«Можно хотя бы обезболивающее выйти купить? Я правда вернусь». И снова молчание. Растираю пальцами ноющие виски, оставляю телефон в покое и шумно вздыхаю. Как смириться, что на этот вечер я узница? Даже доставку не смогу заказать, потому что дверь закрыта и открыть ее не получится. Опять хочется взять телефон, чтобы напомнить этому тирану, что на дворе двадцать первый век и пытки остались в Средневековье. Я иду в спальню, оттуда в гостиную. Камеры видеонаблюдения действительно есть в каждой комнате. А еще кругом идеальный порядок. Все поверхности блестят. Хотя в этом нет ничего необычного. Если бы Шахов сам чистоту наводил, как моя бабуля, тогда бы я удивилась. Сажусь на диван с пультом от телевизора и пытаюсь его включить. И впрямь установлен пароль, а я так нервничала, когда говорила с Григорием, что забыла какой. То ли три пять девять, то ли три пять восемь. Подходит в итоге три пять семь. Почти запомнила. Включаю какую-то дешевую комедию и пытаюсь отвлечься, но не выходит. Сначала парочка задорно пикируется, затем девушка напивается в хлам, почти как я, а потом она просыпается в квартире парня, в которого начинает влюбляться. Благо ее принц, в отличие от моего, о ней позаботился и дал таблетку обезболивающего, даже покормил наутро. Шахову явно далеко до киношного героя. Прикрываю глаза и проваливаюсь в голодный сон. Снится, будто меня зовут. Услышав свое имя отчетливее, я подскакиваю на диване. Едва не теряю сознание от страха, когда вижу перед собой незнакомого человека с пакетами. – Извините, не хотел напугать. Перед тем как войти, я стучал, а как зашел, звал вас по имени. Григорий Игоревич просил завезти вам продукты. Я хватаюсь за сердце, мне дурно. Еще хуже, чем когда проснулась в первый раз с жуткой головной болью и похмельем. Здоровяк направляется на кухню. Оставляет пакеты и уходит. Слышно, как хлопает дверь. С дивана я встаю не сразу и иду в прихожую. Проверяю замки и дергаю ручку. Закрыто. Ну и зачем так делать? Почему Шахов не предупредил, что пришлет своего человека? Я чуть не умерла от испуга! Плетусь на кухню и проверяю пакеты. Там не только продукты, но и готовая еда, три вида обезболивающего. Есть за что поблагодарить Шахова, но я из принципа не собираюсь это делать. Достаю лапшу, индейку и свежую выпечку. Все горячее и пахнет изумительно! Как будто только что приготовили. Значит, сообщения мои дошли? Можно написать, что на кухне не хватает цветов, а девушкам, тем более любовницам, принято дарить украшения. Интересно, Григорий тогда вернется из командировки и с тем и с другим? Пока ужинаю, смотрю страницы с украшениями в интернете, а потом отправляю Шахову ссылку, заодно и на букет. Специально выбираю кольцо. Для мужчин же это принципиально. Они не дарят кольца просто так? Ответа, как и в предыдущие разы, не удостаиваюсь. Это задевает. Мне нужно общение, отклик, эмоции, я очень страдаю, если их нет. Проверяю шкафчики в поисках спиртного и нахожу вино. Причем открытое. Наполняю бокал и звоню Нине. Мы давно не болтали по душам. Кажется, я созрела на разговор. Тем более повсюду камеры, Шахов услышит. – Привет, пропащая, – отзывается подруга после третьего гудка. – Всё в порядке? Ты сегодня не была на работе… – Приве-ет, – тяну я. – Не особо прекрасны мои дела, но пока грех жаловаться. Разглядываю этикетку на бутылке. Вкус у вина восхитительный! Надо запомнить марку. – Пока? – уточняет Нина. – Да, пока я пью второй день. – Второй день, – хмыкает она. – Что-то новенькое. Не похоже на тебя. – На меня много чего не похоже. С первыми встречными проходимцами я обычно не сплю, не езжу с ними в командировки, и они не трахают меня, как шлюху. – Ты, видимо, и правда пьяна… Еще не очень, но желание поиграть на публику велико. О чем вслух я, естественно, не говорю. – Просто… мне очень плохо. Очень. Я безумно скучаю по мужу, – ступаю на запрещенную территорию. – И не знаю, как смириться с тем, что меня просто используют. А ведь совсем недавно я была женой, единственной любовью Миши. – Ась, – цокает Нина. – Все в прошлом. Миши больше нет. Шахов… – Ее интонация становится мягче. – Он тебя обижает? Прямо в эту минуту – очень. Не отвечает, игнорирует, закрыл одну в квартире, как пленницу. – Ну что ты молчишь? – Мне плохо, Нин, – на этот раз без фальши, искренне говорю я. – Где ты? Я приеду. – Не стоит. Я сейчас не одна. И вообще, ошибкой было тебе позвонить. Пока, Нин. – Настроение резко уходит в минус. Зря я все это затеяла. Шахов прав: меня штормит. Я сильно из-за этого мучаюсь. С одной стороны, хочется не думать о моральной составляющей отношений с