Это совсем по-другому. Это по-особенному. Заполненность запредельная. Толчки ласковые, но сильные, их не понадобилось много, Денис и, в самом деле, сдерживался едва. С рычанием пронзив меня в последний раз, он разворачивает меня на обратно на спину, жадно целует и, найдя ноющую влажную горошину в моих складочках, нажимает на нее. Я догоняю его в мгновение ока. Зря я боялась. Ничего страшного, только ощущение, что мы были ближе, чем когда-либо. Глава 43 Просыпаюсь прилепившаяся к горячему мерно вздымающемуся боку, прислушиваюсь к глубокому дыханию. Мир, перевернувшийся этой ночью, не спешит возвращаться в привычное состояние, а я стараюсь не задумываться, как так вышло. Всегда забавляло, когда девчонки теряли головы после горячей ночи. Казалось, да что там? Нелепые телодвижения, иногда по чистой случайности приводящие к удовольствию, если повезет – обоюдному. Оказывается, все бывает совсем не так. Совсем по-другому. Когда целуют прямо в сердце, дышат сразу в душу, когда происходит соитие. И кто бы что ни говорил, управляет этим процессом мужчина. Женщина может позволить, раскрыться, но ведет в этом танго всегда Он. Денис не просто взял то, что ему причиталось, он сделал так, что я не пожалела. Несмотря на то, что он явно за что-то был на меня зол. И не было ничего стыдного в том, как он меня… Я заливаюсь краской от неприличных воспоминаний и от романтической чуши, накрывающей меня. Наверное, в голове у Гордеева все намного прозаичней, но я ему благодарна. Не удержавшись глажу татуированный живот. – Террористка, – ворчит сквозь сон Денис, и я вспыхиваю, вспомнив, как настаивала на продолжении. Жертва обстоятельств, угу. Подтянувшись повыше и набравшись храбрости, чмокаю непроснувшегося Ящера в щеку, клюю быстро, как тогда на кухне, и, не успев даже пискнуть, оказываюсь опрокинутой на спину. Сонный щетинистый Гордеев утыкается носом мне в шею и сопит, от чего мне становится щекотно и волнительно. Придавленная мощным телом, я замираю от плавящих эмоций. И все бы ничего, если бы не пришла маленькая нужда. С сожалением, начинаю выползать из-под Дениса. – А ты беспощадная, – с одобрением произносит он, восприняв это как заигрывание. – Мне надо в душ, – смущенно оправдываюсь я. На меня смотрят так, будто я предала страну, но позволяют смыться в ванную. Там-то я и понимаю, что с сексом я завязала, ну на сегодня так точно. Хотя при малейшей мысли о вчерашнем вдоль позвоночника маршируют полчища мурашек. Очнись, Ксюша. Даю я себе ментальную затрещину. С Денисом был последний раз. Разошлись пути. Он сделал, что обещал. Ты расплатилась. Не реветь! Не сейчас! Дома будем нюни распускать. Уперевшись руками в раковину, бестолково смотрю в зеркало на тухнущие огоньки в глазах. Замечаю на теле несколько отметин, оставленных губами Гордеева. Как я так вляпалась-то? Прокручивая в голове все возможные варианты нашего расставания, принимаю быстрый душ. Самым ужасным будет, если он просто попросит Николая отвезти меня домой. Это меня доконает. Порепетировав равнодушный взгляд в зеркале, возвращаюсь в комнату, в которой меня уже никто не ждет. Наверное, Денис внизу, а я надеялась еще немного с ним поваляться в постели. Впрочем, спустившись, на кухне я Ящера не обнаруживаю. Только Коля переливает из стакана блендера в кружку серо-буро-малиновую жижу. У меня неприятно ноет под ложечкой. Неужели я угадала, и расставание будет максимально унизительным для меня. Стараясь не подавать вида, как меня задевает такой расклад, хочу покинуть кухню, но Николай хищно двигается в мою сторону, на полном серьезе угрожая мне кружкой. – Нет! – сразу отказываюсь я от сомнительного угощения. У меня еще вчерашний имбирный фрэш на дровах дровами из памяти не выветрился. И я резво даю задний ход, налетая тылом на что-то большое и горячее. Заполошно обернувшись, застываю не в силах отвести взгляда от соблазнительной картины. – Ты готова? – спрашивает Денис, под моим голодным взглядом сосредоточенно воюя с манжетами в рубашке нараспашку. Смуглое тело так и хочется погладить руками. Может, погорячилась я насчет целибата? – К чему? – сглотнув, уточняю я. – К завтраку, – он поднимает на меня глаза. Тяжкий Колин вздох демонстрирует, как нами разочарованы. – Зря вы так, – обижается Николай. – Я добавил апельсин. – Ты сам-то пробовал, экспериментатор? – усмехается Гордеев. – Нет, но я уверен, что это вкусно, – насуплено говорит водила. – А главное, полезно. Мы с нескрываемым, прямо-таки исследовательским интересом смотрим на Колю. Пусть первый дегустирует. И лицезреем, как его перекашивает после первого же глотка. – Ладно. Я понял, – он убирает кружку в холодильник и двигает на выход. – в «Ла Мар»? – Здраво, – хвалит его Гордеев. По дороге он звонит Лютаеву, и из общей канвы беседы я понимаю, что Макс присоединится к нашему завтраку. И даже, похоже, не один. А с какой-то Каринкой, чье имя Денис произносит с доброй теплой усмешкой, заставляя внутри меня поднимать голову очень мерзкому чувству. И вот мы сидим с этой Кариной за столиком в «Ла Мар», пока мужики вышли на террасу. Отсюда вижу, что Гордеев курит, даже не ежась от холодного ветра, а Макс вертит сигарету в руках. Мне немного неловко рядом с незнакомой девушкой, с которой мне не о чем разговаривать, и, хотя она явно проявляет дружелюбие, ей тоже немного не по себе. Поддерживать светскую беседу не получается. Наверное, из-за меня. Карина старается, а я… Я видела, как на нее смотрит Лютаев, хотя делает вид, что не смотрит, но на самом деле следит за каждым движением. И они вместе. По-настоящему. [Историю Макса Лютаева и Карины смолиной можно прочитать здесь: https://litnet.com/ru/book/devochka-lyutogo-b419271 ] Что-то черное ворочается в душе. Самое близкое к этому ощущению – зависть. Поковырявшись в тарелке и не дождавшись Дениса, я с извинениями отбываю в дамскую комнату. Надо взять себя в руки. Никто никому ничего не обещал. Мне никаких авансов и намеков не давали. И это хуже всего. У меня даже формального повода нет на что-то рассчитывать. Хорошо, что в это время в ресторане почти никого нет, богатенькие буратины либо еще спят, либо уже зарабатывают свои бешеные мульёны. В пустой уборной вытираю неожиданно выступившие слезы влажным полотенцем, ругая себя за дурость. Как все изменилось всего за несколько дней. Приплыли, Ксюша! А смотрела тогда в клубе на Таню с внутренним превосходством. Нужно хотя бы видимость гордости сохранить. Не стану вешаться на шею. Выключаю сушилку, и мое внимание привлекают голоса за дверью.