Она стоит спиной ко мне и размышляет над ответом несколько секунд. — Я не буду тебе подыгрывать. Мне это больше не нужно, — произносит она металлическим голосом. Нет, никакая это не ревность. Просто Венерина психованная от рождения! Зачем я вообще задал этот вопрос? Какая разница, будет ли она поддерживать мою версию о наших «отношениях». Я вдруг понимаю, что в данной ситуации мое слово куда весомее. Она слишком часто врала. Она пытается заставить меня остаться. Приказывает остановиться, снова истерит, но я уже сказал все, что хотел. Честно говоря, во мне еще теплилась надежда, что Венерина согласится помочь мне бескорыстно. В детстве она всегда прикрывала меня, и мне даже не приходилось просить. Я надеялся, что в ней еще осталась доброта, но я ошибся. Связь между нами давно уничтожена, и не осталось ничего, кроме злости. Когда я надеваю кроссовки, Венерина бросается ко мне. Не знаю, что она собралась делать: бить меня, кричать или требовать во всем признаться, я смотрю на ее приближающееся разгоряченное лицо, точно в замедленной съемке. А потом я делаю то, что никак не могу себе объяснить. Я целую ее. По дороге домой я пытаюсь понять, зачем это сделал. Хотел заткнуть ее? Успокоить? Хотел доказать ее матери реальность наших отношений? Да. Третья версия самая правдоподобная. И именно это я скажу, когда Венерина задаст мне вопрос об этом моем дурацком поступке. Но правда вот, в чем: я не видел ее мать, когда целовал ее. Глава 8.2 Раньше меня всегда бесила эта манера современной молодежи постить в социальные сети каждый свой шаг, но сегодня мне это только на руку. С самого утра сижу, уткнувшись в экран телефона и листаю Инстаграм. В моем профиле одна-единственная фотка, сделанная года три назад в горах. На странице Венериной затишье уже два дня. Сегодня воскресенье, и я ни за что не поверю, что она собирается сидеть дома. Я морщу лицо, потому что мое занятие уж слишком напоминает преследование. В очередной раз напоминаю себе, для чего мне всё это. Я просто хочу покоя. Мне надоело ходить в собственном доме на цыпочках, терпеть жалостливые взгляды мамы и знакомиться с миллионом дочерей маминых подружек. Хоть у одной из них есть сыновья? Вот, что мне интересно! Лежа на кровати, разглядываю фотки Венериной в джакузи, в клубе с подружками, дома перед зеркалом с высунутым языком. Почти на всех фотографиях она кривляется и неестественно надувает губы. Вспоминаю ее реакцию на мои слова о том, что я объявил маме о наших с ней отношениях. Кажется, она подумала, что я на самом деле предлагаю ей стать моей девушкой. Как она могла так подумать? Как в ее крашенную голову вообще могла прийти такая дикая мысль?! А потом еще и этот поцелуй… Меня отвлекает звук входящего сообщения на ноутбуке. Я знаю, что оно от Сашки, и мне становится стыдно. Она там, за сотни километров от меня, вынуждена довольствоваться одними разговорами и фотографиями. А я здесь целую девчонку, от одного вида которой меня тошнит. Я поступил отвратительно. Это даже можно назвать предательством. Сашка пишет мне со вчерашнего дня, и я не могу заставить себя ответить на нее взволнованные сообщения. Она достойна лучшего. Кидаю на ноутбук грустный взгляд и сжимаю руки в кулаки. Я должен покончить с этим. Я должен увидеть ее. Немедленно. Поговорить с ней, обнять, перевести наше общение на совсем другой уровень. В конце концов, триста километров – это не так много. По крайне мере, мне не надо покупать билет на самолет. Мне нужно только выйти из дома, сесть на мотоцикл и рвануть к ней. Притягиваю ноут к себе и открываю чат с Сашкой. Сколько можно ждать? Нужно действовать! Я пишу ей громадное сообщение о том, что мне надоело сидеть и ничего не предпринимать; о том, что для меня очень ценно такое взаимопонимание и теплота общения; о том, что нам так повезло познакомиться друг с другом, а это редкость, редкость – найти такого же человека, как ты сам! Я заверяю ее, что бояться нечего, и при встрече нам не будет неловко, разве что самую малость, но мы обязательно найдем слова, чтобы это преодолеть. В конце добавляю, что я все решил, и выезжаю к ней немедленно. Перечитываю все то, что написал, и нажимаю кнопку «Отправить». Мое сообщение выходит каким-то обрывочным, возможно, чересчур эмоциональным и излишне сентиментальным, но что есть, то есть. Если бы я прочитал это еще раз, точно бы все стер. Быстро одеваюсь и бросаю короткий взгляд