А Шахов не такой уж и бессердечный и закрытый, каким иной раз хочет казаться. Но вот эти встречи на незнакомой территории и его странное поведение… Сегодня же дочитаю книгу и узнаю, чем там закончилось дело. Или завтра, если во время полета буду в полувялом состоянии. Через полчаса приезжает машина. Григорий делает мне укол, и мы покидаем номер. Всю дорогу Шахов опять проводит за телефоном, а я ловлю ощущение покоя и безмятежности. Блокирую любые мысли насчет него и этой кратковременной поездки, в глубине души желая, чтобы она повторилась. В самолете нападает дремота. Голова кружится и плывет. Чувствую, что стюардесса накрывает меня пледом, слышу, как она принимает у Шахова заказ. Мысли тягучие, словно мед. Все-таки спрошу у своего психолога про эти препараты. Подсаживаться на такое, конечно, не хочется, но хотя бы можно будет куда-то летать. Особенно вместе с Григорием. Москва встречает пасмурным небом и дождем. На улице холодно. Словно за два дня лето кончилось и наступила сырая, промозглая осень. У здания аэропорта нас ожидают две машины. – Мы на разных поедем? – догадываюсь я. – Мне нужно на объект, где произошел пожар, потом заеду к следователю. Предстоит много работы и контактов. Я напишу, где и когда будет новая встреча. Судя по хмурому выражению лица Григория, не возьмусь утверждать, что она будет в этой жизни. После возвращения домой, два следующих дня я чувствую себя подавленной из-за укола. Мучают сильнейшая головная боль, тошнота, апатия. Волей-неволей приходится писать психологу и спрашивать, что мне сделать, чтобы вернуться в рабочее состояние. Она отвечает, что подобных побочек от такой дозировки быть не может. Уточняет, принимаю ли я другие препараты, и рекомендует сдать анализы, в том числе на гормоны, которые в последнее время шалят, а также сходить к гинекологу. Года два или три назад месячные шли каждые четырнадцать дней, был гормональный сбой. Не хочу, чтобы это повторилось, но симптомы похожи. Да и кровь на белье в середине цикла говорит о проблемах. До конца недели настолько погружаюсь в насущные заботы и беготню по врачам, что почти не думаю о Шахове. По крайней мере, мне так кажется. Но стоит получить от него сообщение, как сердце делает кульбит и начинает отчаянно стучать, грозя проломить ребра. А потом, когда я открываю текст и фото, – шмякается вниз и чудом не разбивается. «Тебе отставка», – написано под снимком какой-то женщины, внешность которой сложно разобрать. Сфотографирована лишь половина лица. На заднем фоне номер отеля и почти раздетый Григорий, его мощный, крепкий торс. В том, что это отель, я не сомневаюсь: в квартире у Шахова другая обстановка и много темных тонов. Снимок сделан в движении, очертания размыты, но в том, что это Шахов, сомнений никаких. Да и сообщение пришло с его телефона.