— Дизайн и технологии. Я уставилась на его руки, чувствуя некую зависть. Я была абсолютным нулем в этом. Однажды я попыталась сделать часы из плексигласа8 в форме звезды, но в конечном счете они выглядели как… ну… звезда после автомобильной аварии. Еще я чуть не лишилась пальца, делая металлические зажимы для вешалки, а самодельный деревянный пенал вообще нормально не закрывался. — Тебе стоит подумать над тем, чтобы конкретно заняться данной дисциплиной на пятом году обучения. Он ничего не сказал на это, лишь угрюмо посмотрел на лист, который несся по тротуару. Хм-м. — Так кем ты хочешь быть? Он бросил на меня шутливый взгляд. — А ты кем хочешь быть? — Передумываю через каждые несколько месяцев, — ответила я в смятении. Друзья уже все определились, кем хотят быть, когда повзрослеют. А я все еще металась между мыслями быть писателем, учителем, доктором или библиотекарем. — Мне надо бы посерьезней к этому отнестись. — Возможно, тебе нужно стать репортером. Я фыркнула в ответ на его сарказм. — Двадцать вопросов9? Ах, да. Извини. — Ничего, не мое дело. — Он свел брови вместе, будто удивился собственному признанию. Воодушевленная, я перешла к следующему интересующему меня вопросу. — Д'Алессандро? Как ресторан? — В пяти минутах ходьбы от моего дома был итальянский ресторан с таким же названием. — Он дядин. — Там хорошо готовят, — призналась я честно. Он снова никак не отреагировал. У меня появилось чувство, что он не хотел затрагивать темы, касающиеся его семьи. — Говорят, что в пицца в Чикаго самая вкусная. Услышав это, он усмехнулся. — Ты верно слышала. — Ты скучаешь по друзьям? Он опять затих, поэтому я решила, что и эта тема под запретом. Да и вообще, как я поняла, нельзя было задавать вопросы личного характера, но… — У меня никогда не было настоящих друзей. Хороших, по крайней мере. Наши шаги замедлились, когда мы ступили на мою улицу. Я взглянула на него и сощурилась от солнечного света, который пробивался сквозь облака. — Надеюсь, ты нашел их здесь. Когда он посмотрел на меня, то сердце, казалось, вот-вот остановится от теплоты в его глазах. — У тебя есть имя? — тихо спросил Марко. Я вздрогнула, не понимая реакции своего тела на него. — Ханна Николс. Он улыбнулся, протягивая мне руку. Ощутив парящих бабочек в животе, я решительно проигнорировала их и поместила свою маленькую ручку в его. Я пыталась скрыть свою реакцию, когда по руке пробежались покалывания в том месте, где он меня коснулся. Я хотела усилить хватку и заставить себя мысленно взять в руки. — Приятно познакомиться, Ханна. — С тобой тоже. Спасибо, что спас меня от Дженкса. И за то, что проводил до дома. — Нет проблем. — Он отпустил мою руку, отчего я сразу почувствовала сожаление. Марко сделал шаг назад, готовясь уходить, но я все еще продолжала смотреть на него, как его выражение лица сделалось суровее. — Старайся больше не пропускать автобус. Он скрылся вниз по улице прежде, чем я могла что-либо произнести. Просто стояла, уставившись на его широкую спину и пораженная от нахлынувших незнакомых чувств. С того момента, как я зашла в дом, весь вечер я убила на то, чтобы сделать для себя очевидное заключение: у меня появилась первая любовь — Марко Д'Алессандро. *** Я должна была записаться в дискуссионный клуб. Я лишь покачала себе головой и направилась к выходу из школы, проклиная свою застенчивость. В начале года мой учитель по политологии попросил меня записаться в этот клуб и, так как я была уверена, что никогда не смогу выступать и внятно излагать свои мысли людям лучше, чем делать это на бумаге, я отказалась от данного предложения. И снова я опоздала на автобус, потому что проходила мимо музыкального класса и остановилась, чтобы послушать их игру. Внезапно я почувствовала непреодолимое желание зайти к ним, представиться и поделиться своими ощущениями. Они просто лились из меня. Но я также боялась, что однажды их станет так много, что они вырвутся, опустошая меня и оставляя бедствия на своем пути. Было столько интересных вещей, которые я упускала из-за своей чертовой застенчивости. Правда, я уже не была этакой тихоней, как прежде. Дома я говорила обо всем, что думала, не заботясь о последствиях. Я нахмурилась, глядя на школу, пока открывала парадную дверь. Мне определенно надо