Григорием и просто наслаждаться тем, что отпустила Мишу и начинаю жить. С другой стороны, мне страшно. Очень. Многие подсознательно боятся боли и разочарований, а я уверена, что именно ими все в итоге и закончится. Как перестать об этом думать? Наливаю себе еще вина, глядя, как вибрирует телефон на столе. Нина снова пытается до меня дозвониться, но я больше не хочу разговаривать ни о себе, ни о Шахове. Домой хочу. К бабуле. Но в таком состоянии ей не позвонишь. Выпиваю бокал и чувствую, что мне на сегодня достаточно. Поднимаюсь из-за стола и медленно подхожу к окну. Город как на ладони. Но все равно жутко смотреть на него с такой высоты. Больше чем на десять минут меня не хватает. Возвращаюсь в кровать. Причем на этот раз – в комнату Шахова. Вырубаюсь почти сразу. А просыпаюсь от того, что слышу, как Григорий с кем-то разговаривает по телефону. Я улавливаю жесткие интонации в его голосе. Шахов выходит из спальни, прикрыв за собой дверь. Возможно, у него опять неурядицы. Но с таким большим бизнесом и бешеным ритмом это неминуемо. Встаю с кровати, прочесываю волосы пятерней, поправляю одежду и иду в гостиную. Григорий уже закончил беседу и стоит посреди комнаты. Его телефон лежит на журнальном столике. От внимания не ускользает огромный букет цветов, фотографию которых я вчера скидывала, и красная бархатная коробочка. Против воли улыбаюсь. Это все-таки чертовски приятно. Хоть Шахов и бесит. – Я вообще-то пошутила, – киваю на букет и кольцо. – Но подарки приму. За столь длительное ожидание и свой плен. – Вот и отлично, Агния, – говорит Григорий, расстегивая рубашку и наступая на меня. Понимаю, зачем он держал в заложниках и что сейчас будет. Одна часть меня противится сексу с Шаховым, а другая очень хочет с ним близости. Виной всему – вспыхнувшая страсть. Ну и симпатия. Куда без нее? В Григории чувствуется уверенность и надежность. Это подкупает и восхищает. – Разговор с подругой был назло. На самом деле я думаю иначе… – зачем-то вспоминаю о вчерашней ошибке. – Какой разговор? – Шахов приподнимает бровь, но по глазам вижу, что он смотрел видеозапись. – Мой и Нины. – Ты пила вино. Почти прикончила бутылку. По пьяни чего только не скажешь. Он подходит ближе, не сводя с меня взгляда. – Ты… оказался прав на мой счет, – признаюсь шепотом. – Меня штормит. Очень. Я хочу быть с тобой, но боюсь боли и разочарования. Иногда кажется, не переживу еще раз что-то такое, как произошло с моим… – Просто не думай об этом, Агния, – обрывает меня Григорий и привлекает к себе, обняв за талию. Я сбита с толку его чувственными интонациями. – Ну и если это тебя хоть немного успокоит, то мне тоже страшно. Невольно улыбаюсь. – Страшно? – переспрашиваю с недоверием. – Да. Боюсь разбить твое доброе и нежное сердечко. Но постараюсь этого не допустить. Григорий прижимается к моему рту теплыми губами и гладит по голове, а я ощущаю, как по щекам текут слезы. Глава 19 – У тебя точно все хорошо? – спрашиваю я у бабушки, переворачивая сырники на сковороде. – Все просто замечательно, – заверяет она. – Отдохни как следует. Не переживай за меня. Коротко усмехаюсь. Про «Отдохни как следует», конечно, спорно. Хотя сейчас я готовлю завтрак, и это вполне можно считать небольшой передышкой. Потому что с позавчерашнего дня я впервые занимаюсь чем-то еще, кроме того, чтобы стонать под Шаховым, а потом спать, закутавшись в теплое одеяло. Григорий словно с цепи сорвался. В прямом смысле этого слова. Боюсь, после такой активной интимной жизни и впрямь понадобится отдых. И визит к гинекологу. – Ладно, Асенька, кто-то стучит. Наверное, это Света, мы договорились чаю попить. Пока, детка. – Пока. – Попрощавшись с бабушкой, кладу трубку. Впервые со дня смерти мужа на душе так легко и спокойно. Когда завариваю чай, чувствую, что нахожусь на кухне не одна. Медленно поворачиваюсь и в дверях замечаю Шахова. На Григории ничего кроме спортивных домашних брюк. Смотрит он так, что перехватывает дыхание и я забываю о шкварчащих на сковородке сырниках. Впрочем, обо всем на свете забываю, вспоминая прошлую ночь. Григорий подходит, продолжая гипнотизировать горящим взглядом. Догадываюсь, что за этим последует, но мне нужен перерыв. Такими темпами не за горами цистит. Не самые приятные ощущения. Столько секса в моей жизни давно не было. Уместнее сказать: вообще никогда. Даже в начале отношений с Мишей ни у одного из нас не было повышенных аппетитов. И ладно аппетиты – после секса не было абсолютного бессилия. Почему с Шаховым так остро и выматывающе, почти на грани, я не знаю. На эти эмоции подсаживаешься, их хочется еще и еще.