Глава IV ТРИ БЕЛЫХ ПРИЗРАКА Холодная, дождливая сентябрьская погода неожиданно сменилась солнечными днями. Словно по мановению волшебной палочки исчезли свинцовые тучи, ярко засветило солнце. В связи с такой погодой Анджей Чесельский, собираясь утром рано в строительную контору, решил надеть вместо милицейской формы джинсы, клетчатую рубашку и легкий свитер. В таком костюме за представителя правопорядка его трудно было принять. Да и ехал-то он на улицу Князя Земовита не на официальную церемонию допроса, а совсем с иной целью: кое-что разузнать, сориентироваться. Так как он не очень хорошо знал этот район, решил выйти из автобуса чуть раньше, на Радзымской, возле железнодорожного переезда. Пройдя чуть вперед, он уже издати заметил небольшой костел, который находился как раз на улице Земовита. Это он знал. Вскоре он вышел на нужную ему улицу и бодро зашагал вперед, пока не наткнулся на белый бетонный забор с вывеской: «СТРОИТЕЛЬ» ПРОИЗВОДСТВЕННЫЙ КООПЕРАТИВ Вывеска красовалась на небольшом одноэтажном домике, судя по всему, это была проходная. Слева от проходной он увидел широко открытые ворота, рядом с ними — калитка, в окне — вахтер. В глубине двора несколько рабочих грузили на машину пластиковые мешки с каким-то белым порошком, похожим на муку. Возле стоял молодой человек, отмечавший в карточке, сколько мешков загрузили в кузов. — Вы к кому? — спросил вахтер. — Мне нужен пан Малиновский. — Его сейчас здесь нет. — А инженер Ковальский? — Не знаю. — С кем можно поговорить? Мне надо кое-что выяснить. — Почем я знаю. Работаю здесь всего две недели. Поговорите с Вишневским. — С кем? — С завскладом Вишневским. Вот он, возле машины стоит. Чесельский вошел во двор и внимательно осмотрелся. Порядок тут царил далеко не идеальный. Повсюду валялись бочки. Огромные смесители, проржавевшие и давно уже вышедшие из употребления, загораживали проход. Двор был узким, длинным, с обеих сторон тянулись навесы, крытые толем, в самом конце виднелось довольно массивное кирпичное строение. Пластиковые мешки с белым порошком огромной бесформенной грудой высились посреди площадки, даже не были убраны под навес. Как их свалили сюда, так они и валялись. Двор некогда был мощен, но за долгие годы разъезжен грузовиками, конными телегами и теперь являл собой печальную картину. В выбоинах — вода после недавних дождей. А под пластиковыми мешками — огромная лужа. Столь неприглядная картина свидетельствовала о крайней бесхозяйственности. Судя по всему, сюда редко заглядывало начальство, да и участковые милиционеры не баловали своим вниманием. Обходя лужи, стараясь не угодить в выбоины, Чесельский кое-как добрался до грузовика и подошел к Вишневскому. — Извините, — начал было поручик, пытаясь обратить на себя внимание. — Вы ко мне? — Вишневский на секунду прекратил подсчитывать мешки. В этот момент проходивший мимо них рабочий с пятидесятикилограммовым мешком на спине поскользнулся и, пытаясь удержать равновесие, сбросил мешок. Тот, хлопнувшись о землю, с треском разорвался. Огромное белое облако накрыло всех. Кашляя, чихая, из белой пелены выбежало три белых призрака. Трудно сразу было разобраться, кто есть кто. Два грузчика, стоявшие на прицепе — до них облако пыли не добралось, — едва не попадали со смеху Привидения, протирая глаза, выплевывая набившийся в рот порошок, торопливо зашагали к проходной, там принялись смывать порошок, чистить костюмы. — Что такое? — спросил поручик, приведя себя более-менее в порядок. А в душе порадовался, что явился сюда не в форме, совсем ведь новая, пришлось бы тащить в химчистку. Джинсы же и свитер как-нибудь сам почистит. — К черту такую работу! — возмущался рабочий, вызвавший такой переполох. — Мешки валяются в грязи, мостовая вся в выбоинах. Чуть ногу не вывихнул. — Сколько уже раз я говорил председателю, что здесь надо навести порядок. — Завскладом просто кипел от злости. — А он в ответ — в будущем году наведем порядок. Брюки вконец испортил. Порошок этот, «зеосил», еще не так страшен, а когда я как-то облил новенькие джинсы «виксилом», едва отчистили в химчистке. — Что это такое? — пытался выяснить поручик. — Простите, вы к кому? — только теперь Вишневский обратил внимание на незнакомого мужчину. — Мне нужен инженер Ковальский, — объяснил Чесельский. — Он у нас уже давно не работает. Года два как уволился. — А пан Малиновский? — Который? У нас работают четыре Малиновских. — Кажется… Станислав. — Станислава — два. Один — главный бухгалтер, а второй шофер. Он сейчас на нашей «нисе» выехал в Слупск за рабочей обувью. — Нет, нет. Мне