И, когда из студии вышла Нина и Данил на нее отвлекся, я зашла в него и закрыла створки. Пусть любовнички разбираются как-то без меня. Слишком мерзко. Противно. Устало прислонилась к холодной стенке. Горькое рыдание огласило кабинку лифта, я сползла по стене и села прямо на пол, сжавшись комочком. Два года. Наверное, для кого-то это маленькая цифра, но я столько отдавала себя… чтобы потом узнать, что о меня вытирали ноги? Мне не жалко потерянного времени, спасибо ему за опыт в моей жизни. Но боль от разбившегося сердца это не уймет. Оно медленно отламывается, кусочек за кусочком, и каждый из них ощущается невыносимой мукой. Когда он приехал на первый этаж, я взяла себя в руки и выскочила из здания, по пути отключая телефон и сворачивая в какой-то парк. Сейчас, собственно, было плевать, куда я иду. Хотелось тишины, уединения, чтобы один на один с собой переварить все это. Спасибо, что растоптал меня. Я этого не забуду. Не забуду твою улыбку, наш первый поцелуй. Мягкости твоих прикосновений и вкрадчивого шепота. Теплого смеха и смешных шуток. Глубины твоих серых, как туман, глаз. Твоей заботы и ухаживаний. Твоей… мнимой любви ко мне. Когда ты остыл ко мне Дан, что Нина оказалась лучше? Неужели другие, более яркие звезды все же оказались лучше той одной, маленькой, путеводной… Кто мне теперь скажет это… Знаете, а прохожим обычно и правда плевать на тебя. Поэтому никто не обращал внимания на плачущую девушку на скамейке в парке, даже если она сидит там уже три часа. И даже когда слезы уже закончились и остались рваные всхлипы. И даже когда от нее больше не исходило ни звука. А когда глаза высохли, на лицо упала маска равнодушия… Я спокойно встала, включила телефон и первым делом закинула номер Дана в черный список. Затем вызвала такси домой. Уже почти одиннадцать, ноги окоченели, а в общаге сейчас тепло и… подруга. Собственный голос я уже не узнавала, настолько он был сухим и безжизненным. – Соф… – шатаясь от слабости, зашла в темную комнату. Подруга резко села на кровати, отложив телефон. – Готовь стул. Ты и правда упадешь… – Что случилось… – подорвалась ко мне. – Он мне изменял. Глава 23 Ева Я ревела полночи в подушку, кусая ее и избивая руками. София все это время сидела рядом и поддерживала меня. Точнее, она просто молча сидела рядом, давая понять, что не оставит. Наверное, эту черту я ценю в ней больше всего – она не лезет с кучей советов, как сделать лучше. И всякими раздумьями: «А может ты не так поняла? Уверена в том, что видела?» Не бередит душу. Она просто позволила боли внутри меня сойти на нет само собой. Перестав реветь, я просто отключилась. И мой сон был без сновидений. Липким, черным, вязким и почему-то болезненным, будто пространство сжимается. Мне казалось, что сквозь сон я что-то слышала какие-то голоса. – Нет, сейчас не самое лучшее время к ней приходить. Я даже не знаю, верить ли тебе. – Ты знаешь меня дохрелион лет, Соф. Я способен на такое? – Все равно уходи, я сообщу, когда она проснется. Проснувшись, я поняла, что это обычная головная боль после сильной истерики. Вообще плохо помню все, что произошло, после того как вышла из здания. – Воды… – Я потянулась к графину. Голова не просто болела, она раскалывалась на части… как мое сердце вчера. – Все хорошо? – София отложила телефон и подскочила. – Может, что-то нужно? Помотала головой, отчего она разболелась еще сильнее, и я схватилась за виски. – Нет. Ничего. Абсолютно ничего. – А мне кажется, тебе нужна таблетка. – Подруга полезла в ящичек и протянула упаковку. Я не стала выпендриваться и выковыряла одну