К моему восхищению и удивлению, в воскресенье днем Марко объявился у меня на пороге, ничего не объяснив, кроме того, что его планы изменились. Меня волновало то, что он сразу же пришел увидеться, как поменялись дела, потому что не знала, что за планы это были. И меня взволновало еще больше, когда мы завернули на Принсес-стрит к Немецкому рынку. Он открывался там каждый декабрь на Рождество вместе с небольшим выставочным комплексом и ледяным катком. Мы ели охлажденную выпечку, пили кофе и держались за руки, пока шныряли через толпу. Когда проходили сады, солнце уже село, и его заменили Рождественские огоньки, усеянные повсюду. Я заулыбалась, когда увидела каток. — Выглядит весело. Марко прижал меня в себе ближе. — А также холодно. — Раньше, когда была маленькой, я каталась здесь в садах каждое Рождество. Не знаю, почему перестала. — Потому что холодно. — Это того стоит. — Я подняла голову и улыбнулась ему. — Мы должны покататься. — Я ни за что не ступлю на лед. — Не ступишь. Ты же будешь кататься на коньках. — Ни за что я не засуну ноги в арендованные коньки. Я остановилась, вероятно, раздражая каждого, кому приходилось проходить мимо нас, чтобы продолжить свой путь дальше. — Пожалуйста, — умоляла я. Марко смотрел на меня, полностью не двигаясь. Осознавая, что это был тот случай, когда очарование не помогало, я сменила тактику. Вместо этого я приподняла бровь и сказала: — Ты боишься кататься. — Реверсивная психология? Ты серьезно? Я фыркнула, наполовину смеясь от забавы и раздражения, когда толкнула его в грудь. — Давай, я хочу покататься с тобой. Мы будем как идеальная, романтическая Рождественская открытка. По крайней мере, не тошнотворная. Пятнадцать минут спустя… — Ханна, не думаю, что тебе стоит делать это, — предупредил Марко, скрещивая руки на груди, когда я хотела похвастаться. Для того, кто был такой же большой, как и он, и кто не катался достаточно много в своей жизни, Марко прекрасно держался на льду. Он ни разу не упал на задницу, хотя держался за ограждение катка в надежде, что я все-таки разрешу ему выйти. Я была удивлена, как легко навыки вернулись ко мне и как быстро тело адаптировалось к катанию. Я сделала несколько кругов, проезжая мимо медлительного Марко. Мне хотелось показать ему вращение, которое делала раньше, но на пути было много людей. — Все нормально, — пообещала я ему, улыбаясь. Я наслаждалась праздником. Видя пробел между потоком катающихся, я оттолкнулась назад, чтобы дать себе побольше пространства для свободы действий. К моему шоку, я почувствовала, как ударилась обо что-то твердое. Прозвучало «уф», и затем это что-то твердое рухнуло позади, забирая меня с собой. Я споткнулась назад, издавая визг, пока махала руками, чтобы удержать равновесие. Когда обернулась, глаза в ужасе выкатились из орбит. К сожалению, этим твердым, во что я врезалась, была девушка, которая затем врезалась в мальчика, а он, в свою очередь, упал на парочку, задевшую после молодую женщину. Пока господствовал хаос, и дергались конечности, я в смирении могла лишь наблюдать за разгромом катка, который создала; другие отдыхающие отъезжали в сторону, чтобы посмотреть, как все складываются словно домино. Вопли и ругательные слова наполнили атмосферу, когда пострадавшие смогли подняться. Мой взгляд прыгал от одного к другому, чтобы убедиться, что никто не получил серьезных травм. Теплая рука схватила мою и отдернула меня назад. — Они в порядке, — сказал Марко сквозь стиснутые зубы и еще раз дернул меня за руку. — Давай вытащим тебя отсюда. Сейчас же. Осознав, что это была, вероятно, хорошая идея, учитывая, что на меня были направлены убийственные взгляды, я извинилась взглядом перед жертвами, которые быстро встали на ноги, и, как нелепая курочка, поспешила за Марко с катка. После он оперативно снял с нас коньки, надел ботинки, затем схватил меня за руку и потащил нас обратно на Принсес-стрит. Мы были на полпути к возвышенности, когда Марко вдруг отпустил мою руку и посмотрел на меня, видимо, готовясь взорваться. Что он после и сделал. Его смех был громким и заразительным, и, казалось, Марко даже не мог перевести дыхание. Удивление вскоре перетекло в разделяемое нами веселье, и я прислонилась к нему, хохоча как ненормальная. — Ох, детка. — Марко наконец успокоился, обхватывая меня за плечо. — Не думал я, что ты такая лохушка. — Я не лохушка! Я просто… не очень хорошо ориентируюсь в пространстве. Видимо. Его тело опять сотрясло от смеха. — Это чертово преуменьшение года. Боже, это было похоже на пародийную сценку. Ты была на высоте. — Должна ли я подготовить себя к постоянному потоку высмеиваний на следующие несколько часов? — Скорее на годы. Каждый раз, когда мы будем видеть каток… Я хмыкнула. — Никто не пострадал. Он фыркнул и попытался не рассмеяться вновь. Я больно ущипнула его. — Если продолжишь дразнить, то не получишь свой Рождественский подарок. — Я купила ему Blu-Ray плеер, когда он сказал, что такого не имел, а я знала, как он любил смотреть фильмы. Марко посмотрел вниз на меня, прижимая ближе к себе. — А ты все равно получишь свой. Мои глаза загорелись. — Ты купил мне подарок? — Конечно. — Люблю подарки. Его взгляд был очень нежным. — Верно подмечено. Тепло запульсировало во мне от его выражения лица. Я прижалась к нему сильнее. — Ты мне вроде нравишься. Ты это понимаешь, так ведь? Вместо ответа Марко остановил нас посередине толпы и поцеловал меня так, будто никого не было вокруг. После долгого, жаркого объятия, я отстранилась и улыбнулась ему: — Ты и вправду классный. Марко заулыбался в ответ: — Хоть кто-то из нас. Я сузила глаза. — У тебя два часа, чтобы выудить инцидент на катке из своего мозга, и ни больше. — Протестую. Двух часов недостаточно. — Ужасно как предостаточно. — Время высмеивания должно быть соразмерно величине масштаба происшествия. Детка, ты одновременно вывела из строя пять человек на льду. Я бы сказал, что, по крайней мере, это стоит пять лет нашей совместной жизни. Один год на одного человека.