было меняться. Я чувствовала, что время пришло. Со вздохом сожаления, я поспешила вперед, разыскивая взглядом Марко, который стоял один в ожидании меня у ворот школы. По неизвестной мне причине, за последний год Марко ждал меня там, наблюдая, как я сажусь в автобус. Несколько раз я не успевала, и он провожал меня до дома. В большинстве случаев, это была не моя вина, но, признаюсь, что порой намеренно опаздывала за последние пару месяцев, чтобы пройтись с ним. Я сильно зависела от чувства, которое возникало внутри меня, когда мы были вместе или когда я думала о нем… а думала о нем я много и не чувствовала себя с ним застенчивой, неуклюжей зубрилой. И к моему восторженному удивлению, я обнаружила, что могла заставить Марко, этого вечно задумчивого мальчика, смеяться. Он смеялся над моими шутками и сарказмом, когда я шутила или поддразнивала его; он постоянно отмечал, что я была очень умна, и произносил это скорее с уважением, чем с усмешкой. Когда я смотрела на него, желудок делал сальто, пульс разгонялся, а по всему телу появлялись сладкие покалывания. Я ужасно хотела, чтобы он меня поцеловал. Но я не могла сказать то же самое и про него. Мне было уже пятнадцать ростом около ста семидесяти пяти сантиметров. Мальчики в школе стали уделять мне больше внимания, как только у меня появилась грудь с округленными бедрами. Но я не знала, замечал ли это все Марко. Он удивлял меня на протяжении прошлого года. Марко не был самым болтливым человеком на планете, но был терпеливым к моим вопросам, даже когда и не отвечал на них. Он не был прочь поболтать о книгах, которыми я увлекалась, и музыке, которую я слушала. Казалось, он даже был в этом заинтересован. Он также и выслушал меня, когда я рассказала ему о самой тяжелой ситуации, которая произошла с семьей. Когда мне было тринадцать, старшей сестре, Элли, диагностировали опухоль головного мозга, и, хоть она и оказалась доброкачественной, все это сильно напугало нас. Как и операция, которую она должна была перенести. Я никогда об этом ни с кем не разговаривала или о том, как это повлияло на меня, но Марко выслушал меня, и его безмолвие даже как-то грело мне душу. Я осознала, что он был для меня задушевным другом, и также обнаружила, что Марко не так уж и плохо учился. Хотя у некоторых из его друзей возникали проблемы в школе, то он же, напротив, вел себя тихо и старался не попадать в эти драмы. Из-за его роста и массивности студенты вели себя с ним настороженно. Но внешность и тот факт, что он был американцем, сделали его популярным. Из-за чрезмерной задумчивости все считали его крутым, и благодаря всем этим качествам он пользовался уважением. Я знала, что он не был типичным плохишом, несмотря на распространенные слухи. Он хорошо учился и ходил к репетитору. В прошлом году он сдал экзамены по таким дисциплинам, как дизайн и технологии, математика и физкультура. Также, благодаря помощи репетитора, по английскому языку он получил приемлемые оценки. — Почему на этот раз опоздала? — спросил он. Я пожала плечами, не желающая разговаривать о том, что я была неудачницей по жизни. — Я должен беспокоиться? Тот факт, что он, возможно, заботился обо мне, заставил меня размякнуть. — Нет. — Я немного улыбнулась ему. — Ты действительно не хочешь мне рассказать? — Марко посмотрел на меня возмущенно. Я хихикнула, пиная камушек в сторону. — Ты сам мне ничего не рассказываешь. Казалось, Марко попытался это переварить. — Ну, что ты хочешь знать? Решив, что сегодня был отличный день для того, чтобы испытать храбрость, я рискнула. — Почему ты не говоришь о своей семье? Он взглянул на меня со взглядом, будто говорящим «я думал, до тебя уже дошло». — У меня не получается ладить с ней, — признался он. — Со всеми? — Сама я росла в любящей семье, и мысль о том, что Марко не был из такой, никак не уживалась у меня в голове. Я знала, сколько счастья принесла мне моя семья. И я хотела, чтобы Марко также был счастлив. — Возможно, с Ноннай10, бабушкой, — ответил он. — Но не с Нонной, дедом. И не с дядей, Джио. Жена у него хорошая, а вот он сам — не очень. Мне не понравилось то, что я услышала, и захотелось узнать об этом еще, но я услышала от него намного больше, чем я раньше пыталась вытянуть из него, поэтому решила не испытывать судьбу.