штуку, запив ее. Легла обратно в ожидании, когда в голове прояснится. Софи отошла обратно к телефону, с кем-то переписываясь. А мне оставалось просто смотреть в окно. Там сегодня пасмурно, впрочем, так же, как и на душе. Серый день, абсолютно бесцветный. Тоска сковала сердце в какую-то холодную, железную клетку. Когда перед глазами прояснилось, я спустила ноги на пол. – Мне надо… заявление вернуть. – Я прошла мимо подруги в душ и привела себя в порядок. Ну вот, теперь выгляжу как обычно, только глаза грустные и пустые. Заявление лежало на столе, я хотела показать его Дану… Вышла из комнаты и пошла на первый этаж к комендантше. Мимо меня проходили редкие студенты. В воскресенье здесь не особо много народа, большинство уезжает к родителям. Мне же ехать некуда, поэтому общежитие – дом родной. И зря я от него хотела отказаться. Это стабильность, а в отношениях вон как получается… Я была права – полагаться на мужчину не полезно, не имея почвы под ногами. Однажды даже тот, кому ты доверяешь всем сердцем, может выбить ее из-под ног. И с чем ты останешься? Что собой будешь представлять? Вот и я, отделив себя от парня, поняла, что у меня ничего нет. Но жизнь не кончилась. Доучусь, устроюсь на работу, сниму квартиру и потихоньку, полегоньку… буду жить. – Что такое? – Комендантша поднесла очки к лицу и вгляделась в заявление. В ее будке пахло чем-то запрелым, поэтому я немного отошла назад в свежий воздух коридора. – Я не съезжаю, – глухо произнесла и развернулась обратно, чтобы не выслушивать нравоучения о том, что к таким вещам нужно относиться серьезно, а не семь пятниц на неделе. Из общаги не выгонит, плачу я исправно, так что волноваться не о чем. Побрела до комнаты, смотря в пол и думая, как бы отвлечь себя. Я же знаю: если не займу мозг, то уйду все глубже в депрессию. Надо развеяться… как-то. В любом случае нельзя сидеть на месте и разводить сопли. Не заметила, как прямо возле комнаты налетела на кого-то, ударившись в крепкую, мужскую грудь. В нос ударил мужской дезодорант, а руки схватили меня за плечи, чтобы, пошатнувшись по инерции назад, я не упала. – Извините, я не хотела… – начала оправдываться и подняла глаза на парня. – Ты?! Мирон мягко, сочувствующе улыбнулся. – Кто же еще. – Ты вроде бы живешь в своем особняке. – Я обхватила себя руками в какой-то защитной реакции. Он нахмурился. – Каком особняке? В общаге, на первом этаже, – смотрел на меня такими праведными и непонимающими глазами, что я усомнилась, был ли тот разговор. Может, он по пьяни белочку словил? – Неважно, – высвободилась и отошла на шаг. Парень расслабленно сунул руки в карманы и продолжал изучающе смотреть на меня, будто пытаясь считать мое состояние. – Ты знал? – На этом моменте голос дрогнул. Но он же… написал мне. Неспроста получается. И вообще, с чего бы парню печься обо мне? Он на секунду задумался, но кивнул. Под его взглядом становилось неуютно. – Давно? – Я не хотела знать, но почему-то продолжала спрашивать. – Не хочу вгонять тебя в депрессуху. – Он прислонился плечом к стене. – Пойдем покатаемся? – Знаешь, даже не знаю… – А я расскажу, что знаю. – Он заглянул в телефон, а затем засунул его назад в карман джинсов. – Если тебе, конечно, интересно. – Да, думаю, мне это важно. Подожди, переоденусь. – Я решительно обогнула его и зашла в спальню. Почему-то я подумала, что хочу знать всю подноготную. Чтобы не давать себе возможности даже в мыслях искать оправдания. А чем больше знаешь, тем меньше шансов на прощение по глупости. Одела джинсы, кофту, посмотрела в зеркало. – Ты куда? – Резко подорвалась София.