нужен бухгалтер. — Тогда вы не сюда попали. Здесь находится один из производственных цехов, а управление кооператива на улице Солец, возле самого моста Понятовского. — Поделом мне, надо было вначале позвонить и выяснить местопребывание пана Малиновского, а уж потом ехать сюда, на Таргувек. А это что? — спросил Чесельский, показывая на остатки порошка. — По виду мука, а по вкусу песок. Все еще скрипит на зубах. — Называется зеосил, — пояснил рабочий. — Зеосил? Что это такое? — Порошок такой. Белый, как мука, но гораздо мельче. Он даже мельче самого высококачественного цемента. — У говорившего рабочего заметно улучшилось настроение. Его старый, видавший виды комбинезон не так пострадал от этого белого порошка, как костюмы двух других жертв происшествия. — Его делают из молотого кварца с разными добавками. — С чем его едят? — полюбопытствовал Чесельский. Раздражение по поводу случившегося у него уже прошло, и он расспрашивал просто так, любопытства ради, а не по долгу службы. — Его не едят. Он идет на приготовление виксила, его готовят вон в таких огромных смесителях, видите, валяются на земле. Эти уже старые, свое отработали. Теперь работаем на новых, куда больше этих. — Хорошо бы знать, что такое виксил… — Виксил — жидкость. Готовят ее из разных смазочных масел с добавкой химикатов, в том числе и зеосила. Используется виксил при бетонировании. Им смазывают опалубку, а потом уже заливают бетон, тогда он не пристает к стенкам, быстрее схватывается и застывает. Раньше дней десять застывал, а то и недели две, а сейчас два-три дня — и готово. Правда, и цемент сейчас другой, быстротвердеющий, но и виксил наш необходим для этого. Едва поспеваем выпускать нужное количество. А ведь совсем еще недавно его и покупать-то никто не хотел. Производили его здесь и еще в одном цехе от нашего же кооператива. Как раз туда и отгружаем зеосил. — А зеосил вы тоже здесь изготовляете? — Ну что вы! Из самой Франции привозят. Он раза в три дороже самой дорогой муки! — Не понимаю, как же можно к нему так небрежно относиться, — не стерпел Чесельский. Услышав столь нелестное замечание, завскладом принял это на свой счет и наконец-то открыл уста: — Что это вы, Валендзяк, язык распустили? Принимайтесь-ка лучше за работу. Машина должна выехать в десять, а сейчас почти одиннадцать, грузить еще и грузить. Валендзяк хотел было что-то сказать, но только махнул рукой и отправился на погрузку. Вишневский зашагал вслед за ним. Поручик, понимая, что здесь ничего не узнает, направился к выходу, кивнув на прощание вахтеру. Спросил его, как лучше добраться до Солец, до правления кооператива. — Поезжайте сто тридцать восьмым автобусом с пересадкой на Саской Кемпе. Нет, лучше пройдите вперед метров двести до Базилики на Кавенчинской и там сядете на двадцать пятый трамвай, он доставит вас куда надо без пересадки. Автобусы здесь редко ходят. Поблагодарив, Чесельский направился к трамвайной остановке. Решил немного проветриться после происшествия с зеосилом. Этот чертов порошок набился за пазуху и все еще скрипел на зубах. Сняв свитер, расстегнув рубашку — благо никого поблизости не было, — поручик постарался вытрясти все следы зеосила. Не спеша шел он тропкой вдоль насыпи в направлении Кавенчикской улицы. Станислав Малиновский был весьма удивлен появлением поручика. И на вопрос, был ли он знаком с Зигмунтом Стояновским, ответил весьма уклончиво. — Да, вспоминаю, кажется, он у нас работал. Был технологом в нашем отделении на Таргувеке. И уволился года четыре назад. Я думаю, пан поручик, наш отдел кадров сможет вам дать исчерпывающую информацию об инженере Стояновском. — А мне казалось, что именно вы сможете дать исчерпывающую информацию о нем, так как хорошо его знали. Были, если не ошибаюсь, в приятельских отношениях. И дома у него бывали на Вильчей. Главбух несколько переменил тон. — Какая там дружба, — продолжал он защищаться, — просто работали в одном строительном кооперативе, но даже в разных местах. Я здесь, а он на Таргувеке. Ну, бывал у него дома, раз или два. Даже не помню, по какому случаю. То ли в карты играли, то ли на его именинах. Что-нибудь случилось? Чесельский решил ничего не скрывать. — Инженер Стояновский убит неделю назад возле своего дома, когда выходил из машины. Малиновский, потрясенный, выпустил ручку, которую вертел в пальцах. — Убит?! — Да, убит. Сейчас ведется следствие по этому делу, но пока ни на шаг не сдвинулись с места. Поэтому я и пришел к вам. — Я, правда, мало что смогу вам рассказать о Зигмунте, хотя, конечно, все, что знаю, готов сообщить.