на телефон. Венерина запостила афишу с каким-то новым фильмом. Собирается в кино с друзьями. Да и черт с ней. Тупо было объявлять маме (а значит, всему миру), что мы встречаемся. Я хочу покоя. Другими словами, я хочу быть с Сашкой. И только с ней. Натягиваю толстовку через голову и готовлюсь выскочить в коридор, когда ноутбук оповещает меня о новом сообщении. А потом еще раз. И еще. Я усаживаюсь на кровать и читаю ответ Сашки. Еще не время, пишет она. Не сейчас. Она не готова. Но она тоже этого хочет. Просто не сейчас. И она очень надеется, что я пойму ее правильно и не стану торопить события. ОЧЕНЬ надеется. Некоторое время пялюсь в горящий экран ноутбука. Наверное, я и в правду переборщил. Был бы я таким импульсивным, если бы не налажал с Венериной?.. Значит, выходит какой-то новый фильм. Что ж. Фильм так фильм. Поможет отвлечься. Возле кинотеатра не так много людей, как я ожидал. Знакомые физиономии тоже присутствуют. Я останавливаюсь в нескольких метрах от дружков Венериной и согреваю руки горячим дыханием. Вечерок не из теплых. — А этот что здесь делает? — слышу я краем уха. Да… Очевидно, мое появление в их компании будет для них сюрпризом. Из притормозившего рядом со мной такси высовывается стройная нога в черных капроновых колготках. Венерина тут же замечает меня, и ее лицо искажает недовольная гримаса. Она выскальзывает из такси, грациозно взмахнув кудрями, и движется ко мне. — Что за цирк? ­— рычит она. — Ты что, меня преследуешь?! Я не успеваю ответить. Компания Венериных товарищей уже тут как тут. Ее подружка Эльвира ослепительно мне улыбается и протягивает руку. Я неуклюже пожимаю ее пальцы, пока она мурлычет сладеньким голоском: — Какая неожиданная встреча. Сегодня к нам решил присоединиться сам Даниил Краснов! Как поживаешь? Ты один или… кого-то ждешь? — Уже дождался. Отпускаю пальцы девушки и поворачиваю голову к все еще взбешенной Лене. Я чувствую на себе неодобрительный взгляд парней, но мне от этого ни горячо, ни холодно. Я никогда не был душой компании и не собираюсь занимать эту почетную роль. — Ничего не понимаю, — признается Эльвира. — В любом случае, давайте зайдем внутрь, пока мы не превратились в ледышки! Парни придерживают двери для девушек и заходят вслед за ними. Один из них, Максим, окидывает меня мрачным взглядом и захлопывает за собой дверь. Не удивлюсь, если чуть позже он швырнет в меня своей кожаной перчаткой и разрешит мне выбрать оружие. Открываю дверь и захожу в кинотеатр. Наблюдаю, как Максим помогает Венериной снять пальто и чуть ли не пускает слюни, когда видит ее короткое коричневое платье. Закатываю глаза и подхожу к ним ближе. Венерина подскакивает ко мне и, глядя на своих друзей, которые увлечены обсуждением фильма, тихо говорит: — Какого черта ты приперся? Тебя никто не звал! — Решил провести время со своей девушкой. — Не пробовал лечь в клинику? Говорят, сейчас лечат и не такое. — Хоть один раз не будь такой стервой, — улыбнувшись, говорю я. — По старой дружбе. На мои издевательства она отвечает грозным взглядом и неприличным жестом. На кассе я загораживаю ее своим телом и пытаюсь оплатить ее билет. Она с какой-то звериной силой отпихивает меня в сторону и покупает билеты на всех. В том числе и на меня, потому что я вовремя встреваю в их разговор с кассиром. — Подавись! — рявкает она и остервенело сминает билет и засовывает в мой карман. Пока мы ищем нужный зал, Эльвира предпринимает еще несколько попыток завязать со мной светский разговор, но парни каждый раз вмешиваются и переключают ее внимание на себя. Венерина идет впереди всех, демонстрируя нам свои ноги. В зале почти нет свободных мест. Мне удается приземлиться рядом с Венериной, как я и планировал. С другой стороны от меня сидит Эльвира. Наверняка ее любезность – это всего лишь дань вежливости, но меня вполне устраивает. Во время рекламы она тянется к моему уху и громко шепчет: — Не обращай на них внимание. Макс влюблен в Венеру с самого дня их знакомства. А Лешка – его лучший друг, сам понимаешь. Когда вы успели снова подружиться? — Недавно. И мы уже перешли на следующую стадию. Эльвира от удивления хлопает длинными ресницами, и тушь отпечатывается у нее на веках. Она без тени смущения обеими руками обхватывает мой локоть и требует объяснений. — Она сама обо всем тебе расскажет. Я мягко убираю ее руки и поворачиваю голову к «своей девушке». Венерина, похоже, все это время пыталась испепелить меня взглядом, но, увидев мое повернутое к ней лицо, тут же отворачивается. В середине фильма я все же решаюсь взять ее за руку. Просто из любопытства. В данной ситуации она вряд ли устроит истерику, и мне хочется проверить, что будет. От моего прикосновения она вздрагивает, и я почти уверен, что через секунду она уберет руку, пнет меня или выскажет свое возмущение. Она не делает ничего. При других обстоятельствах это могло бы выглядеть, как настоящее свидание. Но это длится не долго. Проходит около пяти минут до того, как она поднимается с места, протискивается мимо меня и спешно покидает зал. Я провожаю ее взглядом, и на этот раз мне совсем не стыдно перед Сашкой. Глава 9. Венера Не могу поверить, что Краснов лазил по интернету, чтобы узнать, где я буду сегодня. Искал информацию обо мне. Зачем? У него же есть так называемая девушка. Глаша, Маша, Саша или как там ее?.. И ведь нашел, потрудился напялить очередную рубашку ботана и притащиться к кинотеатру. Поджидал меня на холоде. Видел неприязнь Макса и Лешки и даже бровью не повел. Зачем ему это нужно? Неужели он говорит правду, и тетя Жанна действительно перегнула палку с кандидатками в невесты? Или он… тоже что-то почувствовал? Мы сидим в зале, когда свет приглушается и начинается реклама перед фильмом. С правой стороны от меня сидит Краснов, с левой – Макс. Просто чудесно. Они заняли подлокотники, и мне приходится вжиматься в сиденье, чтобы случайно ни до кого не дотронуться. Я сосредоточенно таращусь в огромный экран, но реклама меня не интересует. Я отчаянно пытаюсь услышать, что Элька нашептывает Краснову, прижавшись к его уху. Меня бесит, что она так ведет себя с ним. Не она ли говорила мне, что ворошить прошлое ни к чему? Она явно дала понять, что Краснов не вписывается в нашу компанию, а при первой же возможности воркует с ним, как старая подружка. Они никогда не были друзьями. Мы были! К счастью, Краснову надоедает ее болтовня, и, когда я в очередной раз скашиваю глаза, вижу, как он убирает от себя ее загребущие ручищи. Меня тут же охватывает чувство нездоровой радости, и я сдерживаю мускулы лица, чтобы не начать широко улыбаться. Вникнуть в сюжет фильма мне так и не удается. Слева на меня то и дело зыркает Макс, периодически наклоняется ко мне, предлагая свой попкорн или газировку, интересуется, не холодно ли мне, и придумывает еще массу предлогов для того, чтобы приблизиться. Справа сидит Краснов, сам по себе этот факт меня нервирует и не дает сосредоточиться на фильме. Даже немного обидно, потому что я хотела посмотреть это кино. Я пришла сюда не для того, чтобы застрять между двух огней! Затем происходит то, что совершенно выбивает меня из колеи. Краснов уверенно кладет руку на мою ладонь и сцепляет пальцы. Я испуганно дергаюсь и бросаю на него быстрый взгляд. Он смотрит в экран, как будто так и нужно. Как будто так было всегда. Как будто это правильно. Пусть будет так. Странно, но мне не хочется вырвать руку. И не потому, что его пальцы приятно согревают мою заледеневшую руку. А потому, что Макс смотрит. Я уверена, поэтому. Сколько можно приставать ко мне со своей заботой?! Неужели непонятно, что, если бы он мне нравится, за столько лет дружбы это как-то бы проявилось! Макс ерзает на сиденье, я чувствую его недовольство каждой клеточкой кожи. Он хрустит пальцами, и я сразу же понимаю, что он собирается сделать. Его рука тянется к моей, той, что свободна. Чтобы не допустить этого кошмара, я быстро поднимаюсь, пальцы Краснова разжимаются, но он загипнотизирован фильмом, и даже этого не замечает. Я проскальзываю мимо него и иду через зал к горящей табличке с надписью «Выход». В коридоре меня ослепляет яркий свет, и мои глаза несколько мгновений привыкают к новой обстановке. Здесь дышится легче. У меня возникает порыв уйти отсюда, отправиться домой и хорошенько все обдумать, но пальто осталось в зале. Я захожу в женскую уборную, сверкающую чистотой, сжимаю раковину руками и смотрю в зеркало. У меня настолько потерянный вид, что мне становится жалко саму себя. Неужели ты, Венера, так и не смирилась с потерей Краснова? Неужели ты настолько слаба? Позади меня вырастает женская фигура. Элька тоже смотрит в зеркало и громко выдает: — Да ты, подруга, совсем расклеилась! Поворачиваюсь к ней и серьезно спрашиваю: — Что ты делаешь? Она пожимает плечами. — Не поверишь. Выпила слишком много колы.